Энди Оукс - Глаз дракона
— Институт международных отношений…
С этими словами он сплюнул крошку табака, прилипшую к губе. Она попала на лобовое стекло изнутри. Пиао помнит, что никак не мог отвести от неё взгляд.
— …принадлежит Центральному следственному министерству. Засекреченному. Такому засекреченному, что большая часть китайцев даже не подозревает о его существовании. Они шпионят за другими странами. Засылают оперативников за границу под прикрытием дипломатов, журналистов, бизнесменов, атташе. Выполнять специальные задания.
Машина развернулась, здание совершило пируэт за плечом Пиао. Стоял летний день, солнце ело глаза, закрывая обзор раскалёнными добела жалюзи.
— …говорят, Центральное следственное министерство такое важное, что подчиняется напрямую Центральному Комитету Партии, а не правительству. И если они хотят, могут перевести тебя из любого Даньвэй.
Он сплёвывает ещё пару крошек табака, Пиао слышит только звук.
— …и сразу ясно, что на нас с тобой им плевать.
Пиао помнит, что кивнул в ответ… и стал ждать. Ждать звука очередного плевка коллеги.
Палец старшего следователя проводит по боку листа. Переходит к следующему отчёту… распечатанному. На этот раз тюрьмы, лао гай. Имена заключённых, номера, преступления. Даты, время, места казни. Глаза Пиао движутся вслед за пальцем, вверх-вниз, от отчёта к компьютерным данным на Хейвена. Тысячи казней по всей Республике… и Хейвен оказывается в Китае каждый раз, когда кого-то казнят в городской черте Шанхая и Пекина. Какое совпадение. Перепроверим… палец движется по списку разрешений на перемещение по стране, выданных Хейвену. И в Шанхае, и в Пекине он оказывался тогда, когда там проходила казнь. Ни одной не пропустил. Снова совпадение?
Последняя запись в отчёте. Четыре казни. Место, «Лес Добродетели». Заключённые… Юншэ, Фэн, Дэцай, Цзыян. Пиао закрывает глаза, и одновременно глубоко выдыхает. Проверяет компьютерные данные, хотя уже знает ответ. Англичанин был в Республике, в Шанхае, когда этих четверых казнили.
Бобины с плёнкой сообщают то, что Пиао уже понял… подтверждают его предположение. Хейвен покупал у Е Ян Людей из Грязи. Девушка закручивала гайки, поднимала цену с каждым телефонным разговором. Молчание англичанина — угроза, которую можно резать стальной проволокой. Но материалы из кабинета министра Кан Чжу, и участие Центрального следственного министерства, пребывание Хейвена в Республике, совпадающее со списками санкционированных государством казней… что это значит? В чём тут смысл?
В папке ещё остались бумаги. Хейвен, паспортные данные. Финансовые сведения, длинные, анонимные строки цифр. Пугающие. Спокойное могущество. Теперь очевидно, до чего он богат. На дне папки лежит последний, мятый листок А4. Компьютерная распечатка. Серая бумага почти просвечивает. Список государственных больниц, большая часть которых хорошо известна; разбросаны по всей Народной Республике. Четыре из них жирно подчёркнуты синей ручкой. Две в Шанхае. Две в Пекине. Отличные больницы, клиники при институтах, суровые порядки и великолепные навыки расходятся оттуда по всему Китаю. Внизу страницы написано, зазубренными заглавными буквами, жирным шрифтом, и тоже подчёркнуто… имя. Звание, которое он не знает, стоит в середине страницы…
ХИРУРГ-КОНСУЛЬТАНТ ЧАРЛЬЗ ХЕЙВЕН
Он берёт ещё одну Цинтао. На ощупь тёплую. Сосредоточение плотным шаром давит внутри черепа.
— Блядь. Блядь.
Казни. Шанхай, Пекин. Передвижения Хейвена. Клиники, где учат студентов… тоже в Шанхае и Пекине. Англичанин… хирург, консультант. Осколки важных вещей, только важных вещей. Как он ненавидит эти паззлы. Допивает пиво, размышляет о холодильнике, способном нормально заморозить Цинтао. Вспоминает, как дедушка однажды сказал ему… «важные вещи, они становятся важными только тогда, когда ты для себя откроешь их важность».
Допрос старшего следователя Детективом Юнем выглядит душераздирающе. Его ведёт и направляет невидимая рука товарища Шефа Липинга. Заговор педантично выстраивается в схему. Пиао методично подталкивают к тёмному краю пропасти во время разговора, размеченного чашками тёпленького чая и мнениями прыщавого детектива про румбу, польку… и танго. Всё очень дружелюбно, почти доброжелательно. Но всем очевидно, в каком направлении движется поток. Новые свидетели «неожиданно» приезжают из района Чжиюаня, люди с хорошей репутацией и партийными билетами с оплаченными взносами. Они видели старшего следователя недалеко от квартиры старого товарища рано утром в тот день, когда его убили. Один даже наблюдал, как Пиао бежит к машине и на полной скорости уносится прочь.
