Джон Бэррон - Операция «Соло»: Агент ФБР в Кремле
Письмо было от генерального прокурора Гриффина Белла. Оно гарантировало Бойлу и Лэнтри неприкосновенность и защиту от обвинений по любым действиям в ходе операции «Соло». Никто не просил Белла этого делать. Он сам понял важность «Соло» и по своей инициативе сделал то, что счел верным для США, не думая о какой-нибудь политической или личной выгоде.
Бойл рассказывал:
— В то время мы больше боялись своих приятелей из Конгресса и прессы, чем врагов, так что это письмо согрело нам душу. Мы глубоко признательны Гриффину Беллу за его благородный жест. Теперь я жалею лишь о том, что не смог сохранить копию.[23]
В июне штаб-квартира направила Бойла и Лэнтри в Вашингтон на встречу с высшими чинами ФБР, чтобы обсудить будущее их операции. Разговор получился далеким от оптимизма. «Нью-Йорк тайме» опубликовала еще одну статью с информацией, явно полученной от кого-то, знавшего про «Соло». Пока это не мешало операции, но сколько еще последует утечек? Стейнбек, защищая ФБР от обвинений в нарушении законов, вынужден был открыть комиссии некоторые детали операции, которые Уоннол постарался скрыть в деле Мартина Лютера Кинга. Некоторые детали были очень драматичными — такие обычно рассказывают женам, подругам, журналистам или еще кому-нибудь, кого хочется поразить. У ФБР больше не было уверенности в том, сколько же посторонних узнали про «Соло» и кто именно. Существовала и растущая опасность, что данные об операции просочатся из документов, которые придется предъявить в ходе судебного процесса по закону о свободе информации. Сохранялась угроза попыток комиссий Конгресса доказать виновность ФБР.
Моррис с Евой сохранили достаточную остроту ума и запас знаний, чтобы вести дела с Советами. Однако Моррису исполнилось уже семьдесят шесть и здоровье его было в крайне слабом состоянии, а путешествия в Москву и страны Восточной Европы истощили его силы. Когда Бойл встретился с ним после последней миссии, Моррис страдал болями в спине и говорил почти шепотом. Сколько еще ему удастся сохранять необходимую физическую форму? Сколько он вообще протянет? Сколько еще США будут требовать услуг от так давно работающих на них пожилых людей?
Помощник директора Джеймс Нолан, который председательствовал на совещании, сообщил, что намечается серьезное решение: ФБР больше не будет рисковать жизнью 58-го и 66-го (Евы). Большинство присутствующих одобрительно закивали. Вернувшись в Чикаго и Нью-Йорк, Бойл и Лэнтри впервые начали обсуждать с Моррисом, Евой и Джеком планы сворачивания операции «Соло».
Но двадцать девятого июня 1978 года Стейнбек передал в Чикаго и Нью-Йорк экстренное сообщение: президент и генеральный прокурор отменили решение о прекращении «Соло».
Как профессионал, Бойл сомневался в разумности этого приказа. Как человек, он считал это решение смелым и достойным восхищения. С точки зрения политики Картер и Белл могли потерять все. Отменяя решение ФБР, они брали на себя ответственность за жизни Морриса и Евы; если бы Моррис с Евой провалили миссию и об этом узнала общественность, вину возложили бы на Картера и Белла. Если хотя бы часть данных по операции «Соло» выплывет наружу — если станет известно о сокрытии правительством доказательств того, что Компартия Америки является приспешником Советского Союза, — как отреагируют консерваторы и антикоммунисты? Если Советы обнаружат, что ФБР двадцать лет дурачило их руководство, как отреагируют они? Картер и Белл лично не выигрывали ничего, но полагали, что выигрывает Америка.
Президент или генеральный прокурор могли приказать ФБР продолжать операцию, но только само ФБР могло определить, каким способом это сделать, и двадцать пятого июля Стейнбек передал Бойлу краткое указание из штаб-квартиры: «Никаких поездок».
Бойл сказал Моррису, что им с Евой нужно поддерживать отношения с Гэсом и Элизабет Холл, а также по необходимости встречаться с представителями КГБ в Нью-Йорке. Джек будет продолжать свою деятельность, передавая и принимая сообщения по радио и через тайники и собирая деньги. Но Бюро постановило, что продолжать миссии в Советский Союз стало слишком опасно, так что Моррис и Ева больше не покинут Соединенные Штаты.
