Свобода выбора фатальна - Александр Николаевич Бубенников
– Да, два.
– Вот, видите, впрочем, чего ждать, проходите, – проводник автоматически взял и проверил предъявленные билеты с паспортами последней пары пассажиров, поднялся вслед за Лерой по ступенькам в тамбур и громким голосом объявил, почти крикнул по-хозяйски. – Провожающие, освободите вагон, до отправления поезда осталось меньше пяти минут.
Только провожающих в вагоне никаких не было. Лера в этом убедилась, протискиваясь к своему предпоследнему купе в узеньком коридоре, окна которого облепили дородные женщины с детьми, объясняющиеся языком жестов и мимики с теми из провожатых, кто только что вышел из вагона и также оживленно жестикулировал в ответ, только внизу на платформе.
В пустом купе за считанные секунды до отхода поезда ее тревожило мучительное ожидание – отсутствие Брагина. Что с ним? Почему отсутствует? Организовал это авантюрное путешествие, это пустое купе, проинструктировал проводника – и на тебе. Как растворился в воздухе. Остались уже считанные минуты до отправления. А вдруг у него какой-либо форс-мажор?..
Поезд легко качнулся и плавно тронулся с места. Она тяжело вздохнула и против своей воли оторвала взгляд от окна. В проеме двери купе стоял он. Бесшумно за мгновение до поворота ее головы уже положил свою дорожную сумку на сиденье и пристально, с легкой усмешкой глядел прямо в глаза Леры. Его спокойные синие глаза были еще крупнее и смешливее – так ей показалось.
Она укоризненно покачала головой и выразительно, немного укоризненно и одновременно артистично всплеснула тонкими изящными руками:
– Я уже и не знала, что мне делать… Ехать или не ехать… Даже сейчас не знаю – до конца… Ей богу, не знаю, что делать… Закрой…
Она оборвалась, хотела сказать ему, чтобы он побыстрее закрыл дверцу купе, чтобы броситься к нему на шею, обнять, расцеловать его в губы… Словно своим поцелуем он должен тут же дать решительный ответ – непременно ехать… А если холод и отчуждение – что тогда?..
Впрочем, по его собранному настороженному виду она поняла, что не время, не сейчас надо спрашивать, тем более, выяснять степень холода или жара, целоваться… Почему она почувствовала его тревожный настрой, почему интуитивно поняла, что он скажет ей сейчас нечто предостерегающее?.. Она ничего не понимала, но ждала слов предостережения именно сейчас, когда тронувшийся поезд набирал ход…
– Пересядь быстро от окна ближе к двери, чтобы тебя сейчас никто не видел…
– Зачем?.. – выдохнула она. – Нас и так никто не видит… – Но все же покорно и грациозно перемесилась от окна к двери, даже ноги легко и пластично поджала под себя и вжалась в стенку. – Вот и все… Я спряталась… А кто не спрятался, тот не виноват… Или все же виноват?..
Он по-прежнему стоял спиной к раскрытой двери и окну в коридоре, широко разметав руки, зацепившись за верхние застеленные полки, словно не позволяя кому-то с платформы разглядеть, что же творится в глубине их купе, увидеть ее, виноватую или невиноватую…
– Еще не все, милая, – еле слышно прошелестел он одними губами, все еще самое интересное впереди, родная…
После легкого шелеста его губ она услышала несколько, два или три тяжелых ударов кулаком в стекло. Она вздрогнула. Она знала, что напротив их купе не было никого. Все жестикулирующие пассажиры группировались у окон в начале вагона, рядом с купе проводника.
– Не высовываться… – в его голосе прозвучали неведомые Лере металлические нотки. – Замри… – Он нарочито не обернулся на последний удар кулаком в стекло. Только обеззвучил металл в голосе, превратив его в доверительный шелест губ, идущий откуда-то из глубины сердца. – Так надо, милая, замри… Не умри, родная, а всего-то на мгновенье замри… Замри, как только ты умеешь замирать…
Она еще сильней вжалась в угол купе, где на вешалке покачивалась ее джинсовая куртка, и замерла. Еще сильнее поджала ноги в джинсах – без всякого желания отмирать.
Брагин спокойно повернулся лицом к окну коридора, сделав полшага из их купе. Он увидел высокого молодого человека, атлетического сложения, грозившего именно ему или их купе кулаком. Лицо его было искажено гневом и ненавистью. Он уже не мог снова ловко и сильно ударить кулаком по окну напротив их купе, и это его бесило. Не расталкивать же толпу на платформе, чтобы догнать набиравший ход поезд. Для него гораздо важнее было ударить кулаком по окну напротив их купе, чем попытаться впрыгнуть в вагон уходящего от платформы поезда.
«А вдруг запрыгнет на ходу в последний вагон поезда? – подумал саркастически Брагин. – Ну, что ж, тогда будет непредвиденное объяснение с этим типом… Буквально в самом начале путешествия. Пусть будет так… Хотя уж лучше бы в конце пути, если можно… Впрочем, вряд ли… Ничего не будет – до лучшей поры, до нужного времени… Пролонгация откладывается на неопределенный срок…»
Брагин никогда не видел раньше этого парня. Толком не знал, жених ли это Лерин или какой поклонник, или, вообще, какой-нибудь перронный хулиган подшофе. Только был уверен в том, что не будет говорить о нем Лере, как бы она не выпрашивала его – кто это, бывший жених, поклонник, знакомый иль станционный хулиган? В конце концов, своего бывшего жениха она отшила, а подаренное ей его обручальное кольца, как знак помолвки, выбросила на глазах Брагина в Москву-реку.
Глава 5
Когда поезд ускорился настолько, что его уже было невозможно догнать самому лучшему в мире спринтеру, Брагин сделал шаг назад в купе и сел рядом с Лерой. Выждав ровно столько, сколько потребовалось бывшему жениху ли, поклоннику ли, хулигану ли добраться от последнего вагона до их купе, он легко положил руку на ее плечо, нежно привлек к себе на грудь и перед тем, как поцеловать в мягкие тёплые губы, шепнул:
– Отомри, милая…
Она уже давно ощутила свою беспомощность под его страстными поцелуями, сводящими с ума. Потому, слабо сопротивляясь, все же негромко вскрикнула:
– Милая и дорогая не отомрет, пока ты дверь не закроешь… Замри,
