Роберт Дугони - Властелин суда
— Они серьезно превосходят нас в вооружении.
— Надо уходить в лес. — Молья ткнул пальцем, указывая направление. — Там стрелять лучше. Ярдах в трехстах отсюда с севера на юг течет ручей. Давай. Я подойду.
Слоун покачал головой: он знал, что уйти в лес без прикрытия детективу будет трудно.
Из окошка грузовика выдвинулось дуло автомата.
— Геройствовать нет времени. Я этот лес знаю, вы — нет. Я потом подойду.
Он подтолкнул Слоуна в направлении лесной полоски и, обернувшись, дважды выстрелил в лобовое стекло грузовичка. Это было все, чем он мог прикрыть его.
Слоун услыхал два выстрела детектива, когда перемахнул через поваленное дерево на опушке. Он упал и прицелился в грузовичок, хотя тот и был на смехотворно далеком для пистолета расстоянии. Но он все же сделал два выстрела, после чего у него остался лишь последний патрон. Он двинулся как можно быстрее через густые заросли, отводя от себя низко свисавшие ветви, которые царапали ему лицо и плечи и цеплялись за одежду.
Где же, черт возьми, этот ручей?
Сверкнула молния, моментальной вспышкой осветив весь лес, как в фильмах ужасов. Гром прогремел совсем близко, прямо над головой. В глазах все поплыло. Он решил, что это из-за дождя. И тут же лоб его пронзила острая как нож боль. Он упал на одно колено, сжал руками голову, словно иначе она могла бы расколоться пополам.
Нет.
Он встал, качнулся вперед. Все вокруг пульсировало, туманилось, плывя в фокус и обратно. Черные и белые мушки. Радуга.
Мигрень.
Нет.
Зрение и чувство равновесия изменяли ему. Неверными шагами, слепо, он двинулся вперед, больная лодыжка вихлялась на неровной земле, нога скользила, не выдерживая инерции движения. Покров мокрых листьев под ногами разъезжался — так ползет ковер по свежелакированному полу. Слоуна качнуло вбок, и он полетел кувырком вниз по склону, покатился, как булыжник. Он ударялся о пни, камни и стволы деревьев, пока его не прибило к чему-то твердому и устойчивому. Ветер завывал. Опять сверкнула молния.
Крики. Душный едкий дым. Мерцающие языки пламени и яркие вспышки огня выхватили из мрака в ужасающем конусе света лежащую на полу фигуру женщины.
Слоун отбросил от себя это воспоминание. Он яростно барахтался, стараясь удержаться на плаву, не погрузиться в пучину, удержаться на поверхности.
Снаружи доносились женский и детский плач, горестные вопли, исполненные боли, ужаса, смятения.
Нет!
Он потянулся вверх, пробиваясь к свету на поверхность. Потом снова лег, прислонясь спиной к стволу дерева, с ветвей которого все еще струями лилась вода. На секунду он потерял ориентацию, потом, задержав дыхание, с трудом встал на ноги. Ему надо отыскать ручей. Надо помочь Тому Молье. Он опирался рукой о ствол, чтобы не упасть, предметы виделись нечетко, но он различал след, который оставило его тело, скатившись по склону на дно ущелья. Он стал подниматься вверх, цепляясь ногами и руками, хватаясь за все, за что можно было уцепиться, — шаг вперед по мокрой, усыпанной листьями грязи — два шага назад. Ливень бил его своими струями. В голове мерно стучало. Лодыжка болела.
Когда он выбрался наверх, он задыхался и не знал, сколько времени прошло, но времени встать и понять что к чему у него не было. Пробираясь между деревьями, он подныривал под сучья, цеплявшие его за одежду.
Где же, черт его возьми, этот ручей?
Пикап сильно ударил в зад «шевроле», отчего передние колеса поднялись в воздух и опустились на бревно. Водитель, темноволосый убийца Берта Купермана, распахнул дверцу и под ее прикрытием выпустил залп из автоматического пистолета «Узи», в то время как его напарник, рыжеволосый бородач, скользнул вперед, сжимая рукоятку 12-калиберного «бенелли». Они видели, как Слоун скрылся в лесу, но не заметили, чтобы за ним последовал и детектив. Им было приказано четко и недвусмысленно — детектива убить, но Слоуна доставить живым.
Рыжебородый продвигался вперед, целя в разбитые окна «шевроле» и окидывая глазами салон машины. Он продвинулся дальше к передней части машины и обвел дулом решетку. Детектива нигде не было.
— Они в лесу, — крикнул он напарнику, обернувшись назад.
Темноволосый тоже прошел к передку машины и, выхватив ключи зажигания, швырнул их в кустарник. Затем отступив на несколько шагов, он выстрелил в рацию и телефон «шевроле». Он знал, что детектив не успел попросить подмоги: частоту чарльзтаунской полиции они проверяли, но это была предосторожность на тот случай, если бы детектив вздумал вернуться к своей рации и все-таки затребовать помощи. Потом они разделились: его напарник пошел по кругу по часовой стрелке, он же — в обратном направлении; встретиться они договорились в двенадцать. Подобная военная хитрость уменьшала шансы подстрелить друг друга.
