Йосеф Шагал - Ностальгия по чужбине. Книга первая
— С прибытием, господин Салливан…
Серостанов понял, что руки и голос принадлежат одному человеку.
— Вы забыли добавить, в преисподнюю, — пробормотал он, прикрыв глаза от нестерпимо яркого света тыльной стороной ладони. — Да отведите вы в сторону этот чертов свет!..
— Я действую по инструкции… — Человек, которого Серостанов, из-за бившего в глаза света, просто не мог разглядеть, говорил на английском как урожденный шотландец. — И потом, господин Салливан, солнца вы не увидите еще как минимум восемь лет. А лампа, если вы обратили внимание — кварцевая. Так что, пользуйтесь моментом, загорайте…
— Целых восемь лет? — в голосе Серостанова звучало неподдельное изумление. — Это за что, интересно? За безбилетный проезд в автобусе?
— За шпионаж, — спокойно ответил голос.
— Послушайте, у меня нет желания вступать с вами в идиотскую дискуссию, — отмахнулся Серостанов. — Мне не раз говорили об израильском бардаке, но только сейчас у меня появилась возможность ощутить этот бардак на собственной шкуре. Я — журналист Би-би-си и нахожусь в служебной командировке. Надеюсь, вы не очень обидитесь, если я сообщу вам, что больше ни слова не скажу до тех пор, пока сюда не будет приглашен посол Ее Величества?
— Я вообще человек не обидчивый, господин Салливан, — радушно откликнулся голос. — Так что, будем считать, что выражение «израильский бардак» в этих стенах не звучало вообще. А что касается посла Великобритании мы, конечно же, его пригласим. Хотя, думаю, очень скоро вы сами откажетесь от этой просьбы…
— Вот даже как… — Серостанов постепенно привыкал к режущему свету и даже стал различать отдельные черты лица своего следователя. Он был явно не молод, в старомодных очках и обрит наголо. — Может быть, сообщите заодно, почему?
— Естественно, сообщу, — кивнул бритоголовый следователь. — Но не раньше, чем получу ответ на несколько вопросов.
— Я уже сказал вам: все разговоры — в присутствии посла, — твердо ответил Серостанов.
— Ну, как знаете, — следователь пожал плечами и потянулся к телефону. — Я вообще-то не очень люблю разговоры подобного рода при свидетелях. Тем более, при таких высокопоставленных, как посол Великобритании в Израиле.
— Почему же? — Серостанов неожиданно ощутил прилив сил. — Как раз присутствие ответственного лица может окончательно устранить любое недоразумение. И заодно не допустить беспредел в отношении гражданина иностранного государства. Так что, не отказывайте себе ни в чем, мистер, и звоните, пожалуйста…
— А вы действительно уверены в этом? — бритоголовый следователь, дважды крутанув наборный диск телефона, вдруг остановился и нацелил палец в грудь Серостанова. — А если допустить на секунду, что британский журналист Кеннет Джей Салливан на самом деле вовсе не тот человек, за кого себя выдает?..
— И что?
— Как это, «и что»?! С глазу на глаз, без посторонних, еще хоть как-то можно будет договорится. В том случае, естественно, если вы и в самом деле не тот, за кого себя выдаете. Впрочем, все это уже не имеет особого значения… Ну, так что: приглашать посла, или, во избежание досадных недоразумений, все-таки, поговорим вначале?..
«Хороший вопрос и хорошая пауза», — подумал Серостанов, только сейчас разглядев как следует лицо бритоголового следователя, сидевшего за простым столом напротив. Набрякшие, с сине-красными прожилками, мешки под глазами, слезящиеся серые точки за толстыми стеклами очков, неожиданно тонкий и даже изящный для такого плебейского лица нос, две глубокие, похожие на шрамы, параллельные морщины на скверно выбритых на щеках и, главное, этот полированный череп, отражавший направленный в глаза Серостанова садистский конус хирургического света. Следователь сидел, сложив руки на пухлом животике, и смотрел на него невыразительным, ПУСТЫМ, взглядом. Как и все люди его профессии, этот израильтянин прекрасно владел собой и своими жестами. Серостанов знал реальную, истинную цену ТАКИХ взглядов, которая в том и заключалась, что никогда нельзя было с уверенностью сказать, знает ли этот человек что-то такое, что дает ему право вести себя так уверенно, или просто блефует, импровизируя на ходу и сея панику в душе зажатого в угол противника…
Серостанов физически ощущал, как неумолимо ускользают те несколько крупиц времени, отведенных ему для достойного, мотивированного ответа. Опыт и выучка подсказывали Серостанову единственно точную тактику поведения: до последнего момента следовать букве легенды, не вступать ни в какие разговоры со следователем и требовать присутствия посла. Однако инстинкт самосохранения и обострившееся в экстремальной ситуации чутье подсказывали как раз обратное — продолжить разговор и попытаться по ходу выяснить, ЧТО конкретно есть у этого лысого упыря напротив, кроме злосчастной фотокассеты? ЧТО содержат в себе его многозначительные намеки? Блефует ли следователь, или действительно имеет НЕЧТО, дающее ему основание подозревать, что британский журналист на самом деле является агентом советской военной разведки? Ошибка в анализе этой ситуации могла стоить ему головы — Серостанов это хорошо понимал. И, поразмыслив еще несколько секунд, принял решение положиться на инстинкт самосохранения.
