Стивен Хантер - Честь снайпера

Но не в этот раз. На этот раз к ней пришла подмога. Да, это мы — старикан и бабка. Если захотите поиграть в нами в тёмную — будем играть в тёмную. И лучше бы тебе не облажаться, сынок — поскольку хоть я и старикан, но я всё ещё тот, кем всегда был.

Я снайпер.

Глава 38

В недалёких деревьях прочирикала птица — однако, птицы там вовсе не было. С хрустом и треском в просвете зарослей показалось огромное тело — вернулся Крестьянин.

— Сержант Милли, — позвал он по-украински, — я вернулся.

Милли почувствовала вспыхнувшее облегчение: он был жив, его не убили! Крестьянин шёл к ней с улыбкой. Тут же она услышала, как в пещере заворочался разбуженный шумом Учитель, практически сразу же показавшийся снаружи.

— Он говорит, что немцы ушли, — перевёл он.

— Немцы ушли?

Крестьянин тем временем открывал заплечную сумку, объясняя по-украински, что он принёс, хоть Милли и сама всё видела: хлеб, солёная говядина, овощи.

Затем он сказал что-то про немцев — это слово Милли поняла — и тут Учитель обнял его и закричал:

— Как ты узнал, что немцы ушли?

Учитель перевёл историю Крестьянина:

— Я лежал в зарослях целыми днями — это ужасно… добравшись до окраины деревни, я поговорил с человеком, у которого сыновей убили нацисты. Он вызвался помочь. Когда он нёс мне еду, его схватили буквально в ста метрах от места, где я прятался. Его избили и утащили, а я был совсем рядом… весь остаток дня я ждал, что придут за мной, но они так и не пришли — я не знаю, почему.

История продолжалась. Крестьянин пролежал там всю ночь, а на следующее утро немцы послали ещё патрули, а также приступили к выжиганию склона. Склон горел несколько дней а Крестьянин следил за тем, как огнемётчики подбираются ближе и ближе к его убежищу. Он не понимал, чего ради это всё, однако, видел, что ближайшей ночью ему придётся бежать. Но вчера в полдень немецкий офицер пошёл в узел связи, а спустя несколько минут все немцы срочно покинули склон, собравшись и погрузившись в два панцервагена. Третий подождал опоздавших и также уехал.

— Да, мы тоже заметили, — сказала Милли. — Меня практически нашли, как вдруг поступил сигнал об отступлении. Не знаю, что это значит. Ты оружие нашёл? Любое?

— Вот, только это. Винтовок нет, но эта штука выпала из германского грузовика два года назад, в начале войны. Одна старуха её подобрала, — и он достал своё сокровище из сумки.

Граната М24 — знаменитая «толкушка». Банка из серого металла с деревянной рукоятью с винтовым колпачком на конце, который, откручиваясь, открывал доступ к вытяжному запалу внутри.

— Это явно не снайперская винтовка, — сказала она. — Но всё же оружие.

Вмешался Учитель:

— Сержант Петрова, этого мало. Это просто…

— План такой. У тебя есть пистолет. Он небольшой, но накоротке — это смертельное оружие. С ним я подойду поближе.

— Тебе придётся подойти очень близко.

— Я застрелю его или одного из его офицеров. Затем буду стрелять немцев до тех пор, пока патронов хватит, а затем вытяну запал гранаты и встречусь с папой, Дмитрием и братьями.

— Это выглядит глупо с моей точки зрения, — не согласился Учитель. — Ты не убьёшь Грёдля. В лучшем случае, убьёшь несколько немцев. А в войне, где погибают миллионы — какой смысл менять тебя на нескольких солдат, учитывая всё, на что ты способна?

— У меня нет выбора.

Дождись она русского наступления и вернись в армию — её невыполненное задание обречёт её. Также против неё может сыграть её самодеятельность в Курске. Её противник-предатель в Москве также попытается её уничтожить. Пути назад не было.

— Я должна завершить своё задание, — ответила она. — Выживание ничего не значит.

— Ладно, — возразил Учитель, — а давай такой план попробуем? Ты убиваешь Грёдля. Мы все спасаемся и приобретаем славу героев. Каждый год мы встречаемся на твоей даче под Москвой, едим чёрную икру, пьём отличное шампанское и смеёмся до колик, поскольку лучшая месть — это жизнь с туго набитым брюхом.

— Это волшебная сказка.

— Вовсе нет. Всё это возможно. Нам лишь нужно оружие.

Все посмотрели на него.

— Я знаю, где лежит оружие. Его там много.

Интерлюдия в Тель-Авиве IV

Четырёхчасовая встреча департамента экономической разведки Моссада состоялась в присутствии самого директора, равно как и главы департамента и нескольких других начальников. Тут было полно лысеющих мужчин средних лет — с расстёгнутыми воротниками, курящих, как давние друзья, спорящих и подкалывающих друг друга всем оружием, доступным в офисных войнах.

Наконец, наступила очередь Гершона.

— Брат Гольд, ты был на удивление кроток и даже не пытался критиковать суждение Коэна о японской Красной Армии, забронировавшей спа на Галилейском море на недельку.

