Сергей Соболев - Кремлевский пасьянс
– Ермаков! – громко произнес профессор. Он выдержал секундную паузу и резко выдохнул:
– Бей! Бей их, Ермаков!!!
– Чего же ты ждешь? – закричал психиатр. Охранник уже собрался нажать на курок, когда поступила новая команда:
– Стреляй в профессора, идиот!
Он увидел, что находится не в тоннеле, а в просторной голубой комнате. Голос Господа звучал совсем по-другому. Его словно что-то ударило, и он вспомнил. Вспомнил, что имя его – Ермаков. Нет, он – Ангел. Нет, он – Ермаков, а Ангел рядом, его двойник, его тень.
– Ермаков, это тебя, – процедил сквозь зубы Ангел, когда послышалось – «Стой!». Голос Господа тоже раздваивался, растраивался, звучал словно эхо.
Ангел засомневался, что перед ним сам Господь. В его представлении Бог был бескрайним космосом, черной бездной, снежновершинной горой, но никак не обычным человеком в белом халате. Только взгляд у него был как у Господа – суровый и повелительный.
– Ермаков, это тебя, – повторил Ангел.
Они оба вздрогнули от неожиданности, когда Господь подал новую команду «Бей!».
– Нет, Ангел, это тебя, – быстро сказал Ермаков. – Бей, чего же ты ждешь? Посмотри, они целятся в Господа!
– Напрасно они это затеяли, – мрачно процедил Ангел и резким рубящим ударом выбил пистолет из рук охранника. Одновременно они услышали хруст ломающейся кости. Ангел хотел добить охранника, но Ермаков воспротивился этому.
– Нет, мы не должны никого убивать! Все, убийств больше не будет.
– Бей, Ермаков! – закричал профессор, устремившись ему на помощь. – Бей остальных!
С человеком, который стоял сзади и пытался втолкнуть их в палату, удалось разделаться без особого труда. Локоть Ангела погрузился в мягкую плоть, и тот лишь успел тихо охнуть.
– Ангел, у них оружие.
– Предоставь решать эту проблему мне!
Ангел подхватил обмякшее тело одного из нападавших и легко, словно куль с соломой, швырнул его в сторону изготовившегося к стрельбе охранника. Тот потерял равновесие, и его голова пришла в соприкосновение с ногой Ангела. Звук, который долетел до ушей Ермакова, ему не понравился.
– Ты случаем не убил его?
– Нет, но своими мозгами он еще долго не сможет воспользоваться. А тебе что, жаль его?
– Да, – неуверенно сказал Ермаков. – Хотя по правде, не очень. Смотри, третий охранник пытается скрыться! Не дай ему спрятаться за дверью!
– Он передвигается со скоростью черепахи, – захохотал Ангел. Следующий удар пришелся по ребрам охранника.
– Ты ему все кости переломаешь, – неодобрительно заметил Ермаков. – Чего же ты застыл?! А Господу кто будет помогать?
Профессор Арзамасцев тем временем боролся сразу с тремя. Он пытался завладеть лежащим на полу пистолетом, но эта мысль одновременно пришла в голову и остальным. Схватка была яростной и скоротечной, кто-то нанес сильный удар профессору по лицу, и тот, сплюнув сгусток крови, прорычал:
– Готовьтесь, сволочи! Сейчас Ангел придет по вашу душу! Бей их, Ермаков!!!
– Напрасно вы это затеяли, парни! Я не люблю, когда обижают Господа! – сухо сказал Ангел, выхватывая из кучи тел человека в белом халате. Он поднял его на вытянутой руке и заглянул в обезумевшие от страха глаза.
– Напрасно! – раздельно повторил он дрожащими от ярости губами. – Я тебе голову оторву! Или вырву сердце!
Он так и хотел поступить, но услышал голос двойника:
– Не смей, Ангел! Придуши его слегка, этого будет достаточно.
– Как знаешь, – скучным голосом произнес Ангел и на несколько секунд зафиксировал пальцы на горле одного из психиатров.
– Достаточно! – скомандовал Ермаков. – Займись остальными!
– Приходилось мне бывать в делах и покруче! – прокомментировал ситуацию Ангел, выхватывая сразу двух человечков. Он подержал их на весу и отбросил в угол, где истошно вопил от боли в сломанной руке охранник.
– У меня уши заложило от твоего крика, – процедил Ангел и ударом ноги отправил охранника в небытие.
– С тобой все в порядке, Господи? – спросили они одновременно.
– Порядок, – сказал профессор, вытирая платком разбитые губы. – Ермаков, ложитесь на постель.
– А я? – обиженно спросил Ангел. – Разве ты сможешь обойтись без моей помощи?
– Как-нибудь справлюсь, – холодно сказал Ермаков, устраиваясь на кровати.
– Эй, постой! А что будет со мной?
