Александр Афанасьев - Сожженные мосты Часть 3
Операция "Литой свинец"
Оперативное время минус сто восемь часов сорок одна минута
Для нехитрого пейзажа пограничной зоны на афгано-русской границе не было более привычной детали, чем эта.
Это был АМО – большой, тяжелый, трехосный, носатый грузовик, с длинной рамой, с квадратной кабиной и расположенным перед кабиной мотором (если наедешь на мину, то рванет она под двигателем, а не под кабиной водителя, под твоей собственной задницей). Машина, хоть и новой модели, выглядела достаточно попользованной и побитой дорогами, во многих местах на грязно-буром металле КУНГа виднелись вмятины – как будто кто-то хлестнул стальной метлой со всего размаху и оставил следы – и даже пулевые отверстия. И нос и кабина водителя были хорошо бронированы навесными плитами, не самодельными как это делают некоторые – а настоящим, армейским комплектом, что свидетельствовало о хороших отношениях владельца машины с местными армейскими частями. Помимо этого, какие-то умельцы установили на лобовые стекла машины что-то типа стальных жалюзи, они открывались и закрывались из кабины – в сочетании с бронированным лобовым стеклом это могло защитить даже от пули с вольфрамовым сердечником, пущенной из снайперской винтовки с горного склона. Дверь тоже была бронирована, равно как и нештатные, чуть ли не в два раза больше чем штатные топливные баки. Можно было держать пари, что и топливные баки, и баки для воды, расположенные за кабиной не только снаружи облиты специальной резиной, обладающей свойствами стягиваться при появлении пулевых пробоин и закрывать дыру – но и изнутри разделены перегородками на множество отсеков высотой в три четверти бака. Это было сделано для того чтобы если даже пуля и пробила бы бак, то из него вытекло бы только небольшое количество топлива или воды, а остальное осталось бы в баках. Стекло в окне кабины было снято – так делали многие перегонщики чтобы иметь возможность стрелять из кабины и, еще, высовываясь смотреть на то что происходит впереди на дороге – а от пуль спасались, завешивая окно бронежилетом. Необычным был обвес машины – две мощные стальные трубы с перемычками брали начало у переднего бампера, шли через капот (из за этого капот бы переделан вручную и откидывался как на старых машинах – раскрывался на две половинки с мощной перемычкой посередине), прикрывали кабину, шли поверх КУНГа, затем резко уходили вниз и заканчивали свой путь внизу, намертво приваренными к раме. Наверху, поверх кунга, к этим двум трубам был приварен обширный багажник "корзина" – как на автомобилях дачников, только несравненно больше по размерам, над кабиной были укреплены две большие, массивные запаски с развитыми грунтозацепами. Около каждой двери – и водительской и пассажирской – были приварены кронштейны с фарой-искателем на каждой, а за мощной передней решеткой – "кенгурятником" мрачно смотрели на мир четыре противотуманные фары, каждая мощностью как у небольшого прожектора. В целом машина смотрелась даже не как грузовая – а скорее как командная техничка, подготовленная к какому-нибудь опасному ралли-рейду в Африке, где помимо диких животных встречались еще и вооруженные автоматами экстремисты.
Говорят, что вещи могут многое рассказать о человеке, ими владеющем. Что же, тогда, если судить по машине – то про владельца можно было сказать, что это человек опытный, обстоятельный, предусмотрительный, состоятельный (в машину была вложена немалая сумма, даже если она и была куплена на распродаже армейского имущества по дешевке), ничего не оставляющий на авось и любящий определенный комфорт. Так оно вообще то и было – вот только за рулем сейчас был вовсе не владелец машины.
За рулем машины, идущей к границе, сидел молодой человек, темноволосый, загорелый и крепкий, чуть выше среднего роста, с сильными и мозолистыми "водительскими" руками. Из одежды на нем была армейская белая трикотажная футболка, штаны от камуфляжного костюма, песчано-бурой расцветки и бурого цвета поношенные кроссовки. На лоб у него были подняты противопыльные очки, наподобие мотоциклетных, на шее была прочная цепочка с двумя армейскими "смертными" медальонами, а на поясе был широкий ремень с кобурой. В кобуре ждал своего часа мощный флотский Браунинг – и в этом не было ничего удивительного, почти во всех машинах, идущих сейчас по дороге в сторону моста через Амударью, то или иное оружие было. Да и здесь, в этом АМО, помимо пистолета в кобуре у водителя – к потолку кабины был прикреплен кронштейн-держатель, а в держателе находился старого образца автомат АКС – это на случай, если дела пойдут совсем плохо.
