Николай Гуданец - Бомбардировщик для бедняков
Таким образом, я угодил не на тот свет, а в его филиал, то есть, в спецпсихбольницу, коей славен один из приволжских городов. Больше полугода мне приходилось доказывать недоверчивым врачам, что я не маньяк и не террорист, короче, не верблюд.
После чего неведомые пружины высшей власти со скрипом зашевелились, и меня вдруг вызывали из небытия. На спецгруппу, в которой я работал, все-таки завели уголовное дело, и мне пообещали неприкосновенность в обмен на показания. Самое удивительное, что это обещание выполнили.
Больше того, в конце концов меня определили не куда-нибудь, а в личную спецслужбу президента. Случилось это сразу после возвращения с Кипра, где я координировал весьма деликатные операции на Ближнем Востоке. До сих пор не пойму, наказали меня или поощрили. По старинке нас называют «коржаками». Президентский фаворит давно в опале, а кличка пристала так, что не отскрести. В отличие от СВР и ФСБ у нас достаточно скромные возможности, но кое-что мы, конечно, умеем.
Четыре года назад, незадолго до Пасхального путча, меня прислали в Ригу, и от поездки осталось впечатление какого-то гнетущего всеобщего безумия.
Многое из тех впечатлений не удалось втиснуть в обтекаемые казенные фразы отчета. Ну, скажем, такой факт, почерпнутый из тогдашней прессы: автобусный контролер убил пассажира-безбилетника. По ходу спора врезал ему в челюсть, а парень упал и приложился неудачно головой. То есть, жизнь человеческая стоила не дороже талончика за четыре сантима.
Кредиты G-24 разворовывались подчистую, после каждого из валютных вливаний в республике возникал бурный спрос на новые автомобили и супернавороченную домашнюю электронику. Между тем в Цесисской волости, судя по данным об уплате подоходного налога, средний месячный заработок составлял шестнадцать сантимов, то есть, около четверти доллара.
Парламент готовился принять дискриминационный Закон о гражданстве, в воздухе носилась паранойя, не хватало бензина для микроавтобусов мадицинской неотложки, угрюмые люди семенили по заваленному сугробами городу, по узеньким тропинкам вдоль фасадов, как раз, чтоб сосулькой шибануло по голове.
Той зимой вдобавок шел отстрел ключевых фигур из криминальной группировки Миронова, эдакая Чикагская операция ФБР в миниатюре. Например, один из работавших на отмывке денег раскормленных мужиков имел слабость к девочкам-подросткам. К нему в офис среди бела дня заявилась малолетка с косичками, и ее беспрепятственно пропустили в кабинет. Когда к вечеру догадались выломать дверь, браток лежал на ковре с пулевой дыркой в лбу, а малолетки давно след простыл. Сам Миронов спал с пистолетом под подушкой, а в его лимузин вмонтировали супердорогую электронную штучку, которая постоянно генерировала наборы команд в широком спектре волн, чтобы сдетонировать радиомину, буде таковую попытаются подложить в автомобиль. В конце концов Миронов решил перебраться в Амстердам, но тут полиция упрятала его за решетку. Свидетеля по делу о рэкете организовала латвийская коннтразведка САБ, ныне ВАД. Но пока годами тянулось следствие, главный свидетель бесследно исчез с лица земли, что неудивительно. В конце концов Миронова освободили в зале суда. Лишь навесили статью за незаконное хранение оружия, но срок он к тому времени отбыл за счет предварительного заключения.
Ну, а главное, с осени полным ходом шла подготовка пресловутого Крестьянского бунта, запланированного на пасху 1994 года. И тут вдруг, как гром с ясного неба, газета «Labdien!» взяла да и опубликовала интервью с госпожой послом Франции. Когда я его прочитал, у меня глаза полезли на лоб.
В 1993 году французы, англичане и немцы прислали в Латвию новых послов, матерых зубров с завидным послужным списком, спецов по горячим точкам третьего мира. И они, как видно, времени зря не теряли.
Прекрасно информированная дама откровенно резвилась, щедро рассыпая прозрачные намеки, и практически открытым текстом говорила о сценарии предстоящего переворота. Даже указывала на дату, ближайшая Пасха по католическому календарю. Организовал интервью, разумеется, замредактора и совладелец «Labdien!», выходец из латышской эмигрантской семьи, выпускник Гарварда, о котором отзывались как об одном из самых головастых людей ЦРУ в Латвии. Но все равно оставалось неясным, кто именно и каким путем разжился сверхсекретной стратегической информацией. Выбор был не только между ЦРУ или ДЖСЕ, ведь не исключалось, что они лишь обнародовали сведения, а на самом деле к утечке причастны СИС или БНД. Словом, публикация вызвала в Ясенево нешуточный переполох, а деликатную функцию проверки доверили нашей конторе, чтобы круг посвященных лиц оказался предельно узким. Хотя уверен, что помимо меня в Ригу прислали еще нескольких коллег из других ведомств, и все мы дружно рыли землю носом, пытаясь определить масштабы урона и возможного провала всей операции. Как я понял из постановки моего задания, руководство находилось на грани паники, намереваясь дать задний ход и отменить переворот.
