Максим Теплый - Архив шевалье
Недалеко от посольства, на горе, располагалась высокая старинная башня, в которой находился уютный ресторанчик. Каленин всегда заходил сюда, когда оказывался в Бад-Годесберге[26]. В ресторане работал официант, который настолько привык к визитам русских посетителей из числа сотрудников посольства, что стал учить русский язык и мог сносно рассказать о предлагаемых блюдах.
Каленина он привечал за блестящий немецкий и готовность поболтать на политические темы. Немец был большим поклонником бывшего канцлера Вилли Брандта и не мог простить русским то, что они заслали в окружение канцлера своего шпиона, погубившего политическую карьеру знаменитого немецкого политика. При каждой встрече он дружелюбно хлопал Беркаса по плечу и, как о чем-то само собой разумеющемся, говорил:
– Вы, я думаю, тоже шпион, господин Каленин?
– Это почему же?
– Ну где еще можно так выучить язык? Только в разведшколе!
…В этот раз он опять приветливо кивнул, принял заказ и заговорщически шепнул Каленину на ухо:
– Мне из ГДР прислали контрабандой пленку с вашим фильмом «Семнадцать мгновений весны». Смотрели?
– Конечно.
– Вы очень похожи на одного героя…
– На Штирлица, надеюсь? – лукаво уточнил Каленин.
– Вы похожи на Шелленберга. Внешне, конечно…
Каленин искренне рассмеялся и доверительно сообщил официанту:
– Скажу вам по секрету, у нас все, кто снимается в таких фильмах, проходят стажировку за рубежом в качестве агентов советской разведки. Входят в образ…
– Шутите! – засомневался официант и неожиданно добавил: – А вами вчера интересовались…
Каленин насторожился.
– …я думаю, что речь шла именно о вас.
Каленин вдруг осознал, что проявил неоправданную беспечность, в одиночку покинув посольство. Он, видимо, преждевременно убедил себя в том, что вся эта история позади и что архив Шевалье окончательно исчез из его жизни. Он убедил и себя, и, кажется, Куприна тоже, что рисунки из альбома похитил страшный Лука, пока они беседовали с Мессером. Правда, в этой версии была одна неувязочка. А именно – как Лука мог догадаться, что искать надо именно в спальне?…
– Здесь вчера обедал очень приметный субъект – высоченный такой, сутулый, – говорил официант, меняя скатерть и расставляя приборы – Я еще обратил внимание, что он шляпу не снимает. Так вот, он попросил у меня переносную телефонную трубку, и я слышал, как он сказал кому-то: «Я тут день и ночь торчу! Пусть его в посольстве поторопят, а то уедет в Москву и бумаги вместе с ним… Тогда будет поздно…»
Каленин похолодел и переспросил:
– Как вы сказали – «пусть в посольстве поторопят»?
– Именно так! Я хорошо запомнил!
– Погодите, а при чем тут я? Они что, называли мое имя?
– Нет, не называли. Но вы же в прошлый раз сами мне сказали, что на днях уезжаете в Москву. Вот я и подумал, а вдруг это вас хотят поторопить в посольстве… Хотя, может, все это полная ерунда… Этот длинный в шляпе вам знаком?
– Нет… не знаком. Спасибо! – вяло поблагодарил Каленин и, испытывая нарастающий страх, направился к выходу.
– А как же ваш заказ, мистер Каленин?
– Простите, мне пора…
Он выскочил из ресторана, на ходу застегивая куртку и поглубже натягивая капюшон, чтобы уберечься от начавшегося дождя. В последнюю секунду подумалось, что лучше было бы прямо в ресторане вызвать такси, но он успокоил себя тем, что до посольства – рукой подать.
Беркас быстрым шагом шел под гору, подгоняемый ветром, который дул точно в спину, надувая куртку и пробирая до костей. «Если в разговоре, который слышал официант, речь действительно шла обо мне, – размышлял он, – то значит, в ресторане был не кто иной, как Лука, и получается, что рисунков Шевалье у него нет. Тогда у кого же они? Мистика…»
Вот там за поворотом – посольство. Каленин еще прибавил шагу и вдруг будто бы увидел затылком приближающуюся опасность. Он резко обернулся, и его глазам предстало зрелище, поражающее своей обыденностью и одновременно какой-то голливудской неестественностью. С горы, набирая скорость, беззвучно катился небольшой автобус. Каленин мог поклясться, что автобус летит на него с выключенным двигателем, используя исключительно крутизну спуска. А за рулем, судя по очертаниям темной фигуры в шляпе, сидит не кто иной, как Лука – собственной персоной.
Каленин почти рефлекторно бросился бежать. Он мчался вниз по склону, осознавая всю бессмысленность своих действий. Сквозь шум дождя и глухие порывы ветра явственно прорывалось злобное посвистывание мокрых шин – автобус безжалостно настигал его.
