Зима Скорпиона - Каплан Эндрю
Его привели в зал ожидания частного аэропорта. Он был пуст, если не считать бутылок минеральной воды «Свалява» на стойке и нескольких пластиковых стульев. Все в зале, даже стулья, было белым. В нем не было ничего индивидуального. Люди здесь только ждали, их жизни протекали не здесь.
Еще не дойдя до середины зала, Скорпион обнаружил две скрытые видеокамеры. «Они обо всем позаботились», — подумал он. Кроме камер, за дверьми стояло с полдюжины агентов ФСБ и СБУ в штатском, а также милиционеры. До его рейса на Франкфурт оставалось меньше получаса.
Скорпион попросился в туалет. По дороге он вытащил из кармана у сопровождающего его агента ФСБ сотовый телефон. Попросив его подождать за дверью и убедившись, что все кабины пусты, он позвонил в клуб «Динамо» и попросил к телефону Могиленко.
— Пошел ты, — ответили ему. — Что тебе надо от Могиленко?
— Я француз, — сказал Скорпион.
Через показавшуюся долгой минуту трубку взял Могиленко.
— Это ты, сволочь?! Или я должен звать тебя Килбейном? Я знал, что ты не француз, — сказал он.
— Мне нужна услуга.
— Когда я отрежу тебе голову и яйца, можешь счесть это услугой, сукин сын. Как бы далеко ты ни был, это тебя не спасет.
— Не будь глупцом, это бизнес, — сказал Скорпион.
Могиленко выругался, а после короткой паузы спросил:
— Так чего ты хочешь?
— Ты знаешь Кулакова? Прокопа Кулакова?
— Допустим. Так что требуется?
— Хорошо бы, кто-нибудь сделал с ним то, что ты планировал сделать со мной, — сказал Скорпион.
— У него есть друзья.
— У меня тоже. Пятьдесят тысяч.
— Это что, шутка? Жалкие пятьдесят тысяч гривен?
— Долларов.
— Приходится признать, ты необычный тип. То, что ты сделал с моими парнями на мосту, это феноменально. Но Кулаков — это СБУ, а это усложняет дело.
— Насколько усложняет?
— Семьдесят пять.
— Сто тысяч. Пятьдесят вперед, а пятьдесят, когда дело будет сделано. Через пять минут я должен буду избавиться от этого телефона. Быстро пришли мне номер своего банковского счета.
— Может, придешь в клуб, и мы обсудим это? — спросил Могиленко.
— И еще одно. Дело должно делаться неспешно, это должно быть искусство.
— Что же сделал этот Кулаков? — спросил Могиленко серьезно.
— Именно это он сделал с женщиной, молодой и красивой, как Мерилин Монро. Она бы тебе понравилась, — сказал Скорпион, вспомнив портрет Алены в кафе.
— Но это ничего не меняет в отношениях между нами, урод. Ты остаешься моим должником, — прорычал Могиленко.
— А под конец его нужно подогреть, используй бензин. И это нужно будет сделать, когда он будет еще жив.
— Сто тысяч. Половину сейчас, остальное в течение суток после того, как Кулаков… — он задумался, — совершит «Великий исход». И не заставляй меня ждать второго платежа, Килбейн.
— Согласен, — сказал Скорпион, завершая разговор.
На обратном пути он сунул телефон обратно в карман работника ФСБ. Только он успел закончить перевод денег Могиленко со своего ноутбука, как вошла Ирина.
Она выглядела так же, как тогда, когда он увидел ее в первый раз. В облегающем черном платье, с жемчугами, сумочкой от Феррагамо и мальчишеской стрижкой. Казалось, пребывание в тюрьме и все испытанное ею никак не повлияло на нее. Только изумительные глаза цвета ляпис-лазури были слегка припухшими. Увидев Скорпиона, она слегка вскрикнула и бросилась в его объятия. Он чувствовал трепет ее тела.
— Со вчерашнего дня я все время плакала. Я думала, тебя нет в живых, — всхлипывала она.
Скорпион дал ей поплакать, продолжая держать в объятиях. Наконец, она отодвинулась и взглянула на него.
— Я не в форме, а хотела хорошо выглядеть для тебя.
— Ты чертовски хороша. Лучше, чем когда-либо, — сказал Скорпион.
— Я думала, что уже никогда не увижу тебя. И вдруг мне сказали, что ты в аэропорту. Я не понимаю, — она потрясла головой. — Ничего не понимаю.
