Чингиз Абдуллаев - Рандеву с Валтасаром
Они вышли на воздух. Над городом собирались темные тучи. Дронго поднял голову.
— Кажется, скоро начнется ливень, — сказал он, глядя на небо. — В каком отеле вас разместили?
— Далеко, — махнул рукой Мураев. — Нас отвезут туда на автобусе.
— В таком случае я поспешу в от ель. Я не взял с собой зонтика, но, кажется, успею добежать раньше, чем начнется дождь.
— Я хочу подарить вам свою книгу. — сказал Мураев. — Прошу вас, не обижайтесь за надпись, которую я на ней сделал.
— Меня трудно обидеть, — сказал Дронго, чуть повышая голос.
Тучи стояли над головой, и атмосфера казалось нагретой до такого состояния, что могла взорваться в любой момент. Михаил Николаевич прочел:
Таинственный Дронго — аналитик. ОднакоЕго в Европе знает каждая собакаА ежели взглянуть пошире,То даже не в Европе — в целом мире.
— Не обиделись на собаку? — спросил Мураев.
— Конечно, нет. Во-первых, это некий символ, а во-вторых, мне приятно получить от вас вашу книгу. Спасибо большое.
Дронго забрал книгу и быстро зашагал по направлению к отелю. Дождя он не боялся, наоборот, он любил дождь. Может, потому, что в его родном Баку это было большой редкостью. И когда прогремел гром и первые струи обрушились на землю, он с удовольствием поднял голову, подставляя им лицо. Это был настоящий ливень, и уже через несколько минут Дронго вымок до нитки. Но он продолжал медленно идти, наслаждаясь потоком воды, льющимся с неба с такой силой.
На улице он встретил украинцев, прятавшихся от дождя поддеревом. Несмотря на зонтики, которые они держали над собой ливень, сопровождаемый сильными порывами ветра, доставал их и под деревом. Дронго подошел к ним.
— Где вы были? — спросил он. — Я не видел вас на приеме.
— Купались, — усмехнулся Семухович. — Здесь есть небольшое озеро, и мы ходили туда. Днем было очень жарко.
— Вы хорошо устроились, — улыбнулся Дронго, — но я думаю, что если вы останетесь под дождем еще несколько минут, то вымокнете окончательно. Бежим через улицу в соседнее кафе. Если, конечно, дама не возражает.
— Вот видите, — усмехнулась Вотанова, — вы уже научились сначала спрашивать.
— Еще немного — и вы научите меня хорошим манерам, — прокричал Дронго, заглушая шум дождя, — бежим быстрее.
Через несколько минут они сидели в небольшом кафе, и Дронго заказал традиционную текилу для всех присутствующих. Когда первые порции были выпиты, он достал найденную на месте убийства пуговицу и показал ее Вотановой. Женщины обычно замечают подобные вещи лучше мужчин.
— Вы не знаете, кому могла принадлежать эта пуговица? — спросил он у Кати.
— Наверно, она с темной рубашки, — ответила Вотанова, взглянув на пуговицу, — может с блузки. Хотя нет, это, скорее, рубашка спортивного типа.
— Я тоже так подумал, — кивнул Дронго. — Вы не знаете, кто у нас носит такие рубашки?
— Не знаю, — улыбнулась она. — Вот вас я сразу различаю. Ваша золотая пряжка на ремне достаточно заметна.
Она говорила о его ремнях «Балли» с желтой пряжкой.
— С завтрашнего дня буду носить серебряную, чтобы не так бросалась в глаза, — парировал Дронго.
Они вернулись в отель через час, когда ливень наконец прекратился. Было уже поздно. Дронго попросил портье отправить намокший костюм в чистку, затем снова принял душ и достал книгу Мураева, собираясь начать ее читать. Именно в этот момент в дверь постучали. Дронго нахмурился. Он не любил неожиданных телефонных звонков и незапланированных визитов.
Дронго подошел к двери и посмотрел в глазок. На пороге стояла немецкая журналистка, с которой он оказался вместе в сауне. Он смутился. Взглянул на часы. Интересно, что ей нужно в такой поздний час? К тому же она, кажется, не говорит по-английски, а он не знает немецкого. Но нужно открыть, чтобы не выглядеть смешным.
Она постучала еще раз, и он, быстро натянув джинсы и майку, открыл дверь.
— Добрый вечер, — сказала она по-английски, улыбаясь.
— Добрый вечер, — ответил он и попытался тоже улыбнуться.
Кажется, на этом ее английский словарный запас был исчерпан.
Она смотрела на него, явно ожидая, что он посторонится и пропустит ее в номер. Но он стоял как каменный. Он видел, как она на него смотрит, и уловил запах спиртного. Очевидно, внизу, в баре, она уже выпила довольно много. И теперь ее тело требовало разрядки.