Молодой человек вел машину уверенно, не быстро и не медленно, не пытаясь кого-то обогнать и не надрывая мотор – словом он вел машину так, как это делал бы любой опытный водила-перевозчик, платящий за солярку из собственного кармана и не желающий лишний раз перебирать движок. В машине было жарко и душно – но внимания на это он не обращал – все его внимание было направлено на дорогу. У такого мастодонта, да еще дополнительно бронированного, да с жалюзи на лобовом стекле, обзорность была хреновой: того и гляди можно было вмять в асфальт некстати подвернувшуюся легковушку. Или еще хуже – слететь с дороги, возможно, что и в пропасть.
За спиной молодого человека раздалось какое-то сопение и ворчание – тот не обратил на него никакого внимания. Сопение и ворчание сменилось бульканьем воды в бутылке, а потом, из тесного спального отсека на пассажирское место полез еще один, чем то неуловимо похожий на водителя молодой человек – только гораздо более смуглый и с короткой, аккуратной бородкой.
– Долго еще?
– Километров десять – буркнул водитель, не отрывая глаз от дороги
Пассажир – явно напарник и сменный водитель – зевнул, потом высунулся в открытое боковое окно, чтобы насладиться зрелищем садящегося в горы большого, оранжево-красного солнца.
– Потемну приедем… – констатировал он
Не отвечая, водитель включил фары – пока штатные, их света хватало. Можно было включить и прожектора – но он знал правила дорожной вежливости и слепить встречных не хотел. Кроме того – на узкой дороге это было попросту опасно.
– На ту сторону в ночь не пойдем?
– Сдурел? – бросил водитель
– Оно так. Караван-сарай… – мечтательно протянул сменщик, у которого с караван-сараем видимо были связаны свои, особые и очень приятные воспоминания.
– В машине переночуем – отрезал водитель
Водитель был прав – они шли с грузом, да и самой машине могли ноги приделать, запросто, лихих людей на границе всегда хватало. Но сменщик обиженно замолчал.
Караван-сарай находился примерно в километре от моста через Амударью и от контрольно-пропускного пункта с русской стороны и представлял собой большой кусок каменистой земли у самого берега, выровненный – часть скальной породы по левую руку срезали взрывами и бульдозерами переместили вправо, завалив ею болотистый берег реки, тем самым укрепив его, чтобы можно было вставать машинам дальнобойщиков. Потом, владельцам караван-сарая показалось этого мало, а деньги у них были – и они отвоевали у бурной, изменчивой Амударьи еще кусок земли, укрепив берег бетоном и сделав своеобразную бетонную набережную. Более того – чтобы никто по пьянке не свалился в Амударью – на набережной поставили кованые чугунные решетки ограждения и заказали фонари – такие же, как на Дворцовой, в Санкт Петербурге.
Работал караван-сарай просто. Тот, кому нужно было сюда сворачивал с дороги и оплачивал постой у поста со шлагбаумом – пост знаменовал собой начало охраняемой территории, на которой можно было оставить машину без страха что ее украдут – хозяева караван-сарая отвечали за это рублем, ведь им было выгодно, чтобы постояльцы не только питались в караван-сарае, но и ночевали в номерах, а не в машинах за дополнительную плату. Взамен денег водителю выдавали что-то вроде старинной медной монеты – специально отчеканенный знак оплаты. Когда же надо было ехать к таможенному посту – ты просто выезжал на короткую, забетонированную дорогу к посту с другой стороны караван-сарая и на выезде сдавал эту монету. Хитрость была в том, что дорога эта подходила прямо к самому посту, и если у тебя были хорошие связи на таможне – ты мог проехать сразу же, "по зеленому коридору", не нервируя тех кто не заплатил и стоял теперь в общей очереди. Одним словом – дела тут варились уже давно, и продумано все было до мелочей.
Как и многие другие, водитель АМО, увидев неоновую табличку со стрелкой (где только неон то взяли) свернул направо и оказался в хвосте короткой очереди. Очередь продвигалась быстро – это не таможня, это частная лавочка и все здесь сделано для удобства и довольства клиентов.
Когда подошла их очередь – водитель плавно затормозил около поднятого шлагбаума, молодой усатый таджик с автоматом АКСУ на боку ловко прыгнул на подножку кабины.
