Прометей. Ледяное безмолвие - Сергей Skolorussov
Соболевский встал и непривычно для себя резко мотнул головой. Стрекалов никогда до этого не видел эмоций на лице своего соратника, с которым он был знаком без малого двадцать лет. Мало того, далее академик позволил себе неофициальное обращение, чего за ним никогда не водилось:
– Юра, пойми, я там сжигаю себя. Сжигаю зря. Я не хочу больше администрировать. Хочу отвлечься. Хочу быть полезным. Я всё же учёный. И, возможно, хороший учёный. Поэтому более подходящего момента, чтобы сложить с себя все полномочия, я не вижу. Настала пора на склоне лет заняться наконец наукой. Мне хочется верить, что я смогу сделать что-нибудь полезное.
Президент нахмурился. Он был неумолим:
– Мне кажется, что самая большая польза от тебя сейчас именно там.
– Нет-нет, не уговаривай меня. Всё решено.
– Всё равно не пойму истинной причины.
– Совесть. Совесть – вот истинная причина, – Соболевский загнал пальцы в седую шевелюру, а затем опустил их, проведя по щекам: – Нет, Юра, уволь. За эти дни я натерпелся по полной программе. Каждый встречный заглядывает мне в лицо – мол, меня не забудь. Каждый второй заискивает, как перед дамой с косой: спаси, я не хочу умирать. Стоит активировать телефон – тут же звонки: включи в списки мою жену, тёщу, дядю, любовницу. Как будто это я всё решаю?! К чёрту, к чёрту, – академик резко крутанул головой. – Не-хо-чу! Можешь вычеркнуть меня из списка. Но заниматься этим проектом я больше не буду.
– Ладно. Отдохни пока. К этому вопросу мы вернёмся потом – его надо решать коллегиально.
– Не-не-не-не! Уволь, – Соболевский нервно замахал руками.
Президент успокаивающе кивнул:
– Хорошо, как скажешь. Решение остаётся за тобой. Давно хотел пообщаться с тобой тет-а-тет. Вечно дела мешают. Давай просто попьём кофейку, как будто у нас и вовсе нет никаких проблем. Садись, – он нажал кнопку и попросил: – Пусть нам принесут кофе и что-нибудь сладкое.
Они уютно расположились в мягких креслах и ещё долго болтали о жизни, о родственниках, о благостных временах юности. Теперь любое событие из прошлого рассматривалось в призме розовых очков. Всё казалось прекрасным, простым и замечательным. Стрекалов всё же не мог не поинтересоваться давно волнующим его вопросом:
– Скажи мне, Сеня, – они окончательно перешли на доверительное общение, – как так произошло, что катастрофа свалилась на нас столь внезапно? Мне казалось, что для науки 21 века у природы нет тайн. Неужели никто не подозревал?
– Как «не подозревал»? Подозревали многие. Я в том числе. Но я тогда был молодым, не убелённым сединой и авторитетом. Нас никто не слушал. Этот вселенский вой про наступление глобального потепления очень напоминал молитву в какой-нибудь секте. Кто не бьёт лбом о пол – того в утиль. И никто не будет слушать оправданий. Так было и в науке о климате. Апологеты теории глобального потепления выскочили на сцену, отобрали микрофоны у оторопевших оппонентов и капитально продули уши всем живущим на нашей Земле. А заодно и мозги. Что ты! Все, кто высказывал хоть малейшее сомнение, объявлялись дилетантами, провокаторами, а то и террористами, которые хотят погубить нашу планету. Я знаю умных маститых учёных, которые из-за своих убеждений попали в тюрьму. Некоторые там сгинули безвозвратно. Я тоже думал, что живу в просвещённые времена, но миром правит мракобесие. И это прискорбно. Мы не сильно отличаемся от общества времён Джордано Бруно.