— Я был в этом спа, — ответил Гершон. — Поверьте, приезд японской Красной Армии улучшил бы местную еду.

Коэн обратился в атаку:

— Откуда Гершону знать? Его жена дальше буфета не пускает — кроме йогурта и изюма, ему ничего не положено.

— Люди, люди, — вмешался директор, прервавший всеобщий смех ради того, чтобы помешать Гершону и Коэну заклевать друг друга степлерами в грядущие двадцать минут.

— Итак, — продолжил Гершон, — У нас такая ситуация. Не кризис, не катастрофа, не тревога — просто ситуация.

— Просвети же нас, пока я кныш доем, — встрял Коэн.

— Во-первых. Никому неизвестная фирма покупает значительное количество платины в Южной Африке и скрытно вывозит его в Астрахань на Каспийском море. Во-вторых, выясняется, что та же самая фирма — Нордайн ГмбХ из швейцарской Лозанны — недавно приобрела старую керамическую фабрику в Астрахани, вложила несколько миллионов долларов в переустройство и несколько сот тысяч долларов в ограждение и наняли команду чеченов для круглосуточного наблюдения и защиты. Плохие парни, тяжеловооружённые стрелки. Готовы отразить атаку коммандос.

— С чего бы коммандос интересоваться керамической фабрикой в Астрахани? — спросил Коэн.

— С чего бы евреям интересоваться керамической фабрикой в Астрахани? — поддержал замдиректора.

— С того, — ответил Гершон, — что та же самая фирма потратила ещё больше денег — причём до сих пор не отслеженным путём — на приобретение индустриального оборудования у разных производителей по следующему списку: у поляков — фракционный дистиллятор, у турок — турок! — кристаллизационный реактор, у англичан — фильтрационную систему, у шведов — сушильный туннель объёмом в десять тысяч кубических сантиметров, а у немцев — металлогибочное оборудование. Это вдобавок к приводным ремням, электромоторам, бакам и прочей машинерии. Однако, быстрая проверка местных печатных контор не дала никакого заказа от Нордайна: ни каталогов, ни упаковки, ни рекламы, а следовательно — никаких попыток продаж.

— Мир без продажников… — протянул Коэн, — наверное, им стоит вручить премию мира.

Снова посыпались смешки, и Гершон уже почти было ответил в духе «мы здесь из-за продажника Герцля», но вовремя подумал, что вызовет этим шторм перепалки и споров, так что просто набрался воздуха.

— Ещё одно умопостроение, — продолжил он. — Кто бы ни заведовал этим местом — он не нанял русскую рабочую силу, а вместо этого выписал тех же чеченов — порядка двадцати женщин, скорее всего — из того же клана, что и охрана. Я узнал об этом из непогрешимого «Вестника индустрии драгоценных металлов», который стоит каждого пенни из четырёх тысяч семисот семидесяти пяти долларов годовой подписки — ни одного из которых я не плачу. Рассудите сами: чеченские женщины будут там изолированы от общества и скорее всего будут жить прямо на объекте под присмотром своих дружков-охранников. Они не будут бродить по Астрахани и не заведут знакомств, так что фактор болтовни исключается. Это, опять же, ради безопасности, хорошо продуманный шаг — хоть они всё же и привлекли к себе внимание.

— А платина при чём здесь?

— Чтоб я знал…

— Чтобы взорвать это место, данных маловато, — под всеобщий смех резюмировал директор. — Может быть, завтра взорвём.

— Платина, как мне известно, — продолжил Гершон, — известна своими каталитическими способностями. Я связался с химиками для уточнения и узнал, что у неё есть странная способность превращать одни вещества в другие одним своим присутствием. Что-то вроде волшебных лучей. Есть тут ещё гении?

— Я прогуливал химию в высшей школе в Пассаике, — ответил Коэн. — Это поможет?

— Гершон, — взял слово директор, — возьми завтра выходной и через день предоставь сведения обо всех возможностях платины как катализатора. Нужно накопать больше — любыми путями.

— Сделаю. Я всего лишь хотел обратить ваше внимание на тот факт, что химическое производство неизвестного продукта при непонятном спонсорстве, вовлекшее огромное количество компонентов и тщательно охраняемое, находится совсем недалеко — за морем — от иранского порта Бандар-Анзали. Я полагаю, что это подозрительно. Что бы они там не варили — это может угрожать Израилю и, как только оно попадёт в Иран — официально или неофициально — оно может быть использовано против нас бесчисленным количеством методов. Более того, как мы знаем, наши разведывательные ресурсы в этой стране сфокусированы в Тегеране, их ядерной цитадели, а также на нескольких военных структурах. На огромном пространстве окружающей территории у нас нет никого, и если кто-то захочет сварить нам некую гниль — мы будем в очень неважном положении. Как я и говорил — это ещё не тревога, но это ситуация. Но я полагал бы необходимым рассмотреть объект со спутника, а также назначить консульскую проверку Нордайна в Швейцарии. Также нужно собрать всю информацию о Нордайне путём обмена с сотрудничающими с нами агентствами, а также всем нам необходимо подтянуть химию по курсу высшей школы — в особенности Коэну.