Виктор Левашов - Заговор патриотов (Провокация)
— Сам кейс, возможно, удастся вернуть. Штука дорогая. Если дать объявление и пообещать вознаграждение, почему нет? А бумаги вряд ли. Насколько я понимаю психологию люмпена, который подобрал этот кейс после свалки, первым делом он выкинет эти старые, дурно пахнущие бумаги.
Янсен прореагировал на мой рассказ очень бурно:
— Какого черта вас понесло в эту толпу?! Вы же видели, что там творится! Почему вы не вернулись в гостиницу со служебного входа?
— Потому что нас ждали там шестеро ваших лбов на черном «мицубиси-монтеро», — объяснил Муха.
— Я же сказал вам, что это была подстраховка!
— Вы сказали нам об этом только сейчас. Сказали бы на два часа раньше — и не было бы никакой головной боли ни у нас, ни у вас. Да что уж теперь расстраиваться? Что вышло, то вышло. Свершившийся факт, как говорят умные люди, не может отменить даже сам Господь Бог. Не поужинаете ли с нами, господин Янсен? — гостеприимно предложил Муха, заглядывая в один из судков. — По-моему, тут что-то очень вкусное. Только не пойму что.
— Это шампиньоны-орли в соусе ламбертен. Фирменное блюда ресторана «Виру».
— Да ну? Никогда не пробовал. Присаживайтесь, а то все остынет.
Но Янсену было не до ужина. Он несколько раз прошел взад-вперед по гостиной, бормоча что-то очень энергичное, напоминающее три русских слова, с помощью которых обычно выражают высшую степень досады. Потом остановился перед диваном, на котором, уткнувшись носом в угол, лежал Томас. И вид у него был такой, что Муха поспешно предупредил:
— Нет-нет, господин Янсен. Нас наняли его охранять. И мы будем его охранять. Даже от вас.
— Не давайте ему ни капли! — приказал Янсен. — Ни под каким видом!
— Вы переоцениваете наши возможности, — заметил я. — Мы можем защитить человека от киллеров, от бандитов, даже от случайного дорожно-транспортного происшествия. Но от себя мы его защитить не можем.
— Делайте что угодно! Бейте, связывайте! Но он должен быть трезвым! Мэр Аугсбурга дал разрешение за-брать останки Альфонса Ребане. Если немцы увидят его в таком виде, они с ним даже разговаривать не будут! И правильно сделают! Мы не можем срывать столь ответственное мероприятие из-за одного... Завтра придет мой помощник, отдадите ему паспорта и заполните анкеты на получение виз. Вылет в Германию послезавтра. Прошу вас, господа, очень серьезно отнестись к моей просьбе. Мы заплатили вам достаточно много, чтобы вы взяли на себя и эту заботу!
Что ж, тут он был прав.
— Мы сделаем все возможное, — пообещал я.
Янсен еще раз произнес те самые три слова, уже вслух и по-русски, и покинул апартаменты.
— Я ему сочувствую, — проговорил Муха, когда мы наконец смогли приступить к ужину. — Шампиньоны-орли. А что, вкусно, мне нравится. А тебе?
— Мне тоже.
— И соус вкусный. Очень уж он расстроился из-за этих бумаг, — продолжал Муха, с аппетитом наворачивая фирменное блюдо ресторана «Виру». — Нет, не так. Каким словом можно выразить самую сильную степень огорчения или расстройства? Такую, что дальше некуда?
Мы перебрали весь наш словарный запас, но ничего в нем не обнаружили. Но Муха все-таки нашел.
— Знаю, — сказал он. — Да, знаю. Ему это было — как серпом по яйцам!
Так вот оно ему и было. А настоящую причину этого я узнал через час, когда мне позвонили из российского посольства и попросили очень срочно, прямо сейчас, несмотря на давно уже нерабочее время, прибыть в консульский отдел.
Но принял меня не консул, а секретарь посольства, довольно молодой и словно иссохший от бумажной работы. У него был вид человека, который выполняет крайне неприятное ему поручение и не намерен это скрывать. Он приказал дежурному никого к нему не впускать и ни с кем не соединять, после чего передал мне увесистый пакет. Объяснил:
— Здесь сценарий фильма «Битва на Векше» и его перевод на русский язык. Надеюсь, господин Пастухов, больше вы не будете обременять нас подобными делами. У наших переводчиков и без этого много работы.
— Это все? — спросил я, недоумевая, почему этот пакет нельзя было передать мне с посыльным и не сделать этого завтра.
— Нет. Мне предписано ознакомить вас с документом сугубо конфиденциального характера. И сделать это немедленно. Надеюсь, не нужно объяснять вам значение термина «конфиденциальный»?