— Вы не говорите по-немецки? — наконец догадалась спросить дама.
— Нет, извините, только по-английски, — с его лица еще не сошла несколько растерянная улыбка.
Она была неплохо сложена, у нее были красивые светлые глаза. Но всего этого было явно мало, чтобы он посторонился. Он чувствовал себя неловко, особенно после эпизода в сауне, ведь она видела, как он выскочил в полном смятении.
— Я плохо говорю по-английски, — пожала плечами немка. — Я выросла в Швейцарии, а там говорили только на немецком, французском и итальянском. Вы знаете французский или итальянский?
— Немного знаю итальянский. — Отступать было невозможно: она могла помнить, как он разговаривал с итальянцами.
— В таком случае будем говорить по-итальянски, — предложила она. — Сеньор не хочет меня пустить в свой номер?
На ней были темные легкие брюки и светлая майка, под которой больше ничего не было.
— Извините меня, сеньора, — сказал Дронго, немного посторонившись.
«В этом отеле не такие большие номера, чтобы могли поместиться двое, — подумал он. — Во всяком случае, ей придется сесть либо на кровать, либо на стул».
Она быстро оценила обстановку и, выбрав кровать, уселась на нее.
— Наши женщины говорят, что вы самый элегантный мужчина в «Экспрессе», — сказала она, улыбнувшись.
— Это преувеличение. Просто большинство писателей носят бороду и усы, а я люблю быть всегда чисто выбритым. Вот и вся моя элегантность.
— Вы хорошо говорите по-итальянски, — заметила она. — Наша итальянская коллега сегодня вполне оценила ваши достоинства.
Дронго почувствовал, что краснеет. Он, много раз проходивший сквозь нелегкие испытания, каждый раз терялся от подобной лобовой атаки, не зная, как реагировать.
— Я не бываю на нудистских пляжах, — пробормотал он, — поэтому такая обстановка была для меня несколько необычной.
— И вы не ходите в сауну? Или в вашей стране нет общих саун? — засмеялась она.
— В моей стране действительно нет ничего подобного, — кивнул Дронго.
Он почувствовал себя неловко от того, что стоял близко к ней, и, пройдя к столу, опустился на стул.
— Поэтому вы чувствуете себя таким скованным, — засмеялась она. — Не волнуйтесь, я вас не съем, честное слово.
«Надеюсь», — подумал он, изображая улыбку.
— У вас есть что-нибудь выпить? — спросила она.
— Только в мини-баре.
Он поднялся и достал из мини-бара небольшую бутылку шампанского. Быстро открыл ее, радуясь, что может хоть чем-то себя занять, отвлекая гостью от двусмысленного разговора. Принес два бокала, налил шампанского.
— Ваше здоровье, — он улыбнулся и пригубил кислый напиток.
«Почему шампанским называют такую гадость? — подумал Дронго. — Честное слово, „Советское шампанское“ было намного лучше. И это совсем не ностальгия по хорошему напитку, просто мы привыкли к другим вкусовым ощущениям».
— Хорошее шампанское, — улыбнулась немка, облизнув губы.
Она посмотрела на него долгим томным взглядом. «В такой ситуации нужно быть либо идиотом, либо импотентом, — подумал он. — Пожалуй, идиотом быть лучше». Ему не нравились подобные атаки и эта подвыпившая женщина, которая пришла к нему с весьма определенной целью.
— Очень хорошее.
Он не знал, как отделаться от назойливой особы. Но просто так выпроводить немку было невозможно.
— Вы всегда такой нерешительный? — спросила она. По-итальянски это прозвучало как оскорбление, примерно так: «Вы всегда такой цыпленок?»
— У меня был тяжелый день, — начал Дронго, — и я должен еще написать статью для газеты. Утром надо ее сдать, поэтому сейчас я ее обдумываю.
— Вы можете написать ее позднее, — возразила она, чуть приподнимаясь.
— Конечно, — согласился Дронго, — но завтра утром мы все уезжаем на выставку «Экспо» и вернемся поздно вечером. А в газете ждать не будут. Я им должен сдать материал завтра утром.
На женщину из Восточной Европы такой аргумент не подействовал бы абсолютно. Но на немку, которая выросла в Швейцарии и живет в Западной Германии, это произвело впечатление. Работа прежде всего. Самое главное в жизни — это твоя работа, которую ты должен выполнять вовремя и качественно Дронго вспомнил, что Яцек Пацоха говорил о немцах. Для них подъем в семь утра — настоящий праздник, так как обычно они встают в пять. Немка закивала в знак понимания. Она подумала, что можно будет встретиться и потом, а работа должна быть сделана именно этой ночью.