Промежуточный результат… Пиао по-прежнему отстранён от работы. Ему запрещено покидать черту города. Серьёзные обвинения выстраиваются в схему. Юнь заканчивает допрос, встаёт, палец его нажимает кнопку на магнитофоне. Он идёт к двери. Свет считывает шрифт Брайля его прыщей, как штрихкод.
— Лили, моя сводная сестра. Помните её?
Сладкая вата. Розовый шифон. Одуванчик. Да, он помнит Лили.
— Её пригласили на новогодние танцы в Шанхайский дворец, очень престижно. Она хотела пригласить вас сопровождать её. Но, конечно, при определённых условиях, вы понимаете?
Может, облака висят на серебряных верёвках? Старший следователь открывает дверь, выходит в пропитанный дезинфектантом воздух коридора. Сколько осталось времени, прежде чем ему запретят открывать двери вообще? Он ничего не говорит детективу Юню, просто выходит из допросного кабинета. Выходит из кун ань чу в полдень, где вообще нет облаков.
Глава 32
Посылка маленькая, тщательно упакованная. Только имя Пиао написано на плотной коричневой бумаге. Он стягивает верёвку и осторожно распаковывает её. Оставляет в целости всё, бумагу, ленточку… почему ему хочется сберечь мусор, прошедший через руки жены? Он комкает обёртку в тугой шар, кидает его в дальнюю стену. Становится легче.
В сердце бумаги с красными и золотыми жилками, в толстом слое ткани… лежит коробка. Прямоугольный, отполированный кусок дерева, розовый, как губы женщины. Внутри — бархат. В его центре — сигаретная зажигалка. Он сразу видит, что она в точности такая же, как у Хейвена. Проводит пальцем по безупречной крышке из толстого золота. Под ней на бархате лежит замшевый конверт, из которого торчит простая желтоватая открытка. Надпись сделана чёрными чернилами. Каждая буква — цветение зазубренных углов.
Подарок. Для того, кто тоже ценит совершенство во всех его проявлениях.
Старший следователь поднимает зажигалку, щёлкает ей раз пять. Пять глухих щелчков раздаются резким залпом. Он изучает пламя. Почти белое, почти невидимое. Легко можно совсем его не заметить; и сильно при этом обжечься. Он смотрит, как оно гаснет в тот момент, как он убирает палец с плоской золотой кнопки. Благоговейно убирает её назад в коробку. Закрывает крышку. Подходит к шкафу с ящиками; рывком вытаскивает самый нижний. Внутри лежат фотографии жены. Сувениры со дня свадьбы. Её письма. Целый ящик залит её запахом, как разум его наполнен воспоминаниями.
— Совершенство, — шепчет он, убирает коробку в недра ящика и закрывает его.
Натягивает китель и спускается по лестнице на улицу. Лазурное утро. Облака плывут редкими пятнами, как просыпанный рис. В такой день надо идти в парк. Брать бутылки Цзю… и племянника с племянницей за тёплые ручки.
Глава 33
Шишка напился и сочится восторгом. Его слова масляными взмахами вычерчивают поздравительную шумиху предновогодних праздников и хорошие новости. Хорошие новости, лучше просто не бывает.
— Ву, я отследил этого тощего говнюка. Это будет стоить четыре пачки «Панда Бренд», Босс.
А что не стоит двух пачек «Панда Бренд»?
Пиао ничего не отвечает. Слушает голоса, смех, слова пьяных песен фоном в телефонной трубке.
И коли б небеса вино не возлюбили,С небес бы не сияла нам звезда вина.
— На следующий день после того, как мы вытащили трупы из реки, это когда доктор так и рвался поработать, его отвезли на правительственную чжао-дай-со в округе Цзядин, рядом с аэропортом Дачан. С тех пор его регулярно туда таскают…
Шишка замолкает, чтобы набрать полный рот пива. Пиао может представить, как пена стекает по всем подбородкам молодого детектива.
— …они даже выделили ему собственную машину с шофёром. Это чёрный седан Шанхай.
Внезапно накатывает бездонное ощущение разочарования, почти осязаемое. Пиао чуть не падает с ног.
— Если Ву поручили им, то сейчас он уже должен быть трупом.
Яобань смеётся. На заднем фоне пьяная песня достигает пика преждевременного конца.
И коли бы земля вино не возлюбила,Вино не било бы из-под земли ключом.
— Собственно, поэтому я и звоню, Босс. Я своими глазами видел этого засранца буквально два часа назад. Ву вполне себе живой, они просто увезли его в другую правительственную гостиницу к северу от Баошань…