— Знаете, меня вдруг осенило… — Серостанов говорил медленно, спокойно, с едва уловимой иронией человека, уверенного в том, что все в итоге завершится благополучно. — А, может быть, вся эта дикая история с захватом в автобусе, наручниками и лейкопластырем на глазах — просто досадное недоразумение, а? Может, вы просто приняли меня за другого человека? Если так, то вы, безусловно, правы: нет смысла тревожить посла, если мы можем сами разрешить создавшееся недоразумение…
Ничего не ответив, бритоголовый продолжал разглядывать Серостанова. Потом медленно отвел руку от телефонной трубки и улыбнулся:
— Значит, недоразумение?
— Почему бы нет? — Серостанов пожал плечами. — Да жизнь полна ими, если разобраться…
— Вы имеете представление, где сейчас находитесь?
— Думаю, в полиции.
— Я думаю, что вы так не думаете, — улыбка сползла с небритого лица следователя. — Впрочем, сейчас это не так важно… Вы знаете, что мы нашли в левом кармане вашей куртки?
— Нет, естественно.
— Даже несмотря на то, что ваша рука находилась в момент задержания именно в этом кармане?
— Я только ПОПЫТАЛСЯ сунуть руку в карман, — уточнил Серостанов. — Но ваш молодчик чуть не ампутировал мне кисть своим захватом…
— Вам будет обеспечена надлежащая медицинская помощь.
— Я бы хотел получить ее на родине.
— Я уже говорил: такая возможность представиться вам не раньше, чем через восемь лет.
— У вас мрачноватый юмор, господин.
— Даже если допустить, что вы действительно думаете, что находитесь в полиции, все равно не стоит так переигрывать, мистер Салливан: в отличие от нашего ведомства, в полиции вообще не шутят. Особенно, при исполнении служебных обязанностей… Я согласен: выглядит все действительно мрачно, но такова реальность. И только от вас зависит, в какую именно сторону она станет развиваться.
— Предлагаете альтернативу?
— В природе все альтернативно.
— Похоже на торг.
— Так оно и есть, — спокойно подтвердил следователь. — Я предлагаю вам сделку.
— Но какую-то странную… — Серостанов провел рукой по волосам. — Я все никак не могу понять причину: почему я должен покупать то, что вы пытаетесь мне всучить?
— Потому, что вы пойманы с поличным, — спокойно, все с тем же, пустым выражением глаз, ответил бритоголовый. — И факт задержания во всех деталях снят на видеопленку. Потому, что на катушке фотокассеты, на которой запечатлены вовсе не виды Тель-Авива, а схемы и чертежи одного… э-э… очень важного и секретного объекта, находящегося в ведении министерства обороны, остались идеальные узоры ваших пальчиков. Потому, что кульминационный момент, когда связной опускал кассету именно в ваш карман, снят крупным планом с шести точек, как фотомодель. Потому что все это вкупе — типичный, ДОКАЗАТЕЛЬНЫЙ шпионаж. Хотите еще причины или достаточно уже сказанного?
— Послушайте, но это же дикость средневековая! — вспылил Серостанов. — Какой-то сумасшедший или провокатор сунул мне в карман долбаную кассету с долбаными кадрами, и это, по-вашему, достаточно, чтобы обвинить меня в шпионаже?! Да я понятия не имею ни о кассете, ни о человеке, которого вы снимали, как фотомодель, ни о вас, черт бы вас подрал!.. — Голос Серостанова сорвался на крик. — Мне нет никакого дела до ваших проблем! Катитесь к черту со своими шпионскими историями! Мне это надоело, так что, вызывайте немедленно посла. А уж о ваших следовательских приемчиках очень скоро узнает вся мировая пресса — уж я побеспокоюсь!..
— Значит, вам нужны еще причины, — флегматично вздохнул бритоголовый. — Странно, а ведь внешне вы производите впечатление умного человека…