– Я понимаю, понимаю. Мне интересно знать, когда началось это жуткое похолодание. И почему? Слышал даже, что причина кроется как раз в глобальном потеплении. Что оно привело к изменению океанских течений и тёплые воды перестали двигаться к полюсам.
– Глупость. Очевидная мерзкая глупость. Причина в Солнце. На нем давно нет пятен – главного показателя солнечной активности. Такого длительного периода солнечного спокойствия не было никогда за всё время наблюдения за светилом. Снижаться его активность начала ещё в восьмидесятых годах прошлого столетия. С каждым годом всё меньше вспышек, всё меньше пятен. Солнечный ветер, магнитное и радиоизлучение постепенно затухали. Это не могло не волновать астрономов и учёных других профилей. Привычные циклы 11-летней активности Солнца совершенно сбились. Ледниковый период не грянул сразу только из-за того, что проблемы накапливались постепенно и в некоторой степени нейтрализовались тем самым «парниковым эффектом», который и на самом деле имел место быть. Долгое время климат балансировал под воздействием этих двух факторов, словно эквилибрист на тринадцати досках. Но ведь апологеты борьбы с глобальным потеплением добились снижения выбросов парниковых газов, и это совпало с ещё одним, на этот раз очень резким, снижением солнечной активности. Вот и результат. Мы пока не можем просчитать всю многогранность факторов, которые воздействуют на нашу Звезду. Когда одиннадцатилетние циклы солнечной активности канули в небытие, многие стали выдвигать альтернативные теории, мол, наше светило живёт по столетнему циклу, по семидесятилетнему и так далее. И на самом деле, за последние 10-12 тысяч лет, когда закончилась эпоха последнего оледенения, отмечены значительные взлёты и падения солнечной активности. Их цикличность не совпадает с привычной 11-летней фазой. В пример часто приводился так называемый период Маундера. Некоторые этот семидесятилетний отрезок времени в семнадцатом веке называют Малым ледниковым периодом. Я, кстати, тоже надеялся, что наша небесная печка оживёт. Нам всем хочется верить в лучшее. Тем сильнее было разочарование. Всё рухнуло в одночасье.
Стрекалов вздохнул:
– Да, уж. Хотел бы я вернуться в то беззаботное детство, когда все говорили только о глобальном потеплении. Теперь же мы отступаем. Мы постоянно отступаем. Наша цивилизация не развивается. В технологическом плане мы мало чем отличаемся от начала века. А будет только хуже. Это катастрофа…
Глава сороковая
15 апреля
Сочи. Кабинет начальника ФСБ
Надёжный сейф
Уже был вечер, когда командор, закончив дела, приехал к начальнику ФСБ. Игорь Артёмович принял Калачова, как всегда, просто:
– А, Геннадий Васильевич, входи, присаживайся. Что скажешь?
Генерал молча предъявил красную папку.
– Что это? – Джужома повертел папку в руках. – Ух ты! Натуральная кожа, молния во всю ширь. Такие ещё делают?
– Делают, делают, – с серьёзным видом кивнул командор.
Начальник ФСБ оторвал взгляд от папки:
– И что там внутри?
– Бомба.
– Шутишь?
Геннадий Васильевич отрицательно покрутил головой:
– Какие шутки? Бомба и есть.
– А, в этом смысле. Давай посмотрим, что это за «бомба».
Джужома, скрипя молнией, открыл папку и вытащил из неё ворох бумаг. Он сначала уставился на них, а затем перевёл взгляд на подчинённого:
– Это то, что я думаю?
Калачов наконец слегка улыбнулся и кивнул:
– Как заказывали.
Игорь Артёмович недоверчиво перебрал несколько листков с расчётами и технико-экономическим обоснованием, а затем резко вскочил и стал горячо жать руку генерала:
– Да ты знаешь, Гена, какой ты молодец! Многие в тебя не верили. Я сам, если честно, не особо надеялся на твои таланты. А поди ж ты! Сейчас уже можно говорить, но одновременно с тобой ещё две
