Джеффри Арчер - Воровская честь
Через два часа совещание было прервано, и Ханна с заместителем министра вернулись в его офис. Даже не глянув в её сторону, он приказал ей подготовить проект решений, принятых на этом совещании.
Остаток утра Ханна просидела над проектом, а когда он был готов, заместитель тут же прочёл его, внёс несколько изменений и дополнений, велев ей перепечатать его начисто и передать на подпись министру иностранных дел для последующего доклада президенту.
Возвращаясь домой в тот вечер, Ханна чувствовала себя совершенно беспомощной, теряясь в догадках, как ей известить американцев. Они, несомненно, предпринимали какие-то меры, чтобы вернуть Декларацию, или по меньшей мере готовили бы акцию возмездия, если бы знали, на какой день намечено её публичное сожжение.
А известно ли им вообще, где она находится в данный момент? Был ли проинформирован Крац? Предоставил ли МОССАД в распоряжение американцев свой опыт подготовки операции, которую собирались провести в Ираке? Пытаются ли они теперь связаться с ней? Каких действий ждал бы от неё Симон в данной ситуации?
Она остановилась у табачного киоска и купила три почтовые открытки, на которых Саддам Хусейн обращался к Совету революционного командования.
Позднее в своей спальне Ханна написала три одинаковых послания — Этель Рабин, Давиду Крацу и профессору арабистики Лондонского университета. Она надеялась, что один из них поймёт значение даты, поставленной ею в правом верхнем углу, и маленького квадратика со звёздочками, который она пририсовала на стене рядом с головой Саддама.
— Когда будет самолёт на Стокгольм? — спросил он.
— Уже скоро, — сказала девушка за стойкой САС в аэропорту Шарль де Голль. — Он только что прибыл, поэтому мне пока трудно ответить точнее.
«Ещё одна возможность повернуть назад», — подумал Аль-Обайди. Но после встреч с начальником госбезопасности и заместителем министра иностранных дел он был уверен, что они не усмотрели в его словах ничего необычного. В беседе с ними он упомянул, что ему полагается небольшой отпуск, перед тем как приступить к работе на новом посту в Париже.
Взяв свой багаж с ленты транспортёра, Аль-Обайди сдал все крупные вещи в камеру хранения, оставив только один объёмистый дипломат, и сел в углу зала вылета, задумавшись о своих действиях в последние дни.
Начальник госбезопасности не сообщил ему ничего особенного. Ларчик тут открывался просто: у него хватало проблем внутри страны, чтобы ещё беспокоиться о том, что происходит за границей. Он вручил Аль-Обайди устаревшую инструкцию по мерам предосторожности, которые должен соблюдать иракский гражданин во время пребывания в Европе, а также снабдил его доисторической подборкой фотографий известных агентов МОССАДа и ЦРУ в Европе. Аль-Обайди не удивился бы, если бы обнаружил, что многие из них уже давно в отставке, а некоторых даже нет в живых.
Заместитель министра иностранных дел, встреча с которым состоялась на следующий день, был вежлив, но не дружелюбен. Он дал ему несколько полезных советов о том, как вести себя в Париже и какие посольства будут рады иметь с ним дело, несмотря на официально провозглашённую позицию, а какие не захотят этого. Когда разговор зашёл о самом посольстве Иордании и находящемся при нем представительстве Ирака, он коротко остановился на его штате. Мисс Ахмед была оставлена там для того, чтобы обеспечить некоторую преемственность в работе. Она характеризовалась как трудолюбивый и сознательный сотрудник; повар, по его словам, был ужасный, но дружелюбный, а шофёр — глупый, но смелый. Завуалированное предупреждение прозвучало лишь в отношении Абдула Канука, чья должность главного администратора не отражала его действительного положения, которое на самом деле определялось тем, что он был дальним племянником президента. Заместитель министра предусмотрительно воздержался от собственного мнения, но его глаза сказали Аль-Обайди все, что ему нужно было знать.
Когда он вышел из кабинета заместителя министра, мисс Саиб вручила ему ещё одну папку. В ней оказалось довольно много полезных сведений о том, как обойтись в Париже без многочисленных друзей, в каких местах ему будут рады, а каких ему следует избегать.
Возможно, мисс Саиб надо было указать Швецию среди тех, что ему следовало избегать.
Аль-Обайди не испытывал особых опасений по поводу своей поездки, так как собирался пробыть в Швеции всего несколько часов. Он уже связался с главным инженером «Свенхалте АЦ», который заверил его, что не упоминал о его прошлом звонке господину Риффату, когда тот вернулся во второй половине дня. Он также подтвердил с полной уверенностью, что мадам Берта, как он именовал сейф, уже находится на пути в Багдад.
