Михель Гавен - Три дня в Сирии
— Но я должен встречать отца, — ответил он, это уж было совсем неожиданно. — Он прилетает в Дамаск, а оттуда его вертолетом доставят сюда, в Дару. Это будет около шести, я не могу до этого времени. Только вечером, после того как он прибудет. Кстати, он везет с собой хирурга для той женщины, я говорил тебе, помнишь? Старик быстро все организовал, он умеет.
— Это хорошо, — Джин обрадовалась последней новости.
Остальное же ее озадачило.
«Если ты не сможешь приехать к Абии, то ты погибнешь, а твой отец останется жив. Я не желаю смерти старшему Логинову, — подумала Джин. — Хотя он крайне неприятная личность, но если он прилетит в шесть, то обстрел уже пройдет. А вот ты как раз в это время окажешься в Зейтуме. Так нельзя. Надо что-то сказать, что-то придумать. А что, собственно?»
Только одно.
— Я хотела сказать, я очень люблю тебя, я очень хочу увидеться с тобой, но по-другому не могу, — ее голос задрожал, — я прошу.
Он несколько мгновений молчал. Чувствовалось, он не ожидал от нее признаний и был очень взволнован.
— Хорошо, я буду в четыре, — сказал, как будто выдохнул. — Ни о чем не волнуйся. Где живет эта женщина, скажи мне адрес.
Она назвала деревню.
— Самый крайний дом перед горами, в конце улицы, а улица там фактически одна, спутать невозможно, — добавила она поспешно и тихо произнесла: — До встречи. Я буду ждать.
Она сразу повесила трубку. Вздохнула с облегчением, прижав телефон к губам. Это дело было сделано. Очень важное дело. Половина успеха. Теперь ей предстоял разговор с Бушрой. Тут тоже все надо сыграть как по нотам, иначе не получится.
Предупреждать Абию о визите Логинова она не собиралась, пусть думает, что она обманула его, ведь Абия искренне изумится, когда он явится. Она была уверена, долго размышлять о ее коварстве он явно не станет, даже сразу забудет, не до того будет — в это самое время с территории Израиля начнется ракетный обстрел, и тогда…
Тогда у Бориса и у его отца появятся совсем другие заботы. Но главного она добьется, он останется жив. Во всяком случае, как она считала, Герой России, которого помиловали пули чеченских наемников, вполне достоин этого. А что он будет думать о ней? Он сам поймет, что ему думать, когда Москва пришлет на нее ориентировку, и не исключено, что после всех событий, включая бомбардировку, даже быстро выяснится, кто она такая на самом деле. Джин Роджерс, подполковник армии США. Вот вам и Зоя Красовская. Что вы скажете на это, Борис Логинов? Наверняка она никогда об этом не узнает. Он будет жив и будет все знать про нее, но она в это время уже будет находиться от него очень далеко, возможно, уже за океаном. А это именно то, чего она и хотела. Во всяком случае, если им суждено встретиться вновь, ей ничего не придется объяснять ему. Как и ее бабушка Маренн, объяснять она не умеет, это странно как-то передалось по наследству, и всегда предпочитает отмолчаться, когда дело касается лично ее. Даже с собственного развода уехала, на все согласившись заранее.
— Президент очень доволен, я только что разговаривала с ним, — Бушра аль-Асад встретила ее в столовой радостным возгласом. — Он приедет завтра, — она даже встала из-за стола, забыв о малиновом щербете с орехами. — Он привезет с собой прессу, представителей нескольких русских и даже западных телевизионных каналов, их специально пригласили по этому поводу. А также представителей Лиги арабских государств, чтобы они могли убедиться, что мы вовсе не звери, мы заботимся обо всех своих гражданах в равной степени. И вполне контролируем ситуацию в районе Дары. А то пошли слухи, — она пожала плечами, — что здесь все под властью повстанцев, а правящее семейство вовсе собирается бежать из Сирии. Они убедятся, что все обстоит с точностью до наоборот. Присаживайтесь, — она пригласила Джин жестом. — Президент хочет видеть вас, он тоже желает, чтобы вы стали его личным доктором, — сообщила она с улыбкой. — Асма убедила его. Ей всегда удается убедить его во всем, что она хочет.
— Я благодарна вам и президенту, — Джин села за стол, скромно склонив голову. — Для меня это большая честь.
«Президент очень кстати окажется в Даре, — подумала Джин про себя. — Он как раз успеет посмотреть одним из первых на результаты обстрела. Вместе с генералом Логиновым».
— Асма приедет вместе с ним, — продолжала Бушра, — налейте госпоже Зое кофе, — попросила она официанта. — Она возьмет с собой дочь и младшего сына. Так что вы сразу и познакомитесь. Надеюсь, что и ко мне на этом фоне она смягчит свое отношение. Уж больно она ревниво относится к моему влиянию на брата. Они навестят Асефа, я полагаю, он даже сможет уже сидеть во время разговора с президентом. Его дела идут как нельзя лучше.