– А тебя нет! – жестко произнес Ермаков. – И никогда не будет. Ты порождение этих чудовищ в белых халатах. Ты больше никогда не выйдешь из тоннеля. Прощай.
Глава вторая
– Полежите-ка несколько минут спокойно, – произнес профессор, откладывая шприц в сторону. – Я ввел антидот, через четверть часа мы повторим укол, и вы будете в полном порядке. Я очень надеюсь на это.
Ермаков пришел в себя, но каждое движение доставляло ему нестерпимую боль. Он испытывал сильное головокружение, его сотрясали приступы тошноты. От профессора не скрылось его состояние, и он произнес успокаивающим тоном:
– Потерпите, Ермаков. Скоро вы почувствуете себя лучше.
Он положил на лоб Ермакова ладонь и в такой позе просидел несколько минут. Тело Ермакова сотрясала крупная дрожь, но постепенно она стала стихать, состояние его явно улучшалось.
– Не вставайте, я сейчас вернусь.
Профессор направился в угол, где зашевелился один из врачей. Он осмотрел его, покачал головой и взял со стола упаковку шприцев и ампулы. Затем занялся остальными, сделал им уколы и разложил тела вдоль стены. Ненадолго вышел в коридор, а когда вернулся, обнаружил Ермакова сидящим на краю кровати.
– Г-где я?
Профессор уложил его обратно и сделал еще один укол антидота.
– Где я? – повторил вопрос Ермаков, с удивлением разглядывая незнакомого человека. Он чувствовал себя гораздо лучше, чем несколько минут назад, но вдруг обнаружил, что совершенно не понимает, где находится и что с ним происходит. В памяти зияли дыры, тело испытывало ноющую боль, а язык напоминал кусок старого протектора.
– В спецклинике Комитета государственной безопасности, – наконец ответил профессор. – Вы вспомнили, как попали сюда?
– Нет, не помню, – после паузы ответил Ермаков. Он помолчал, пытаясь найти сколько-нибудь логичное объяснение его пребыванию в клинике КГБ, но всплывали обрывки воспоминаний: голубой тоннель, Ангел, женщина с красивым и грустным лицом… Все это размывалось, таяло, как легкая дымка, наплывом шли другие картины, раскрашенные и озвученные, сначала блеклые, затем все более резкие и яркие – ночь, всполохи выстрелов и громкие хлопки гранат, Фомин и его собственный крик…
– Спокойно, Ермаков.
Профессор опять положил ему руку на лоб.
– Расслабьтесь. Вам уже полегчало? У нас есть немного времени. До смены почти час, а раньше сюда никто не придет, если только не заявятся Ремезов или Кондрашов.
Он убрал руку и помог Ермакову сесть.
– Спасибо, мне уже лучше. Как вас зовут?
– Профессор Арзамасцев. Вениамин Юрьевич Арзамасцев.
– Скажите, профессор, как я здесь оказался? Какое сегодня число?
Когда Арзамасцев назвал дату, Ермаков изумленно покачал головой.
– Ничего не помню! Две с лишним недели как лезвием вырезаны из памяти.
– Мы можем попытаться восстановить часть событий, – мягко заметил профессор. – Но сначала ответьте на такой вопрос: вы преступник, Ермаков?
Ермаков вздрогнул и опустил голову. Профессор выждал время и повторил вопрос.
– Да, я преступник, – поднял глаза Ермаков. Их глаза встретились, и профессор едва не отшатнулся. Глаза Ермакова были наполнены гневом и болью.
– Очень жаль, – вздохнул Арзамасцев. – Значит, эти негодяи говорили правду.
– О чем вы? – с недоумением посмотрел на него Ермаков.
– Вы ведь военный преступник, не так ли? Постойте, постойте… Скажите, Ермаков, вас судили? Или как это у вас называется, заседание военного трибунала?
Ермаков покачал головой.
– Нет, под судом я не был.
Он помолчал и добавил:
– В моих воспоминаниях этого нет.
– Тогда я перестаю что-либо понимать.
Арзамасцев бросил взгляд на часы и кивнул:
– Рассказывайте свою историю.
Ермаков скупо, особо не вдаваясь в подробности, поведал ему о трагедии в Кашране и поделился своими подозрениями по поводу майора Фомина.
– Фомин? Постойте…
Профессор нахмурил брови, пытаясь вспомнить, где он слышал эту фамилию.
– Ну конечно же, Фомин! Этот человек здесь был совсем недавно, еще и суток не прошло. Он приходил вместе с генералом Ремезовым. Это от него я и узнал ваше имя. У вас был кризис, сначала аритмия, затем полная остановка сердца. Если бы мы не ввели антидот, так называют в медицине противоядие, или препарат, нейтрализующий действие другого препарата, то вас уже не было бы в живых. Высокий темноволосый мужчина лет тридцати или чуть больше. Это он?
