Айра Левин - Мальчики Из Бразилии

Мальчик не сводил с него глаз.

Либерман беспомощно посмотрел на него.

- Эти ошеломляющие новости так неожиданно обру­шились на тебя, - сказал Менгеле, - но, может быть... они не так уж и неприятны? Разве ты никогда не чувст­вовал, что ты выше всех, кто тебя окружает? Словно король среди своих поданных?

Мальчик подтянулся и пожал плечами.

- Порой я чувствовал... что чем-то отличаюсь от всех остальных.

- Ты и в самом деле отличаешься, - сказал Менге­ле. - Ты бесконечно далек от них и бесконечно выше. Ты...

- Кто мои настоящие родители? - спросил мальчик.

Задумчиво посмотрев на свои руки, Менгеле сложил их и снова поднял глаза на мальчика.

- Для тебя было бы лучше, - сказал он, - пока не знать об этом. Когда ты станешь несколько старше, возмужаешь, то узнаешь. Но вот что я могу сказать тебе уже сейчас, Бобби: в твоих жилах течет самая благород­ная кровь в мире. То, что ты унаследовал - я говорю не о деньгах, а о характере и способностях - не срав­нимо ни с чем. И с этой помощью ты воплотишь в жизнь свои стремления, которые в тысячу раз величественнее, чем то, о чем ты сейчас мечтаешь. И ты сможешь удовлетворить их! Но только - а ты должен помнить, как хорошо я знаю тебя и поверить моим словам - только если ты выйдешь отсюда вместе с собаками и дашь мне сделать то... то, что я должен сделать.

Мальчик продолжал стоять, глядя на него.

- Для твоего же блага, - сказал Менгеле. - Для твоего же благополучия, которое является моей сокро­венной целью. И ты должен в это верить. Я всю жизнь посвятил тебе и твоему благополучию.

- Кто мои настоящие родители? - повторил мальчик.

Менгеле покачал головой.

- Я хочу знать.

- В этом плане ты должен положиться на мои слова: в соответствующее время ты...

- Маринад! - зарычав, собаки двинулись на Менгеле. Он откинулся назад, прикрывая лицо локтями. Доберманы сгрудились вокруг него, рыча Менгеле прямо в лицо.

- Говорите, - сказал мальчик. - И немедленно. Или же я... скажу им кое-что еще. Я знаю слово. И если захочу, то смогу заставить их убить вас.

Из-за растопыренных пальцев Менгеле смотрел на мальчика.

- Кто мои родители? - настойчиво повторил он. - Считаю до трех. Раз...

- У тебя их вообще нет! - сказал Менгеле.

- Два...

- Это так! Ты рожден от клетки величайшего из существовавших на земле людей. Ты возрожден! Ты - это он, в новом круге своего существования. А этот еврей - его заклятый враг. И твой!

Мальчик повернулся к Либерману, и в его голубых глазах было изумление.

Либерман с трудом приподнял руку и, описав пальцем круг около виска, показал на Менгеле.

- Нет! - закричал Менгеле, когда мальчик повер­нулся к нему. Доберманы встрепенулись, издавая глухое горловое рычание. - Я не сумасшедший! Как бы ты ни был умен, есть вещи, которых ты не знаешь о науке и микробиологии! Ты живое воплощение, дубликат вели­чайшего человека всех времен! А он, - его выкативши­еся из орбит глаза уставились на Либермана, - явился сюда, чтобы убить тебя. А я - чтобы защитить!

- Кто? - потребовал ответа мальчик. - Кто я? Что это за великий человек?

Менгеле смотрел на него поверх голов рычащих до­берманов.

- Раз... - сказал мальчик.

- Адольф Гитлер; тебе внушали, что он воплощение зла, - сказал Менгеле, - но когда ты подрастешь и увидишь, что мир затоплен черными и семитами, славя­нами, азиатами и латинянами, а твоей собственной арийской расе угрожает исчезновение - спасти от кото­рого ты и предназначен ее! - ты убедишься, что он был лучшим, прекраснейшим и мудрейшим представителем человечества! Ты воплотишь в жизнь все его заветы, полный благодарности мне за то, что я создал тебя. Он сам благословил меня на эту попытку!

- Знаете что? - сказал мальчик. - Вы самый боль­шой псих, которого я когда-либо видел. Самый сума­сшедший, самый свихнутый...

- Я говорю тебе сущую правду! - торопливо прервал его Менгеле. - Вся его мощь в тебе или возникнет, когда для нее придет время. А теперь сделай, что я тебе говорю. Дай мне спасти и защитить тебя. У тебя есть цель, которую ты предназначен претворить. Высочайшая из всех мыслимых цель.

Мальчик, потирая лоб, смотрел в пол.

- Горчица, - сказал он.

Псы рванулись вперед; Менгеле с воплем отлетел в сторону от удара их тел.

