Михель Гавен - Три дня в Сирии
— Я готов, — подтвердил он. — Прикажете готовить наркоз?
— Нет, я думаю, обойдемся проводниковой анестезией, — решила она, — на уровне нижней трети предплечья. Этого хватит часа на полтора-два, за это время мы должны справиться с работой. Зачем угнетать сердце лишний раз? — она пожала плечами. — Попробуем сделать так. Нам труднее, зато пациенту легче. Вы согласны?
— Согласен, — кивнул Фарух. — Тогда я подготовлю блокаду.
— Хорошо, — согласилась Джин. — Минут через двадцать начнем.
— Зоя, слышишь?
Дверь в комнату приоткрылась, заглянула Снежана.
— Слышишь, пойди сюда, — поманила она, — срочно надо.
— Что случилось? — сдернув маску, Джин вышла из палаты. — Ты сейчас занимаешься раненым с клапанным пневмотораксом, как он?
— Да вроде все с ним нормально, выходит из наркоза, — Снежана пожала плечами.
— У него, кроме прочего, деформировано плечо, там задет нерв, — заметила Джин. — Но с этим надо будет заниматься отдельно, во всяком случае, когда состояние стабилизируется. Что ты хотела?
— Так Абия звонила! — Снежана широко раскрыла глаза. — Абия…
Джин не сразу сообразила, что Снежана имеет в виду. Все ее мысли были сосредоточены на раненой кисти официанта из Дары.
— Абия, — повторила Снежана, удивленная тем, что Джин не понимает ее. — Ахмет сходил еще раз. Ну, туда сходил, — она снова расширила глаза.
«Ахмет сходил? Ах да», — Джин почувствовала, как у нее все вздрогнуло внутри.
— И что? — она внимательно посмотрела на Снежану.
— Там есть бумажка, он принес, — сообщила та.
— Это хорошо, — Джин сосредоточенно кивнула. — Надо поехать к ним и прочитать, что там написано, но сделать это очень осторожно.
— А что ехать, там всего одно слово, которое даже Ахмет знает. Это, — Снежана наморщила нос. — Тумороу, по-английски. Завтра, то есть.
«Спасибо, что перевела, здесь забудешь родной язык, это точно», — подумала Джин с иронией.
— А бумажку Ахмет сжег, я ему сказала, — добавила Снежана не без гордости, ей доставляло удовольствие, что такое важное решение она приняла сама.
— То, что сжег, это хорошо, но зачем вы все это обсуждаете по телефону? — строго одернула ее Джин. — Я же предупреждала тебя и просила предупредить Абию.
— Я ее предупреждала, но она так волновалась, наверное, что забыла, — оправдывалась Снежана. — Прямо все выпалила сходу, как я ей на расстоянии рот заткну? А если буду останавливать, так еще хуже.
— Это плохо, — Джин покачала головой. — Хотя на самом деле может оказаться, что все равно. Ладно, иди к раненому, поговорим после. Когда я все закончу.
Она вернулась в операционную. «Итак, они решили нанести удар завтра. Когда точно, не сообщают, но не исключено, что это может произойти и утром, — думала она, обрабатывая кисть раненого дезинфицирующим раствором, закрепляя ее на операционном столе, устанавливая подходящий свет. — Это значит, что у нас со Снежаной совсем мало времени. Сразу после окончания этой операции нам надо каким-то образом выбраться из резиденции и попасть к Абии, чтобы оттуда уже уйти в Израиль. Иначе мы опоздаем. Удар будет нанесен, Зейтум взорвется, сразу начнут искать виновных, а мы тут вот они — для спецслужб Махера аль-Асада даже знать не надо точно, что это мы навели израильские ракеты, они просто будут рады избавиться от нас просто так, под общий шумок. Но как уйти. Как?»
Джин наложила на руку раненого жгут.
— Его надо будет периодически снимать, — сказала она Фаруху. — Чтобы обеспечить нормальный гемостаз. Оперировать будем с перерывом, в две стадии.
— Но так делают американцы, — Фарух вдруг показал свою осведомленность. — Они разработали эту технологию во Вьетнаме.
— Я знаю, — кивнула она. — Я считаю ее наиболее действенной.
Фарух с сомнением покачал головой.
— Ну, раз вы так считаете…
«Еще бы мне не знать, кто и когда разработал технологию, если этим занимались моя бабушка и мама, — подумала Джин. — И то, что она действительно самая эффективная, это бесспорно. Во всяком случае, она обеспечивает почти стопроцентное восстановление рабочей функции кисти. Итак, какие у нас варианты? — размышляла она, продолжая кропотливую работу. — Бабак и новые пострадавшие на демонстрации? Это не получится. Если выдвинуть такую версию, одних нас со Снежаной не отпустят. Опять поедет Милюк, три или четыре его вооруженных помощника, от них не сбежишь, это совершенно точно. Если снова сослаться на то, что у дочери Абии возникли осложнения с ногой и рассчитывать на великодушие госпожи аль-Асад, это может сработать. Но не исключено, что она предложит перевезти девочку сюда, раз уж тут организовали такой госпиталь, и лечить здесь, а съездить за ней пошлет Милюка. Есть хороший вариант сказать, что девочке нужны лекарства, и тогда в Милюке нет никакой необходимости, но нет и во мне, Снежана сама справится с этим, ее отпустят, она уйдет на ту сторону. А сама я останусь здесь, и когда произойдет бомбардировка, мне придется вплотную познакомиться со спецслужбам Махера, и не только, тогда уж подключатся и генерал Шаукат, и Логинов, и очень быстро выяснится, кто я такая и для чего пришла в Сирию. Совместными усилиями они добьются кристальной ясности. Не сразу, но главное — схватить жертву в лапки. То есть даже если я останусь здесь, для Соединенных Штатов я буду совершенно бесполезна, значит, надо уходить во что бы то ни стало. Надо отпрашиваться у Бушры к Абии, вызывать Бабака. Но они теперь не отпустят меня, я им нужна, и Бушра почти наверняка пошлет со мной Милюка, — Джин нисколько не сомневалась в этом. — Что делать? Как избавиться от него?»