— Это русские. Я — их страховой полис. Это в каком-то отношении забавно, — сказал он с полуулыбкой. — Иногда враги нужнее друзей.
Глаза Ирины шарили по его лицу, словно на нем был ответ на все вопросы, и нужно было только найти его.
— О чем ты говоришь? Страховка от чего?
— На случай, если Горобец вдруг задумает выкинуть что-нибудь, не одобренное Москвой.
— Русские знают о Шелаеве? Поэтому они не вторглись?
Он видел, как Ирина, нахмурив брови, осмысливала сказанное.
— Понимаю, — сказала она, ища сигареты в сумочке.
— При том, чего это стоило, ты должна быть довольна, — сказал Скорпион, пожав плечами. — Мы предотвратили вторжение. Без тебя это было бы невозможно.
Ирина закурила и выдохнула дым.
— Но мы проигрываем выборы. Последние опросы… Дело идет к избранию этого идиота Давыденко. Представляешь себе?
— Идиотов избирают всегда. Добро пожаловать, демократия.
— Что же нам теперь делать? — спросила она, и ее вопрос словно открыл шлюз. Скорпион больше не мог сдерживаться, ему нужно было спросить ее.
— Если бы нас не схватили, ты бы поехала со мной в Краков?
Ирина бросила сигарету на пол и затоптала ее.
— Черт бы тебя побрал! — сказала она. — Способен ты думать о чем-нибудь, кроме себя? Неужели ты не видишь, что происходит? Это не Америка. Если верх возьмет Горобец, демократия погибнет. Украине придет конец. Виктор — идиот! Последние дни он больше слушал Славо, чем меня. Если я уеду, оппозиции не будет, останется только Горобец. Мой отец перевернется в гробу. Я не могу уехать.
Она крепко схватила обе его руки, ее глаза сверкали синим огнем.
— Останься, останься со мной. Мы будем бороться с этим вместе.
— Не могу, — ответил Скорпион. — Я вынужден всегда быть в бегах. Слишком многие жаждут моей смерти.
«Это истинная правда, — подумал он. — Могиленко с его Синдикатом, даже с учетом их сделки. Горобец. Кулаков с его СБУ, СВР и даже ЦРУ».
— Моей смерти желает весь алфавит. Что еще хуже, меня будут использовать против тебя.
Он смотрел ей в глаза.
— Мы не сможем действовать здесь вместе. Либо ты летишь со мной во Франкфурт, либо мы расстаемся. Остаться я не могу.
Ирина подалась назад, освободившись от его рук.
— Ты работаешь на ЦРУ, правда? Именно это могут использовать против тебя, верно?
— Нет, я уже говорил тебе. Я сам по себе.
— Но ведь когда-то ты работал на ЦРУ?
Он кивнул.
— Конечно. Что-то в этом роде должно было быть, — сказала Ирина. — Политически это невозможно. Мы несовместимы.
«Дело еще хуже, — подумал Скорпион. — Ведь именно ЦРУ предало нас Кулакову».
Ирина коснулась рукой его щеки.
— Ты выглядишь ужасно, — сказала она. — Почему же меня так чертовски тянет к тебе?
— Может, тебе просто нравятся мужчины, у которых есть трудности. Это очень по-славянски.
Ирина смотрела на него с любопытством.
— Мы никогда не ссорились, правда? Значит ли это, что мы не любим друг друга? Хотя бы настолько, чтобы поссориться?
— Не знаю, что это значит. Просто сейчас я чувствую себя проигравшим в игре, о своем участии в которой не знал.
— Я бы поехала с тобой в Краков, не будь я целиком связана со своей страной, — сказала Ирина, задрожав. — Я бы поползла, — сказала она мягко.
— Было бы гораздо хуже, если бы Россия вторглась. Мы спасли много жизней, — сказал Скорпион.
— Но не все, — возразила Ирина, и он понял, что она думает об Алене.
— Да, не все.
Вошел один из работников ФСБ, которые были в машине с ним и Ивановым.
— Господин Рейнерт, началась посадка в самолет.
Ирина подошла к Скорпиону вплотную. От нее пахло сигаретами и духами «Гермес 24», и это устранило все, что мешало ему обнять ее. Человек ФСБ наблюдал за ними из открытой двери, через которую врывались звуки терминала. Из громкоговорителя донеслось приглашение второй группе на посадку в самолет «Люфтганзы», который полетит во Франкфурт.
— Что ты будешь делать? — спросила Ирина.