— Пассажиров, вылетающих рейсом на Стокгольм, просят…
Аль-Обайди прошёл через зал вылета к выходу на посадку и, предъявив посадочный талон, занял своё место у иллюминатора в эконом-классе. Эта часть его путешествия не будет представлена в его заявке на компенсацию расходов.
Пока самолёт летел над Северной Европой, мысли Аль-Обайди вернулись к уик-энду, который он провёл с матерью и сестрой. Именно они помогли ему принять окончательное решение. Его мать не собиралась покидать свой маленький комфортабельный дом на окраине Багдада и переезжать в Париж. Так что Аль-Обайди теперь не мог рассчитывать на побег. Ему оставалось только попытаться занять влиятельное положение в министерстве иностранных дел. Теперь он не сомневался, что сможет оказать президенту неоценимую услугу, которая сделает его незаменимым в глазах Саддама или даже поможет ему стать следующим министром иностранных дел. Ведь заместитель министра через два года уходит в отставку, а неожиданное повышение в Багдаде никогда не было редкостью.
После посадки в Стокгольме Аль-Обайди воспользовался дипломатическим коридором и быстро прошёл послеполётные процедуры.
Дорога до Кальмара на такси заняла чуть больше трех часов, которые новоиспечённый посол провёл, бесцельно глазея из окна на непривычные ему зеленые холмы и серое небо над ними. Когда наконец такси остановилось у ворот завода «Свенхалте АЦ», Аль-Обайди увидел человека в длинном коричневом пальто, который, похоже, стоял здесь уже давно.
Озабоченное выражение на лице человека сменилось улыбкой, как только посол вышел из машины.
— Весьма рад познакомиться с вами, господин Аль-Обайди, — сказал главный инженер на английском языке, считая, что так будет удобнее им обоим, — Меня зовут Петерссон. Давайте пройдём в мой офис.
После того, как Петерссон распорядился принести кофе — как приятно вновь попробовать каппуччино, подумал Аль-Обайди, — скрытое беспокойство прозвучало в самом первом его вопросе:
— Надеюсь, мы не допустили ошибки?
— Нет-нет, — сказал Аль-Обайди, на которого явное беспокойство главного инженера действовало почему-то успокаивающим образом. — Уверяю вас, это всего лишь обычная проверка.
— У господина Риффата были все необходимые документы, как из ООН, так и от вашего правительства.
Аль-Обайди все больше убеждался, что имеет дело с группой высококлассных профессионалов.
— Вы говорите, они выехали отсюда в среду днём? — спросил Аль-Обайди, стараясь не выказывать своей заинтересованности.
— Да, правильно.
— Как вы думаете, сколько им понадобится времени, чтобы добраться до Багдада?
— Как минимум неделя, возможно, дней десять на их старом грузовике, если они вообще доберутся.
— На старом грузовике? — удивился Аль-Обайди.
— Да, они приехали за мадам Бертой на старом армейском грузовике. Хотя, судя по звуку, двигатель у него был что надо. Я сделал несколько снимков для моего альбома. Не хотите взглянуть?
— Снимки грузовика? — сказал Аль-Обайди.
— Да, из моего окна, с господином Риффатом, стоящим рядом с сейфом. Они ничего не заметили.
Петерссон выдвинул ящик стола, достал из него несколько фотографий и пододвинул их к гостю с такой же гордостью, с какой обычно показывают незнакомым снимки своей семьи.
Аль-Обайди внимательно рассмотрел фотографии. На нескольких из них мадам Берту опускали на грузовик.
— Что-нибудь не так? — спросил Петерссон.
— Нет-нет, — сказал Аль-Обайди и добавил: — Нельзя ли получить копии этих фотографий?
— О да, пожалуйста, возьмите их, у меня много таких, — сказал главный инженер, показывая на открытый ящик.
Аль-Обайди взял свой дипломат, открыл его и положил фотографии в верхнее отделение, прежде чем вынуть несколько собственных снимков.
— Пока я здесь, может быть, вы помогли бы мне в одном небольшом деле?
— Все, что угодно, — сказал Петерссон.
— У меня тут несколько фотографий бывших государственных подрядчиков, и вы бы мне очень помогли, если бы смогли вспомнить, был ли кто-нибудь из них среди тех, кто приезжал за мадам Бертой.
На лице Петерссона вновь появилось выражение неуверенности, но он взял фотографии и стал подолгу рассматривать каждую из них.