Вступить с ним в схватку не получится, это шум, он может вызвать помощь, да и трупов бы не хотелось, даже если помогут Бабак и Снежана. Остается только Логинов. Если он вдруг захочет увидеться с ней в доме Абии, то не позволит там вертеться ни Милюку, ни каким другим сирийским военным. А они не посмеют возразить ему. Она уже видела, как они немеют в его присутствии. Значит, он попросит Бушру отпустить ее одну. О Снежане ему ничего знать не обязательно. И приедет сам. А значит, избежит участи погибнуть в Зейтуме. Вот только неизвестно, в какое время будет нанесен удар, когда его вызвать к Абии. Что значит «завтра»?
— Ты ничего не забыла, в записке написано только слово «завтра»?
Наложив гипс, она оставила Фаруха и медсестру бинтовать раненого, а сама вышла проверить подопечного Снежаны.
— Там не было никаких цифр? — спросила она, устанавливая скорость капельницы. — Это очень быстро, надо медленнее, чтобы нагрузка на организм была меньше.
— Какие цифры? — Снежана пожала плечами.
Кроме них в палате находились только раненые, говорили они по-русски, но Джин все-таки понизила голос, на всякий случай.
— Позвони Абии, — попросила она, наклонившись к Снежане и делая вид, что поправляет постель раненого. — Уточни насчет цифр. И заодно намекни ей, что нам с тобой надо бы еще разок навестить ее дочку. Но только вдвоем, понимаешь?
— Я понимаю, я сделаю, — кивнула Снежана.
— Вот посмотри, как надо правильно вводить антибиотик внутримышечно, — сказала Джин громче, взяв шприц с лекарством. — Смотри внимательно. Больных много, и всем надо делать инъекции по строгому графику, так что тебе с твоим подопечным надо справляться самой, не ждать, когда подойду я или Фарух.
— Хорошо, я постараюсь, — с готовностью откликнулась девушка, но Джин видела, как мысли ее крутятся далеко.
Проверив остальных пациентов в палате, Джин вернулась в операционную. Повязка почти была готова, Джин проверила, насколько туго она наложена.
— Что ж, все отлично, — похвалила она Фаруха. — Сейчас пациента надо отвезти в палату, минут через двадцать наркоз начнет отпускать, надо предоставить ему теплое питье, — она посмотрела на медсестру. — Через четыре часа сделать еще один укол антибиотика. В дальнейшем, — она снова перевела взгляд на Фаруха, — я даже думаю, что этого юношу можно отпустить домой, при условии, что он никак не будет трогать гипс приблизительно месяц. Антибиотиковую терапию я бы подержала дней пять, три дня инъекции, а остальное — таблетки. Потом надо обеспечить иммуномодуляторы, но это тоже вполне можно принимать в таблетках, витамины с высоким содержанием кальция, для скорейшего укрепления костей. Так что в отличие от остальных наших пациентов, — она улыбнулась, — этот юноша уже через три дня может оказаться дома. Будем надеяться, что кисть будет вполне работоспособной. Единственное, что меня волнует — состояние запястной связки, она была надорвана, мы соединили ее, но как она будет работать, это покажет время. Кроме того, существует опасность выхода на поверхность мешков с гнойной кровью, их придется локализовать и удалять уже при перевязке.
Она вернулась в свою комнату, когда было уже три часа ночи. Перед этим навестила Милису — там все шло своим чередом на поправку. Кала сказала ей, что женщина уже даже немного съела сама разведенную в бульоне кашу. Это был явный прогресс, так что дальше, если не последует никаких неожиданностей, процесс выздоровления станет необратимым. Но неожиданности не исключались. И связаны они были с ее грядущим исчезновением и с тем, что здесь начнется после того, как будет произведена бомбардировка, а она сама исчезнет. Джин полагалась только на Логинова, на его совесть. Во всяком случае в том, что касалось Милисы. А вот что касалось остальных? Стоило ли вообще начинать все это дело, спрашивала она себя. Ведь при определенных обстоятельствах их могут просто убить. Но все-таки она рассчитывала, что здравый смысл возьмет верх и такие обстоятельства не наступят. Как бы то ни было, но той помощи, которую оказала она, им на территории Сирии не оказал бы никто, и она считала, что выполнила свой долг. Хотя и частично. Ведь где-то в обшарпанных, полуразвалившихся, бедных домиках Дары скрывались еще такие же люди, нуждающиеся в помощи. Бабак говорил, их много. Значит, ей надо вернуться сюда, обязательно. Только теперь официально, в составе миссии Красного Креста, и она, во что бы то ни стало, будет добиваться этого в Женеве от сирийских властей. Прямо на следующий же день после своего возвращения.