В лесу темноволосый перебегал от дерева к дереву, вглядываясь в темноту. Вода стекала с листьев и ветвей, и казалось, что смотришь сквозь струи водопада. Ветер выл ему в уши. Деревья шумели и скрипели. Он продирался сквозь высокую траву и кустарник, пригибаясь к земле, то и дело останавливаясь, чтобы рассмотреть подозрительные тени; внутри у него все дрожало от охотничьего азарта и предвкушения скорого трофея. Над головой сверкнула полоска молнии. Лес озарился неровным белым сиянием, и тут же раздался громовой раскат. Внезапно грудь его пронзила острая боль. Он схватился за диафрагму. Небо раскололось молнией, на секунду осветившей кровь, текшую по его ладони и между пальцев. Он покорно поднял голову. Загрохотал гром. И второй, точно рассчитанный прицельный выстрел поразил его прямо в переносицу.
69
Незнакомец взмахнул своей пушкой, отбрасывая от себя огненный шар. Бутылка разбилась о деревянную панель стены, обрызгав горящим спиртом его лицо и одежду. От последнего его выстрела лампа, висевшая над головой Дженкинса, разлетелась, и на него посыпались зеленые осколки.
Пустой ствол. Пустой патронник.
Дженкинс перепрыгнул через стойку бара, держа в руках кочергу.
Опытный боец, незнакомец упал на пол и принялся кататься по нему, гася пламя; он поднялся было на одно колено, держа пушку в руке, но Дженкинс уже прыгнул на него. Он ударил его кочергой, действуя ею как бейсбольной битой, отчего пистолет полетел на пол, и вновь замахнулся, готовясь нанести удар. Незнакомец мгновенно потянулся вверх и схватился за кочергу, удержав ее в воздухе, чем продемонстрировал замечательную силу и умение терпеть боль. Продолжая удерживать железку на весу между ними, мужчина распрямился — выросший из земли гигант с плечами как бампер автомобиля. Дженкинс, не отдавая кочерги, вдавил колено в живот незнакомцу. Живот был твердым как стена. Незнакомец наклонил голову и ударил Дженкинса в лоб, отбросив назад. Не выпуская кочерги, он упал, используя свой вес и силу инерции, чтобы утянуть за собой и противника. Коснувшись пола, он двинул сапогом в живот незнакомца, отчего тот покатился кувырком. К несчастью, кочерга, вырвавшись из рук Дженкинса, очутилась у противника.
Поднявшись, Дженкинс приготовился отвести неизбежный удар. Поздно. Кочерга угодила ему по ребрам, отчего его как током ударило и он вынужден был опуститься на одно колено. Он услышал свист рассекаемого воздуха, когда мужчина, высоко взметнув кочергу, резко опустил ее вниз — как лесоруб, готовый вонзить топор в ствол дерева. Чувствуя, что удар неминуем, Дженкинс прыгнул вперед, так что удар пришелся ему на спину, плечами он сильно толкнул противника в диафрагму, и тот полетел к охваченной пламенем стене. Ухватив мужчину под мышки, он вытряс из его рук кочергу. Тот, в свою очередь, пихнул его, вытащил шестидюймовый нож, висевший в чехле у него на поясе, и пошел на Дженкинса, нанося удары в воздухе. Дженкинс стал кружить и пятиться, стараясь увильнуть. Его правая рука висела плетью, а во рту и в носу он чувствовал теплую горечь крови, так что было трудно дышать. Силы его убывали.
Мужчина вытер кровь, лившуюся из рассеченного лба, и по лицу его протянулась безобразная красная полоса.
— Славно гниют твои собачки, — сказал он, замахиваясь ножом. — Хорошо почву удобряют.
Боль и слепящая ярость, слившись воедино, исторгли из груди Дженкинса хриплый первобытный вой. И, одновременно, Дженкинс в прыжке вывернул ему кисть и сильно ударил в предплечье, отчего рука хрустнула, как куриная косточка. Мужчина заорал от боли. Не отпуская его кисти, Дженкинс опять подпрыгнул и, извернувшись, смазал правым сапогом ему в челюсть. Новый поворот, и левая нога повторила маневр правой, в свою очередь нанеся удар; мужчина попятился и начал крениться набок; он стоял на нетвердых ногах — темный силуэт в потемневшей от грозовых туч комнате. Дженкинс собрался с силами и заставил себя встать. Он нацелил каблук своего сапога в грудь незнакомца. Нога его распрямилась, как закрученная пружина. От мощного удара мужчина отлетел назад, стекло балконной двери с треском разбилось, мужчину перенесло через перила, и он исчез.
