Йосеф Шагал - Ностальгия по чужбине. Книга вторая
— А я, друг мой, не тороплюсь, — улыбка Воронцова было подчеркнуто кроткой и обезоруживающей. — Прежде чем попасть в историю, ее необходимо как минимум сотворить, сделать…
13
Бухарест.
Магазин готовой одежды.
Февраль 1986 года
В половине восьмого вечера «боинг» авиакомпании «Еджипшн эйр» оторвался от взлетной полосы каирского международного аэропорта и взял курс на Дубай. Там, поздней ночью, Серостанов пересел на самолет до Бухареста, который приземлился в восемь утра по местному времени.
…До места явки Николай Серостанов добирался в три приема: из аэропорта на такси, потом уже в центре Бухареста пересел на трамвай, а оставшиеся несколько сот метров шел пешком, с трудом изображая туриста и лениво вертя головой по сторонам. Поскольку рассматривать в провинциальной и казавшейся очень грязной — даже после Каира — румынской столице было нечего. Убогие витрины магазинов, озабоченные выражения лиц скверно одетых прохожих, слякотные мостовые и бесчисленные портреты подозрительно моложавого Николае Чаушеску, на которых всесильному румынскому «кондуторе» можно была дать максимум тридцать пять лет. «И Ленин такой молодой…» — совершенно некстати подумал Серостанов и резко повернулся.
Хвоста не было. Или Николаю казалось, что не было…
И вот теперь, не торопясь, Серостанов шел на явочную квартиру советской военной разведки, чтобы выполнить последнюю часть старых инструкций. О новых он пока старался не думать…
Хрустальное «блям» закрепленного над дверью магазина готовой одежды колокольчика возвестило о появлении очередного посетителя и заставило Николая невольно вздрогнуть. Чистое звучание резко диссонировало с окружающим его убожеством. «Что-то вроде пения херувимов в аду», — подумал Николай и скептически оглядел два стыдливо оголенных манекена в углу, металлические вешалки с одеждой на колесиках в центре небольшого помещения и невысокого человечка средних лет с яйцеобразной лысой головой за прилавком.
— Чем могу служить?
— Вы говорите по-английски?
— Да, мой господин, — часто закивал коротышка, от чего сразу же стал похож на китайского болванчика. — Говорю.
— Я бы хотел купить у вас рюкзак.
— Мы не торгуем рюкзаками, — ответил продавец, сразу же перестав кивать.
— Почему не торгуете?
— Потому что рюкзак — это не одежда.
— Тогда в чем я унесу одежду, которую намерен у вас купить?
— Пройдите, пожалуйста, сюда, господин… — Лысый продавец показал Серостанову на дверь за своей спиной.
В комнате за прилавком, служившей по всей видимости и кабинетом хозяина, и подсобкой, были в полном беспорядке свалены коробки и обмотанные прозрачным полиэтиленом тюки. В углу притулился колченогий письменный стол и массивная тумбочка с советским телевизором «Рекорд». Маленький экран был стыдливо прикрыт потемневшей от пыли узорчатой салфеткой. Две стены складского помещения сверху донизу занимали полки с товаром. Пахло пылью, нафталином и крысиным пометом. Николай неодобрительно покачал головой и, испытывая чувство брезгливости, осторожно присел на краешек табурета.
Через минуту в подсобку вошел продавец. От былой предупредительности лысого коротышки не осталось и следа. Он молча обошел Серостанова, по-хозяйски уселся за письменный стол и пристально посмотрел на гостя:
— Как долетели?
— Нормально.
— Вас ждали вчера.
— Я не агент турбюро, — огрызнулся Серостанов. — Стыковка авиарейсов — не моя основная профессия!..
— Хотите есть?
— Спасибо, потерплю.
Коротышка кивнул, после чего яйцеобразная голова исчезла. Серостанов не сразу сообразил, что мужчина просто колдует над одним из ящиков письменного стола. Голова появилась спустя минуту. Выставив перед собой старую жестяную коробку из-под печенья, коротышка порылся в ней, а затем положил на стол небольшой серый пакет:
— Здесь ваши документы, деньги, билет на самолет…
На лице хозяина застыл молчаливый вопрос.
Серостанов кивнул, извлек из внутреннего кармана пиджака свои документы и протянул их лысому. Через мгновение документы исчезли в столе продавца.
— Посадка на ваш самолет заканчивается через час пятьдесят минут, — бесцветным голосом, по-русски, сообщил хозяин магазина. — Не опоздайте…
— Для меня есть еще что-нибудь?