Одиннадцатого августа Стейнбек передал новое сообщение. Чтобы избежать угрозы судебного разбирательства, министерство юстиции разослало членам Сената подробное исследование, оправдывавшее деятельность команды «Соло». Это исследование раскрывало ход операции для широкой публики, и ФБР понятия не имело, сколько народу могло с ним ознакомиться. Затем Стейнбек сообщил, что некий отставной агент ФБР, в начале 60-х работавший в Чикаго, пронюхал что-то о «Соло» и теперь болтает об этом на всех углах. Этот тип даже состряпал рукопись, копию которой ЦРУ изъяло где-то в развалинах после джонстаунской резни в Гайане. Так как бывший агент казался не совсем нормальным, до сих пор на него никто не обращал внимания. Но если Советы услышат хоть слово из его рассказов или увидят его рукопись, они могут заинтересоваться и все понять.
Теперь ФБР считало операцию «Соло» слишком опасной, и пятнадцатого сентября штаб-квартира приняла решение ее свернуть. Послушаем Еву:
— Джек, Моррис, Уолт, Джон и я собрались в номере отеля в Нью-Йорке. Уолт и Джон всегда были джентльменами, хотя и довольно крутыми ребятами: при их работе это необходимо. Но для меня они все же оставались ребятами, и я всегда могла по их виду понять: что-то случилось.
Они сообщили нам, что продолжать дело опасно и что Бюро решило завершить операцию, возможно, не сразу, а постепенно. Но это был конец.
Думаю, поначалу мы — Моррис, Джек и я — обрадовались. Понимаете, мы все время боялись. Потом я увидела, что Моррис и Джек стали грустными — ведь это была их жизнь, они любили свою страну и гордились тем, что ей помогают. А теперь все кончилось. Для всех нас это было большой переменой в жизни.
Спустя шесть дней Стейнбек в панике позвонил Бойлу: генеральный прокурор снова переиграл ФБР и отменил приказ о прекращении операции. Бойл сказал ему:
— Майк, я сделал все, что ты велел. Я объяснил главным участникам, почему нужно прекратить игру, и теперь не могу все отменить и заново переписать правила. Тебе придется самому объяснить это руководству. Скажи им то, что нельзя не сказать: скажи им, что нельзя, сбросив кожу, снова в нее влезть.
На следующий день Стейнбек ответил:
— Мы согласны. Твое мнение принято. Нам придется с твоих слов объяснить все тем, кто хотел бы продолжать игру.
Предполагалось, что Моррис приедет в Москву в октябре, чтобы проконсультироваться по поводу стратегии, тактики и бюджета. Следуя очередному указанию ФБР, он полетел в Нью-Йорк и 3 октября, беседуя с Холлом, вдруг притворился, что у него приступ болей в спине. Он отказался от предложения Холла вызвать «скорую»: безопаснее будет, если в номере его навестит врач — член партии. Моррис попросил Холла посадить его в такси. Тем временем Ева по тому же сценарию обратилась за помощью к Элизабет Холл. Моррис пытался скрыть от нее болезнь, но она знала, что он очень болен и наблюдается в клинике Майо. Партийная работа была делом всей его жизни, и он твердо намеревался провести назначенные встречи в Кремле. Ева боялась, что он не перенесет дороги; может быть, Элизабет попросит Гэса и тот заставит Морриса ехать не в Москву, а в больницу?
На следующий день рано утром один из агентов поставил мелом у входа на одну из станций метро знак, сигнализирующий КГБ о том, что сообщение опущено в тайник. В нем говорилось, что из-за болезни Моррис не может ехать в Москву. До его выздоровления связь будет осуществляться по радио и через тайники. В тот же день Элизабет позвонила Еве и сказала, что Гэс велел Моррису лечь в больницу и ни о чем не беспокоиться.
Понимая, что когда-нибудь операция «Соло» закончится, ФБР давно разработало несколько планов ее завершения. Основной из них предполагал немедленную эвакуацию Морриса, Евы, Джека и Розы. Получив приказ, агенты в течение часа должны были сначала предоставить им укрытие, а потом доставить на квартиры в тех уголках страны, где запрещено появляться советским дипломатам. Бойл склонялся к домам в Неваде и Южной Калифорнии и вел список тех, что выставлялись на продажу. Однако теплое отношение Холла к Моррису и его мнимой болезни показало, что им с Джеком можно не спешить с исчезновением.
Двадцать пятого октября 1978 года при обсуждении операции «Соло» ФБР решило пойти на компромисс или, скорее, на хитрость, которая бы вынудила Советы закончить операцию и заставила их подумать, что виноваты в этом они сами. Согласно этому плану, Джек должен был попросить личной встречи со своим «опекуном» из КГБ и сделать так, чтобы этот разговор превратился в материал для шантажа. Через микрофоны дальнего действия агенты запишут разговор, предъявят офицеру КГБ пленку и сделают неуклюжую попытку его перевербовать. Офицер побежит в советское представительство и доложит, что ФБР охотится за ним и Джеком. Тогда Советы предупредят Джека и Морриса об опасности, прекратят контакты с ними и задумаются: где же была допущена ошибка?