— Я очень рада, что генерал поправляется, — ответила Джин. — Я думаю навестить его вечером, чтобы осмотреть еще раз, — пообещала она, почти точно зная, что это обещание не исполнится, впрочем, и без того Шаукату вряд ли что-то угрожает.
— Я как раз хотела попросить вас об этом, — кивнула Бушра. — Но не решалась отрывать вас от новых пациентов, которые так нам важны в политическом смысле. Какие у них перспективы? — поинтересовалась она, в ее словах Джин услышала искреннее участие.
Впрочем, никто не отменял способности сострадания в семействе Асадов, у Джин был не один случай в этом убедиться.
— Практически все тяжелые, — сообщила Джин, отпив кофе. — Даже тот, у которого ранение кисти. Но у всех есть шанс поправиться при должном уходе. Во всяком случае, очень важно, чтобы мы вовремя произвели оперативное вмешательство, теперь дело за терапией. Все точно по графику, и я не вижу причин, почему бы они не поправились.
— Вы волшебница, — Бушра наклонилась назад. — Фарух сказал мне, что у того раненого с перитонитом, по нашим меркам, фактически не было шансов, но теперь даже он не вызывает опасений.
«Она уже успела поговорить с Фарухом, кто бы сомневался. Несмотря ни на что каждый мой шаг здесь под наблюдением».
— А также человек с ранением кисти. Эти приемы, которые вы использовали, они американские…
«Уже доложил, а как же? Вот и поработай тут личным врачом президента, за каждым твоим движением будут следить десятки таких фарухов, и быстро станет понятно, что я совершенно не владею советскими методиками, по которым их всех учили, а значит, разоблачение наступит быстро. Уже не объяснишь все экстренностью ситуации, как теперь, например. Только идиоту не покажется странным, что медик из Москвы понятия не имеет, как там лечат, что же говорить о представителях спецслужб! Даже если американские методики приносят больше пользы».
— Чтобы не потерять квалификацию, я пыталась практиковать в Израиле, — ответила Джин спокойно, — там применяют американские методы. Я изучала их, так как на родине освоить их у меня не было возможности. Иногда они оказываются очень полезными.
— Это бесспорно, — согласилась Бушра. — И ваша квалификация выше всяческих похвал. Я даже думаю, что нам не стоит уж слишком отрицательно относиться к американскому опыту, надо его перенимать постепенно. Я поговорю об этом с президентом и нашими медицинскими начальниками. Надеюсь, вы нам поможете.
— С радостью, — ответила Джин. — Однако я хотела спросить вас, госпожа, — она начала осторожно.
— Вас что-то беспокоит? — участливо спросила Бушра, промокнув губы салфеткой. — Я слушаю.
— Сегодня утром мне позвонила та женщина из приграничной деревни, у которой дочка повредила ногу.
— Я знаю, — неожиданно ответила Бушра.
«Вот так. Я была уверена, что все прослушивается и записывается. И теперь, когда она считает, что я у нее в руках, она уже не скрывает этого. — Джин на какое-то мгновение даже почувствовала, что угодила в ловушку, но взяла себя в руки. — Они ловко использовали меня для достижения своих интересов, общеполитических, например, показать Башара Асада гуманистом, и личных, наладить отношения Бушры с Асмой аль-Асад, что очень важно, учитывая влияние той на мужа. Теперь они уже не желают церемониться. Еще неизвестно, удастся ли от них вырваться. А что бы было, если бы я на самом деле была Зоей Красовской и мне некуда было бы деться? Они бы выжали меня как лимон, а потом бросили бы в тюремный подвал, где тихонечко прикончили, как многих своих противников, и не только. Помощников — тоже. Все, что пишут об Асадах на Западе, правда. Мягко стелят, но жестко спать. Не надо ни секунды заблуждаться на их счет. Их милосердие — это милосердие волка, который хочет, чтобы овечка глубже зашла в загон. Вся надежда сейчас только на Логинова».
— Она хочет, чтобы вы сегодня навестили ее? — продолжала Бушра, — я согласна. Милюк отвезет вас к ней. И привезет обратно. Ради вашей же безопасности.
Ничего другого Джин не ожидала, хорошо, что она заранее подготовилась к этому. На мгновение ее охватил страх, не за себя, за тех людей, которых она собиралась оставить в тяжелом состоянии в резиденции Бушры — да, с ними могли покончить быстро, если не позаботиться о них особо. Единственная надежда, что обстрел отвлечет внимание на время, а она уже, будучи на территории Израиля, через Дэвида сумеет вовремя подключить американского посла, пока он еще находится в Дамаске и гуманитарные организации. Да, не зря мать Ибрагима так разволновалась, когда увидела, куда их привезли, ни на мгновение она не прониклась доверием к Бушре и ее людям, Джин это заметила по ее напряженному взгляду. Сирийцы знают, с кем они имеют дело. Волк остается волком, даже накинув овечью шкурку.