До спасительного поворота оставалось метров двадцать, когда Каленин почувствовал, что вот-вот окажется под колесами автобуса. Он резко бросился в сторону и стал карабкаться по склону, но на мокром от дождя грунте поскользнулся и съехал на асфальт, с ужасом наблюдая, как на него юзом летит тормозящий автобус.
Стараясь избежать удара, Беркас вскочил и метнулся на встречную полосу, но автобус с ювелирной точностью остановился прямо напротив него. Каленин отчетливо разглядел сквозь стекло нижнюю часть лица водителя, которое было обращено к нему: Лука улыбался, показывая крепкие зубы. Верхняя часть его лица по-прежнему была неразличима и скрывалась в тени широкополой шляпы, упиравшейся в потолок.
Лука помахал ему рукой, показывая, что приглашает сесть рядом с ним. Причем был он настолько спокоен и улыбчив, что Каленин, как под гипнозом, сделал шаг вперед и в ту же секунду услышал визг тормозов: снизу, распластавшись в низкой посадке, на него летел спортивный «порше», который остановился так ловко, что отрезал Каленина от автобуса. Пассажирская дверь резко распахнулась, и из темного салона, словно два выстрела, прозвучало по-русски: «Ко мне! Быстро!»
Беркас не раздумывая прыгнул в салон с затемненными стеклами, и машина рванула в гору, причем с таким невероятным ускорением, что Каленину в первое мгновение не удалось повернуть голову. А когда тело вновь стало повиноваться, он с изумлением увидел рядом с собой профессора Якобсена, который азартно крутил баранку, поглядывая в зеркало заднего вида.
– Не догонит! – задорно выкрикнул профессор. – Как я его? А? Я за этой долговязой сволочью давно слежу! Устраивайтесь! Сейчас покатаемся! Как-то раз, через год после войны, мы с Лыковым…
– Куда мы едем? – перебил Беркас, поглядывая назад.
– Да не бойтесь вы! Им нас никогда не догнать… Разговор есть.
– Вы что, следили за мной?
– Если я скажу, что встретил вас на этой горе случайно, вы мне поверите?
– Нет, конечно!
– Я же сказал, что следил не за вами, а за этим длинным. Он и вывел меня на вас.
– Послушайте! – умоляюще обратился к профессору Беркас. – Объясните же, что происходит. Я не могу связать концы с концами.
– Да все просто! Архив у меня.
– У вас??? – Каленин попытался было дернуться в кресле, но очередное ускорение прижало его к спинке.
– Ну да! У меня! Ребята Мессера об этом не знают. Они думают, что это вы его где-то спрятали. Вот и следят. Убивать вас, не добравшись до архива, им невыгодно. Они убьют вас ровно через минуту после того, как им завладеют!
Профессор радостно заржал, упиваясь растерянностью своего пассажира.
– Нет, вру! – поправился он. – Не через минуту, а тотчас же! Гы-гы-гы…
Каленин потрясенно молчал, пытаясь удержать устойчивую позу, так как машина входила в повороты на огромной скорости.
– Пристегнитесь! – посмеиваясь, бросил Якобсен. – Что-то вы плохо выглядите! Уж не испугались ли? Неужели боитесь этого длинного в автобусе? А может, хотите знать, как я догадался про альбом?
Каленин обреченно склонил голову, давая понять, что его уже ничем не удивишь.
– Так вот, пару недель назад я увидел, как вы вошли с какой-то папкой и портфелем в комнату – я называю ее аквариумом…
– Увидели? В каком смысле?
– В самом прямом! С берега Рейна, в бинокль. У вас удобное жилище, для того чтобы следить за всеми вашими перемещениями по дому. Вы об этом не догадывались? Так вот, потом вы пошли со всей этой поклажей наверх. А через десять минут вернулись уже без нее. Что я должен был подумать?… Правильно! Я подумал, что вы ее спрятали наверху. А там – только туалет и спальня. Наутро я легко проник в ваш дом…
– Так вы «домушник»? – спросил Каленин по-русски.
– «Домушник»? – Якобсен на секунду задумался, пытаясь понять смысл сказанного. Потом кивнул: – Красивое слово! Да! Я отжал дверь обычной отверткой, которая всегда лежит у меня в машине. Видите, все просто. Картинки у меня. Записи тоже.
– Я был уверен, что архив у них… Про вас я даже не думал.
– Наивный вы человек! Если бы архив был у них, то вы находились бы сейчас в лучшем из миров! Они не захотят оставлять вас в живых!
– Но в этом нет никакого смысла! Я же уже все рассказал в посольстве – про архив, про то, что его похитили… Я описал Николаю Даниловичу этого Луку… Про Мессера – тоже рассказал… Куприн все знает… Он обещал всю информацию передать немецким спецслужбам.
