Массимо Фелизатти - Агава
Внимательно ознакомившись с бумагами, Эмануэле убедился, что в них намечены основы для создания той самой сверхсекретной службы, о которой много говорилось в связи с массовыми расправами, покушениями, заговорами, заливающими кровью страну на протяжении последних десяти лет. Судя по пометкам на полях, сделанным, как полагает капитан, самим Страмбелли, с 1964 года в этом плане наметился качественный скачок. В подкрепление новой стратегий, именуемой в документе «Обороной и нападением», была создана некая не вызывающая подозрений, но очень разветвленная структура, запустившая свои щупальца во все жизненно важные центры государства, с тем чтобы контролировать весь гражданский и экономический аппарат, и способная не только оказывать финансовую помощь «оперативным» группам, но обеспечивать им и политическую ширму. В то же время, благодаря своему нелегальному положению, она не подчинена законам и не боится ограничений «демократического порядка». Это своего рода самодовлеющий аппарат, располагающий связями на самом высоком уровне и прочной поддержкой на международной арене, по сути дела — своеобразный «мозговой центр», способный влиять на характер значительной части экономических и, следовательно, политических решений, располагающий своим военным и полувоенным аппаратом, стремящийся любой ценой воспрепятствовать пусть даже вполне законному (т. е. обеспеченному конституционными свободами) приходу к власти «революционной» оппозиции.
Эмануэле понимает, что разобраться ему одному не по силам. Можно было бы обратиться к лидеру оппозиции, но он человек военный и к тому же не очень верит в эффективность одних лишь политических ответных мер.
А можно, как это обычно и делается, написать докладную записку и вручить ее генеральному секретарю ЧЕСИС. Но ведь официально Инчерти отстранен от дел. Кроме того, генеральный секретарь ЧЕСИС не может не познакомить с его докладной руководителей секретных служб, а капитан понимает, что в нынешней ситуации доверять нельзя никому. Чтобы довести дело до конца и сорвать замыслы путчистов, нужно остерегаться преждевременной утечки информации.
Когда приезжает генуэзский агент капитана, они запираются с ним на два часа в гостиничном номере. Там Инчерти вызывает своих ближайших сотрудников. Их трое: Фаэдо, Интерленги и Пассерен. Каждый приносит папку с досье, которое ему было поручено собрать.
— Давай, Фаэдо, начнем с тебя.
Фаэдо обрисовывает ситуацию в общих чертах. Ему было поручено собрать материалы, касающиеся «Благих деяний».
— Я не стану распространяться о том, как нам удалось узнать, что миллиардные взятки и «комиссионные» за махинацию с «гепардами» были вложены именно в это предприятие. Все вы имели возможность ознакомиться с соответствующей документацией. Дон Траина, то бишь Штиц, сбежал, а он, скорее всего, и был единственным человеком, связанным с верхушкой, о которой пока ничего не известно. В остальном нам повезло больше. — Фаэдо на мгновение замолкает, просматривая какие-то записи. Воздух в комнате синеет от табачного дыма. — «Благие деяния» служили ширмой организации, которую, пожалуй, уже сейчас можно назвать университетом путчистов. Дело там было поставлено очень хорошо, людей проверяли самым тщательным образом. Для курса специальной подготовки и участия в семинарах (их проводили обычно лица с безупречной репутацией, но связанные с финансовой верхушкой — и притом не только итальянской) отбирались руководящие кадры, которые внедрялись затем в промышленные предприятия, банки, средства массовой информации и так далее. Особое внимание уделялось военным предприятиям: их «доля» с торговых сделок служила самым обильным источником финансирования. Альма матер, так сказать, поддерживала контакты со своими рассеянными по всему свету питомцами через книжную лавку на площади Фонтанелла Боргезе: зашифрованная информация содержалась в брошюрах, которые рассылали по абонементу под видом каталогов произведений искусства. Фаэдо усмехается.
— Насколько мне известно, нацисты тоже любили произведения искусства! — Он оглядывает коллег и, поскольку никто не реагирует на его слова, продолжает: — Мы еще не до конца расшифровали инструкции, но уже сейчас складывается впечатление, что они не относятся к оперативным действиям. Адресаты, повторяю, никогда не выступали в роли оперативных исполнителей. По-моему — это, конечно, мое личное предположение, — существует и другая группа, что-то вроде группы киллеров, которая свила себе гнездо, возможно, даже в органах безопасности, в экстремистских группировках или в любой другой организации, прибегающей к насильственным действиям. В заключение скажу, что у меня тут есть полный список всех этих деятелей. Можете мне поверить — картина впечатляющая. Добавлю только, что, когда организацию эту раскрыли, она как раз собиралась попробовать свои силы: установить контроль над газетами, захватить ключевые посты на радио и телевидении, прежде всего, в частных телекомпаниях, которые получили бы в свое распоряжение аппаратуру «Благих деяний». У меня все. — Фаэдо садится.