Либерман посмотрел на то, что открывалось его гла­зам и зажмурился. Снова открыл глаза.

И посмотрел на мальчика.

Мальчик стоял на месте, засунув руки в карманы курточки с красной полосой. Оттолкнувшись от стола, он неторопливо подошел к дивану и остановился, глядя на то, что простиралось у его ног. Сморщил нос.

- Брр! - сказал он.

Либерман посмотрел на мальчика и на свору добер­манов, таскавших тело Менгеле по полу.

На глаза ему попалась его кровоточившая левая рука, теперь вся сплошь залитая кровью.

Он слышал только рычание, сопение, какие-то влаж­ные звуки и хруст.

Спустя какое-то время мальчик отошел от дивана, по-прежнему держа руки в карманах. Он остановился над мертвой собакой, легонько трогая ее тело носком кроссовки. Глянув на Либермана, он полуобернулся и посмотрел из-за спины.

- Вон, - сказал он. Двое из доберманов приподняли головы и направились к нему, длинными языками обли­зывая окровавленные пасти.

- Вон! - повторил мальчик. И третий доберман приподнял голову.

Один из низ обнюхивал тело мертвого товарища.

Другой пес, пройдя мимо Либермана, толкнул носом дверь рядом с ним и вышел.

Подойдя, мальчик остановился рядом с вытянутыми ногами Либермана, глядя на него сверху вниз, косая челка свешивалась ему на лоб.

Либерман мог только поднять к нему глаза. И движе­нием ресниц показал на телефон.

Мальчик вынул руки из карманов и присел на кор­точки; упираясь локтями в бедра, обтянутые коричневы­ми джинсами, он свободно свесил кисти. Каемки грязи под ногтями.

Либерман смотрел на худое мальчишеское лицо: ост­рый нос, клок волос на лбу, уставившиеся на него свет­ло-голубые глаза.

- Я думаю, что вы скоро умрете, - сказал маль­чик, - если кто-нибудь не придет к вам на помощь, чтобы отвезти в больницу. - Его дыхание пахло жева­тельной резинкой.

Либерман кивнул.

- Я могу снова выйти из дома, - сказал мальчик. - Прихватив с собой все книжки. И вернуться попозже. Скажу, что я был... просто гулял где-то. Порой я так и делаю. А моей матери не будет дома до двадцати минут пятого. Ручаюсь, что к тому времени вы уже умрете.

Либерман молча смотрел на него. Еще один доберман покинул комнату.

- Если я останусь и позвоню в полицию, - сказал мальчик, - вы расскажете им, что я сделал?

Собравшись, с силами, Либерман отрицательно пока­чал головой.

- Никогда?

Он сделал утвердительное движение головой.

- Обещаете?

Он кивнул.

Мальчик взял его за руку.

Либерман опустил на нее глаза.

Потом посмотрел на мальчика, который не спускал с него глаз.

- Если вы согласны, вы можете сжать мне руку, - сказал мальчик.

Либерман видел перед собой его пальцы.

Бесполезно, сказал он себе. Так и так тебе придется умереть. Что за врачи могут быть в такой дыре?

- Ну?

А, может быть, есть в самом деле загробная жизнь. Может, его ждет Ханна. Мама, папа, девочки...

Не обманывай себя.

Он чуть приподнял руку.

Сжал кисть мальчика. Чуть-чуть, еле заметно, на большее у него не было сил.

- Он в самом деле был психом, - сказал мальчик и встал.

Либерман смотрел на его руки.

- Убирайся! - гаркнул мальчик на добермана, ко­торый все не мог оторваться от тела Менгеле.

Пес отпрянул и с окровавленной мордой пролетел мимо Либермана, выскакивая из комнаты.

Мальчик подошел к телефону.

Либерман закрыл глаза.

И тут только он все припомнил. И снова открыл их.

Когда мальчик уже готов был снять трубку, он кивнул ему.

Тот склонился над ним.

- Воды? - спросил он.

Либерман покачал головой, давая ему понять, чтобы тот наклонился к нему.

Мальчик снова присел на корточки рядом.

- Есть список, - шепнул Либерман.

- Что? - мальчик приблизил к нему ухо.

- Есть список, - постарался чуть погромче сказать он.

- Список?

- Посмотри, сможешь ли ты найти его. Может быть, в его пальто. Список имен.

Он проводил глазами мальчика, вышедшего в холл.

Мой помощник Гитлер.

Он продолжал держать глаза открытыми.

Взгляд его упал на Менгеле, лежащего на полу перед диваном. На том месте, где было его лицо, осталась мешанина белого и красного. Кости и кровь.

Хорошо.

Чуть спустя вернулся мальчик, который двигался, уставясь в бумаги.

Он еле приподнялся.

- Тут и мой отец есть, - сказал мальчик.

Он подтянулся чуть повыше.