— Все в пакете…
Поймав такси, Николай уселся на заднем сидении и вскрыл пакет, в котором обнаружил авиабилет на рейс София-Бухарест-Москва-София, паспорт гражданина Болгарии на имя Лечко Петарова, письмо на официальном бланке министерства тяжелого машиностроения СССР, из которого следовало, что товарищ Лечко Петаров, ответственный работник министерства тяжелого машиностроения Болгарии, приглашается на консультативное совещание СЭВ в Москву, три тысячи левов, восемьсот долларов, плоский ключ и записка. Развернув сложенный вчетверо лист из блокнота, Николай прочел:
«Москва, гостиница „Космос“, двенадцатый этаж, комната 1223. Сегодня в 22.00 по местному времени в ресторане на втором этаже. Третий столик от входа у окна. Полный отчет и посылку оставьте в нижнем ящике мини-бара».
Подписи не было…
* * *Молоденький сержант погранслужбы в фуражке с зеленым околышем, под которой полной луной простиралась щербатая, густо усеянная угрями, физиономия, окинул иностранца заученно-испытующим взглядом, потом опустил круглые голубые глаза на паспорт, резким тычком приложил печать и неожиданно улыбнулся:
— Добро пожаловать в Москву, товарищ Петаров!..
Улыбающаяся таможня — это было что-то новенькое, очевидно, последнее веяние перестройки и гласности, о которых у Серостанова было весьма смутное, расплывчатое представление. «С другой стороны, — подумал Николай, забирая дружелюбно протянутый паспорт и направляясь в багажный зал Шереметьево, — болгарский слон всегда был лучшим другом советского слона…»
Закончив составление подробного отчета руководству, Николай посмотрел на часы — шесть. До встречи оставалось еще много времени. Он аккуратно уложил восемь исписанных страниц и фотокассету в мини-бар, потом принял душ, одел чистую белую сорочку, повязал ее скромным темно-серым галстуком, причесался и, закрыв дверь номера на ключ, направился к лифту. Почти три часа, укрываясь от колючего морозного ветра поднятым воротником дубленки, Серостанов переходил из одного павильона ВДНХ в другой. Свидание с родиной вызывало в нем противоречивые ощущения. В глаза бросались новые приметы времени — люди были одеты значительно лучше, хотя выбор товаров на прилавках был по-прежнему скудным. Понимая, что за ним внимательно наблюдают, Николай не делал никаких попыток провериться или, того хуже, ускользнуть от слежки. Он просто бродил по заснеженным аллеям выставки, переходил из павильона в павильон, словно приглашая своих бдительных товарищей по оружию как следует рассмотреть его со всех сторон, не прибегая к дополнительным профессиональным уловкам.
Ровно в десять часов он сидел за указанным столом в ресторане «Космос» на втором этаже и с интересом наблюдал за шевелением машин и людей на подъезде к гостинице.
В ресторане было немноголюдно, площадка для оркестра пустовала — будний день…
— Простите, у вас не занято?..
Серостанов повернулся. Перед ним стоял средних лет мужчина в невыразительном сером костюме с коротко остриженной «под ежик» седой головой и абсолютно ничего не выражавшими голубыми глазами — невысокий, поджарый, без единого грамма лишнего веса. Николаю хватило двух секунд, чтобы понять: никогда раньше этого человека он не встречал.
— Да, пожалуйста…
Незнакомец сел напротив, спиной к выходу, и бесцеремонно, ВЛАСТНО уставился на Николая. Понимая, что этот человек оказался за его столом не случайно, Серостанов не отвел взгляд и с таким же интересом принялся изучать суровое и абсолютно неподвижное лицо незнакомца.
Состязание в молчанку длилось недолго — мужчина вдруг неопределенно хмыкнул и спросил:
— Ну, что, водку пить будем?
— По поводу или просто так?
— По поводу.
— Можно спросить, по какому именно?
— В связи с вашим возвращением на родину, Николай Игоревич…
Серостанов недоуменно пожал плечами и натянуто улыбнулся:
— Возвращение на родину мне еще только предстоит. Вы, видимо, обознались. Я, видите ли, болгарин. Такая вот незадача…
— Ну да, конечно, — кивнул незнакомец. Потом огляделся и вполголоса произнес. — Я хочу сообщить вам приятную новость от ваших друзей из Обнинска.
— Я не был там с семидесятого года, — не отрывая взгляд от незнакомца, спокойно отозвался на пароль Серостанов.
— С семьдесят первого, — уточнил седой и впервые изобразил на лице нечто, весьма отдаленно напоминающее улыбку. — Так что, можете говорить по-русски без болгарского акцента, товарищ подполковник. Тем более, что он у вас не очень убедительный…