Лицо капитана Инчерти остается непроницаемым.
— Теперь Интерленги, — говорит он.
Генуэзский агент очень высок и худ. Прядь волос падает ему на глаза, и он то и дело откидывает ее назад. Он самый старший в группе, с виду ему можно дать лет сорок пять. Говорит Интерленги ровным, низким голосом.
— Я попросил проверить ряд ассигнований — прежде всего для того, чтобы убедиться в обоснованности своих подозрений. За последние три года организация, возглавляемая «Благими деяниями», раздала примерно двадцать пять миллиардов лир. Деньги пошли, главным образом, на подрыв движения левых сил, а в некоторых случаях на укрепление консервативных организаций. Финансировались всякого рода антикоммунистические организации и экстремистские операции как справа, так и слева. Доку менты, поступившие из Швейцарии, — Интерленги улыбается Пассерену: — Кстати, спасибо! — дают возможность проследить кое-какие международные связи организации.
Эмануэле кивком головы благодарит Интерленги и предоставляет слово Пассерену.
— Я могу лишь кое-что добавить, — говорит тот. — В Швейцарии этих деятелей представлял некий Жан-Ив Клошерон, президент компании «Контрарм»… Как вам уже известно из газет, несколько дней тому назад он был убит у себя на вилле в Пюйи неопознанными грабителями. В действительности Клошерон, хотя и числился богатым человеком, в организации был простой пешкой, его накопления стали расти лишь после того, как он стал служить организации. Пока у меня нет доказательств, но я предполагаю, что и его электронная компания входила в основное предприятие. Единственный след, который мне удалось обнаружить, ведет в финансовую компанию, обосновавшуюся на берегах Карибского моря и в Панаме и подчиненную все тем же «Благим деяниям». Возможно, это только совпадение, но я лично так не считаю. И еще одно совпадение, на которое я хотел бы обратить ваше внимание: когда инженер Мауро Данелли де Мария, уступил часть своих предприятий фирмам с государственным участием, он воспользовался услугами той же финансовой компании, чтобы сохранить, так сказать, дистанционное управление своей маленькой империей. — Пассерен улыбается. — Эту жемчужину дарю вам. Надеюсь, вы сумеете углубить мои изыскания. Клошерона использовали главным образом в качестве связного, поддерживавшего необходимые контакты со своими зарубежными двойниками. Все его внимание было сосредоточено на военных заказах. Если учесть, что годовой бюджет итальянского министерства обороны превышает четыре триллиона лир и что добрый ломоть от него отваливают на военные заказы, нетрудно представить себе, что на Клошерона возлагалась чрезвычайно деликатная миссия. Я узнал, что он часто встречался с инженером Данелли, хотя не исключено, что это тоже случайность: интересы обоих лежали в одной плоскости, хотя инженер официально действует от имени государства и располагает всеми необходимыми политическими гарантиями.
Закончив свой отчет, Пассерен садится.
Инчерти переводит глаза с одного на другого. Картина, в общем-то, ясна для всех.
— Поработали вы хорошо. Свою задачу мы, пожалуй, выполнили. Отыскали тело организации, не хватает только головы. К сожалению, исчез Штиц и убит Клошерон; у нас связаны руки. Но мы можем раскрыть все ответвления и тем самым добиться прекращения их деятельности. Это немаловажная победа. А продолжать ли наше расследование, и если продолжать, то как именно, пусть решают наверху; они сами должны сделать выбор. Теперь же, по-моему, мы все действительно имеем полное право считать себя в отпуске, как нам и было приказано.
Капитан закрывает собрание я отпускает сотрудников. Неужели все кончено? Да, только у него припрятан еще один козырь, о котором он не говорил никому, даже своим людям. Генерал Страмбелли. Капитан уверен, что именно он — глава еще не раскрытого «оперативного» отдела, отдела киллеров, как сказал Фаэдо. Но улики пока косвенные и, как показало совещание, неизвестны подлинные главари организаций. Не исключено, что они занимают очень высокие посты и один неверный шаг может погубить всю проделанную работу. Надо поговорить с председателем совета министров. Но как до него добраться, минуя ЧЕСИС?