Он положил передо мной компьютерную распечатку. Это была расшифровка оперативной записи, сделанной, как значилось в предвариловке, в ночь с 24-го на 25-е февраля с. г. на базе отдыха Национально-патриотического союза в Пирите.
Участниками разговора были: начальник секретариата правительства Эстонии Генрих Вайно, член политсовета Национально-патриотического союза Юрген Янсен и командующий Силами обороны Эстонии генерал-лейтенант Йоханнес Кейт.
Теперь мне стало понятным раздражение дипломата, для которого пост секретаря посольства был, говоря профессиональным сленгом, «корягой» — прикрытием его истинной должности руководителя эстонской резидентуры. Он не понимал, какого лешего в эти тайные дела понадобилось посвящать меня, обыкновенного туриста. Под видом обыкновенных туристов приезжали, конечно, разные люди, но ни один человек, причастный к спецслужбам, никогда не наделал бы столько шороху, сколько наделали мы, поставив на уши всю полицию и Силы обороны Эстонии. Но, видно, указание об этом поступило с таких верхов, что ему и в голову не пришло возражать. Единственное, что он мог себе позволить, — это всем своим видом выражать свое неодобрение действиями московского руководства.
Он и выражал. Пока я читал расшифровку, он нетерпеливо прохаживался по кабинету, ожидая, когда я закончу и уберусь к чертовой матери и из посольства, и из его жизни, строго регламентированной законами конспиративной работы. Любое нарушение этих законов грозило провалом агентурной сети, на создание которой было потрачено столько сил и денег российских налогоплательщиков.
Я вполне понимал его чувства, но читал очень внимательно. А заключительную часть перечитал дважды. В ней были ответы на многие вопросы.
Почти на все.
Там было:
"Вайно. А теперь к делу. Да, вы все правильно поняли, генерал. Главная карта в нашей игре — Альфонс Ребане. Но не менее важен и его внук Томас Ребане. Почему? Сейчас объясню. Как вы знаете, парламент принял на днях закон о возвращении имущества прежним собственникам. Это особняки, заводы. Но главное — земля. И вот представьте, что объявляется собственник на землю, на которой построены дома российских военных пенсионеров. Да, эти дома построены при советской власти и квартиры в них приватизированы. Но стоят-то они на чужой земле. И собственник вправе потребовать выкуп за свою землю. Или назначить арендную плату. По своему усмотрению. Эта плата может быть очень высокой. И она будет очень высокой. Реакция?
Кейт. Это очень сильные дрожжи. Насколько я понимаю, речь идет не только о военных пенсионерах. Целые кварталы с преобладающим русскоязычным населением могут оказаться на чужой земле. Страсти будут накалены до предела.
Вайно. И в этот момент правительство недвусмысленно — актом торжественного перезахоронения штандартенфюрера СС — заявляет, что отныне героями Эстонии будут патриоты, сражавшиеся с советскими оккупантами. По терминологии русских националистов — фашисты. Получим мы нужный эффект?
Кейт. Думаю, да. Особенно если русские экстремисты решатся на провокации.
Янсен. Обязательно решатся. В этом мы им поможем.
Вайно. Есть и еще один очень важный момент. Чрезвычайно важный. Представьте на секунду, генерал, что владельцем земли, на которой стоят жилые кварталы с русскими, окажется — ну, кто?
Кейт. Не знаю.
Вайно. Штандартенфюрер СС Альфонс Ребане. Вернее, его законный наследник. Его внук Томас Ребане.
Кейт. Есть сведения о том, что Альфонс Ребане был крупным землевладельцем?
Вайно. Есть.
Кейт. И есть документы, которые это подтверждают?
Янсен. Они всплывут. Мы получим их в самое ближайшее время.
Вайно. Как вам нравится, генерал, такой поворот сюжета?
Кейт. Это бомба. Это настоящая политическая бомба огромной разрушительной силы.
Янсен. Именно это мы и имели в виду..."
No passaran!
Фашизм не пройдет.
Он не пройдет нигде. Ни в Эстонии, ни у нас, в России, ни в одной из бывших республик СССР.
Нет, не пройдет!
Потому что, если всего лишь одного пьяного раздолбая достаточно, чтобы торпедировать хитроумный, тщательно подготовленный заговор, можно спать спокойно. А он у нас не один. Их у нас много. На наш век хватит. И на двадцать первый останется. Собственно, мы даже могли бы экспортировать их вместо нефти как умиротворяющую субстанцию. Это было бы в высшей степени гуманно и экономически перспективно, потому что запасы нефти невосстановимы, а запасы этого продукта обновляются постоянно.
И до тех пор, пока такое положение будет сохраняться, могут отдыхать все.
