Тени Мали - Вадим Павлович Фефилов
– Маки, последи за улицей, но не высовывайся. – Бенфика поднялась и стремительно прошла в соседнюю комнату. Подхватила одну из тяжелых сумок с чужой одеждой. Выяснилось, в ней нет ни капли арабской крови – она чистокровный туарег, пустынный грабитель.
– Тетушка Маммас идет, – сообщил мальчик, – нехорошо выглядит.
Из-за домов, стоявших за мечетью у реки, показалась Аиша. Бенфика вскинула ручной пулемет и посмотрела на берберскую «миледи» через прицел: вот оно – чувство близкого возмездия. О, прости, Аллах, что она не может сделать это воздаяние равным и напустить на убийцу матери ядовитых змей… Лицо Аиши было в разводах засохшей крови, рубаха в грязи и пыли, а джинсы мокрые по колено. Видимо, она только что ползала по-пластунски и даже заходила в воду.
Увидев Бенфику и Маки на крыльце больницы, Аиша опустила калашников, который держала наперевес, и показала большой палец.
– Эти малинки всего лишь жалкие трусы, – произнесла она устало. – Они хотели удрать от нас на лодках, но мы добили их на воде.
7
30 Under 30
Неподвижное, без единого облака серо-голубое небо над Сахарой отдыхало от ветра, безумствовавшего в последние дни, и темный дым, вытянувшийся высоко над Дире, образовал длинную худую фигуру, похожую на едва шевелившегося измочаленного монстра, дожидавшегося встречи с первыми вечерними звездами. Бенфика остановила внедорожник в паре километров от Тимбукту и посмотрела на теперь уже далекий дым через зеркало заднего вида. Храни нас Всевышний от шайтана, да будет нам Аллах защитой от шайтана! Сейчас ей следовало выкинуть из памяти все последние события и превратиться в бьюти-блогера, сочиняющего глупые тексты об африканской моде, стать веселой, немного взбалмошной и почти доступной девицей… О, Аллах! Был уже четвертый час после полудня, и до начала интервью оставалось около часа. Она сделала несколько дыхательных упражнений, умылась из канистры с водой и очистила от крови кожаную косуху. Вздохнула и достала из сумки то самое, совершенно не мусульманское платье из атласа. Теперь следовало избавиться от машины с оружием. Она застегнула наглухо куртку, замотала голову куфией до самых глаз и покатила по узким улочкам Тимбукту, вглядываясь в редкие кривые вывески на домах из красной глины. Наконец увидела то, что искала, и посигналила у входа в древнее двухэтажное здание с вывеской, указывающей, что здесь можно воспользоваться мусульманским банкингом. Через пару минут на улицу вышел седобородый старичок в пиджачке и кряхтя забрался на пассажирское сиденье. Он был похож на грустного Эйнштейна, только с черным лицом. Времени на церемонии не было, и она с ходу сообщила, что хочет продать джип, два по-чти новых калашникова, три гранатомета, прекрасный «глок-22» и нож с фиксированным клинком. И все добро – за пятнадцать тысяч долларов. Банкир удивленно приподнял седые брови, словно названная цифра была фантастической, просто немыслимой, погладил густые белые усы и сослался на запретное правило gharar[26], а также на строгость местной религиозной комиссии, следившей за чистотой банковских операций.
– Разумеется, уважаемый устаз, вы не имеете права приобретать оружие, – сказала Бенфика, – поэтому предлагаю купить у меня только внедорожник. А оружие я просто забуду в машине.
Старик переменил настроение и позу: скрестив коротенькие ножки, он изобразил полнейшее и благожелательнейшее одобрение.
– Тогда никаких проблем, – удовлетворенно произнес он. – Все чисто и по шариату. Могу предложить две тысячи пятьсот долларов за автомобиль со всем забытым содержимым.
– Хорошо, – сказала Бенфика, – тогда пять тысяч долларов и амана.[27]
– Три тысячи долларов прямо сейчас, – сказал банкир. – И, безусловно, амана, ведь по-другому у нас и быть не может. Хвала Аллаху…
Впоследствии он сдаст внедорожник по банковской услуге Ijarah[28] каким-нибудь заинтересованным мусульманам со всем забытым содержимым за тридцать, а то и тридцать пять тысяч долларов. Обычно практичная и даже немного скуповатая, Бенфика вздохнула, но торговаться со скрягой не стала – у нее совсем не было времени.
Девушка стремительно миновала несколько узких улиц и оказалась у пожарных машин, стоявших напротив КПП французского гарнизона. На часах было 15:55, то есть еще пять минут до интервью и менее часа до начала операции. Она встала между красными грузовиками, сдернула с головы куфию, пригладила назад волосы и сняла косуху, накинув ее небрежно на плечи. Делая вид, что увлеченно говорит с кем-то по айфону, вышла из-за пожарных машин и приблизилась к бронетранспортеру, припаркованному рядом со входом на военную базу.
– Hi guys! – крикнула она десантникам, сидевшим на броне, и тут же перешла на французский: – Ну, где тут ваш легендарный адмирал Гайво? Я Ольга Блохин, журналистка из Алжира. У меня с ним встреча через пять минут… Проводите к адмиралу срочно! – и показала на айфон, мол, важный разговор и ей надо договорить, поднесла телефон к уху и продолжила: – Повторяю вам в сотый раз: высокие каблуки в Мали будут смотреться карикатурно! В сапогах здесь не ходят. И что остается для будущей фотосессии?.. Ну конечно! Совсем низкий каблук, кеды, кроссовки, берцы. Гламурные, конечно…
Рядом со входом в штаб на далекий дым смотрели двое. Один – совсем седой мужчина с крупным лицом, в очках с незаметной оправой, очень высокий, одетый в аккуратный камуфляж песочного цвета. Проходившие мимо офицеры, глядя на него, перешли на строевой шаг и отдали честь. Другой – чуть ниже ростом, худощавый, в грязной бедуинской одежде и со снайперской винтовкой за плечом – только что снял с головы длинную пропыленную тагельмусту и оказался тем самым офицером, о котором нетрезвый Бакст как-то сказал: «Капитан Жак, он то на волка похож, то на большую крысу, а иной раз глянешь – летучая мышь».
– Завтра, адмирал, это случится завтра, – тихо сказал капитан Жак.
– Это где так горит? – спросил седой и показал на дым. Руки у адмирала Гайво были большие, а пальцы длинные и сильные, как у скульптора или пианиста.
– Выясняем, но ориентировочно в Дире.
– Значит, эта ваша Медина прибудет сюда завтра? – переспросил седой и принялся разглядывать (не без удовольствия) свежевыкрашенные белые скамейки, установленные по его приказу рядом со входом в новое трехэтажное здание. Ему хотелось вернуться в свой идеально обустроенный кабинет на втором этаже, откуда его вызвали пять минут назад, чтобы «немного поговорить на улице», но уйти от тревожного человека из DGSE вот так сразу было бы неразумно. Капитан Жак огляделся, сделал шаг и поставил ногу в пыльном пустынном ботинке на белую скамейку, после снял с плеча и положил плашмя на колено винтовку.
– Да, кочующая террористка прибудет для встречи с вами