Его предыстория такова. Выборы латвийского президента проходят не всенародно, а путем голосования депутатов Сейма. И после парламентских выборов 1993 года, естественно, предстояло избрать фактического правителя страны, премьера, и декоративного главу – президента. Разумеется, то, что тогда в Пятом Сейме тягались кандидаты в президенты от ЦРУ и СВР, было секретом Полишинеля.
Победу одержал лидер национал-радикальной партии Миервалдис Каулиньш, который приходился внучатым племянником самому первому президенту Латвии, Чаксте. Окончив некогда философский факультет ЛГУ, по крайней мере, он близко к сердцу принял идею Фейербаха о том, что философам пора взяться за переделку нашего неблагополучного мира. Свою тайную политическую линию агент по кличке «Джульетта» гнул элегантно и безупречно, при каждом удобном случае сталкивая лбами оголтелых русофобов и умеренных прагматиков. Благодаря ему ультранациональные силы дважды раскалывались на партии помельче и, таким образом, не получили ни внушительной поддержки избирателей, ни решающего парламентского большинства в целом. Полагаю, только поэтому Латвия тогда не докатилась до классического махрового нацизма.
Однако после выборов расстановка сил в правительстве медленно, но верно стала меняться в пользу пронырливых ребят из Лэнгли. Что вполне объяснимо, ведь мы вербуем, а они покупают. Когда я увидел их секретную финансовую сводку по Латвии за 1993 год, стало ясно, что со временем страна неизбежно выйдет из-под российского контроля.
Единственно эффективным средством против долларовых вливаний был пресловутый Пасхальный путч, и этот вывод я изложил в своем тогдашнем отчете. Риск возможного провала выглядел меньше, чем неминуемый ущерб от бездействия. Очевидно, мнение других вояжеров совпало с моим, и руководство не стало сворачивать подготовленную операцию. Она, вопреки опасениям, прошла на редкость успешно.
По латвийской Конституции президент является чисто ритуальной фигурой, полномочий у него с гулькин нос, но среди них есть одна чрезвычайно важная прерогатива, а именно, обставленное всякими тонкостями право распустить Сейм. Что и сделал в свое время Карлис Ульманис, ставший единоличным диктатором вплоть до 1940 года, когда НКВД предписало ему сдать Латвию без боя советским войскам.
Спустя полвека по накатанной дорожке бодро пошел президент Миервалдис Каулиньш. К весне 1994 года национал-радикалы объединили свои усилия в крупной парламентской фракции вместе с Крестьянским союзом. Их региональные отделения взбаламутили бывших колхозников, обнищавших на своих хуторах, и состоялся внушительный политический спектакль, крестьянский марш протеста в Риге. Правительство рухнуло, а затем Каулиньш разогнал Сейм при полном и решительном всенародном одобрении.
Оказавшись на вершине власти, президент сделал народу несколько подачек в виде мизерного повышения пенсий и льготных кредитов для весеннего сева. Затем устроил два громких судебных процесса над погрязшими в коррупции экс-министрами. Разумеется, его популярность подскочила до небес.
Во внешней политике он умудрялся бойко плевать в обе стороны, на США и на Россию, провозглашая некий «истинно латвийский путь развития», абсолютную независимость любой ценой, основанную на загадочном «народном духе». И теперь, вот уже скоро четыре года, как неукротимый харизматический вождь железной рукой ведет вымирающее население крошечной страны к торжеству национальных идеалов.
В 1995 году все документы по тайным операциям в Латвии за последние пять лет были уничтожены, чего и следовало ожидать. Хотя даже эта экстраординарная мера не гарантирует от того, что рано или поздно правда выплывет наружу.
Судя по всему, не за горами новые крупные беспорядки, а чем они закончатся, угадать нетрудно. Россия просто вынуждена будет принять меры для защиты своих соотечественников, живущих в сопредельной стране, где правительство не в силах контролировать обстановку. И вряд ли ее действия встретят резкое осуждение на международном уровне. До сих пор там занимались исключительно порицанием антидемократического латвийского режима с его внутренней политикой национального апартеида.
