Массимо Фелизатти - Агава
Прошел всего месяц с начала этой истории, а кажется, будто она тянется целую вечность.
Последние четыре дня, проведенные в Генуе, были для него сплошным кошмаром. Зато теперь мучившее его чувство вины перед Дондеро улеглось. Когда Паоло после многочасового разговора со следователем вышел из магистратуры, его ждал Джулиано. Он стоял поодаль от входа в своем нелепом, давно вышедшем из моды, но аккуратном костюме. На его лице было написано страдание. Паоло не хотел, чтобы Джулиано тоже притянули к этому делу, и отказался от его предложения пойти к следователю вдвоем.
— Все кончено, — сказал Паоло.
Твердая рука Джулиано схватила его за локоть.
— Что они будут делать?
— По-моему, следователь собирается докопаться до правды. Номер не удался.
— Спасибо, — сказал он, прощаясь, и выразительно посмотрел на Паоло.
Прокурор снял подозрения с Дондеро и его товарища и начал расследование по делу о гибели Джины Пешетто. Уже одно это говорит о многом. Лица, виновные в смерти Пешетто и Дондеро, пока не установлены. Особых иллюзий на этот счет питать не приходится, но не исключено, что кто-то ответит за случившееся. Тут Паоло еще может кое-что сделать. А пока он только навел магистратуру на след Оскара Штица, ничего не сказав о сведениях, полученных от Проккьо, и считает историю со Штицем в основном своим личным делом.
Напряжение последних дней, поездка в Геную, возвращение в битком набитом вагоне — все это вконец измотало его. И когда Паоло просыпается от уличного шума, ему кажется, что он только прилег. Он не успевает прийти в себя, как ему звонит капитан Эмануэле Инчерти. Странный какой-то звонок.
— Я знаю, ты только что вернулся, но мне необходимо с тобой увидеться, — говорит капитан.
Паоло удивляет тревога, которую он улавливает в его голосе. Всегда такой спокойный, Эмануэле не может справиться со своими нервами.
— Приезжай вместе с Франкой, я потом объясню зачем. Это имеет отношение к Штицу.
Паоло сразу оживляется: интересно, что может знать о Штице Эмануэле Инчерти?
Капитан назначает встречу в баре на площади Фонтанелла Боргезе:
— Через час. Успеешь?
Паоло звонит Франке.
Они решают встретиться прямо в баре. Когда появляется Паоло, Франка и Эмануэле о чем-то спорят за столиком на открытом воздухе. У девушки на коленях живой комочек с длинными ушками и круглыми глазами. Зверек облизывает ложечку со сливками.
Паоло в смущении пытается обнять Франку.
— Осторожней, ты же сделаешь ему больно!
Неожиданно раздается тревожное повизгивание. Паоло сразу же отстраняется.
— Это что такое?
— Фенек19.
Это еще щенок на тонюсеньких длинных лапках. Паоло нерешительно протягивает руку, чтобы погладить зверушку. Фенек, словно поняв его намерения, лижет Паоло руки и смотрит на него большими влажными глазами. Он все еще повизгивает, но теперь уже от удовольствия.
— Похож на тебя. Где ты его взяла?
— На Этне, ночью. Он потерялся и чуть не попал нам под колеса…
— На Этне? Ты была там? С кем?
Эмануэле молча наблюдает за этой сценой и кисло улыбается. А потом говорит:
— Успокойся. Думаю, тебя сегодня ждет еще один сюрприз.
Эмануэле осунулся, его обычно безупречный костюм весь измят.
Паоло растерянно переводит глаза с Франки на фенека, с фенека на Эмануэле. Что все это значит?
— Ты неплохо поработал в Генуе, чтобы обелить Дондеро. А Франка нашла Штица на Сицилии.
Для журналиста это полная неожиданность.
— Какого черта… — Паоло даже не может договорить: он удивлен и слегка уязвлен.
Эмануэле делает знак официанту.
— Три кофе, пожалуйста, — и, подождав, когда тот удалится, обращается к Франке и Паоло: — Я сотрудник одной весьма скромной секретной службы, работающей, как говорится, втихую. То, что вам известно обо мне, всего лишь ширма.
Паоло молчит. Опять его провели. А Франка даже дыхание затаила.
— Зачем ты нам это говоришь? — спрашивает наконец Алесси настороженно.
— Мы с вами вышли на один и тот же след. — Капитан хмурится: — Есть опасность, что вы оба можете забежать вперед и сорвать одну очень сложную и еще не завершенную работу. — Эмануэле Внезапно улыбается. — Мне пришлось принимать решение и выбирать одно из двух: либо вывести вас на какое-то время из игры, либо раскрыть свои карты.
— Ну так давай, выкладывай их. -
Появление официанта с кофе на минутку оттягивает ответ. А потом капитан начинает говорить.
Он рассказывает о миллиардах лир, вывезенных за границу по контракту на производство «гепардов» и осевших на банковском счете о шифром «Агава». О внезапном исчезновении из оборота крупных государственных средств. О расследовании обстоятельств смерти Гуараши. О пятнах крови на одном из документов сицилийской администрации, о написанном на той же странице, а затем стертом слове «Агава». «Агава»!
— Когда ты поехал в Геную, мои люди за тобой следили. Следили они и за Франкой. Она-то и навела меня на сицилийский след «Агавы».
Девушка вздрогнула, когда капитан назвал шифр банковского счета. Сначала она молчит, рассчитывая услышать, как развивались события дальше, а потом пересказывает историю медальона дона Траины, его деда и княжеского дворца Патерно.
— Видишь ли, одного тщательного финансового расследования, пусть и не вполне этичного, оказалось достаточно, чтобы установить непосредственную связь между обществом «Благие деяния в пользу убогих» и банковским счетом с шифром «Агава». Но мы нашли и другие любопытные следы, — говорит капитан, искоса взглянув на книжный магазин метрах в тридцати от них. — Например, один необычный список. Некоторые из перечисленных в нем лиц тоже имеют отношение к миллиардам, осевшим на счете «Агава».
Паоло и Франка впитывают в себя каждое слово капитана.
— И все они — нынешние или бывшие руководители «Эндаса».
— Махинация с «гепардами»? — Теперь Паоло все ясно. Франка вздрагивает.
— Да, махинация с «гепардами», — кивает капитан. — Пока мы еще не располагаем всеми доказательствами, чтобы передать материал в прокуратуру. Мне понадобятся еще несколько дней. А главное — мы не можем допустить не единого промаха. Если люди, замешанные в этой истории, заподозрят неладное, расследование погорит, как погорело оно в Генуе, с Дондеро. — Капитан кладет руку на плечо Паоло. — Ты ни в чем не виноват. Ты просто не знаешь, что дела такого рода делают профессионалы самой высокой квалификации, располагающие большими средствами и широкими возможностями. У них за спиной мощная организация. Сражаться с ними нужно их же оружием. Это страшная игра. Гуараши был профессионалом и все равно погиб.
У девушки в лице ни кровинки.
— Я хочу знать… Ты сказал, что Гуараши убили. А мой отец… Что ты знаешь о нем? — спрашивает она.
— К сожалению, нам известно только, что именно он навел Гуараши на след «Агавы». Но мы не знаем, что было ему известно об этом деле и зачем он добивался его раскрытия.
— Его убили, да? — спрашивает Франка. Глаза у нее широко раскрыты, на лбу выступили бисеринки пота. Она подалась вперед. — Если ты знаешь, скажи мне. Пожалуйста…
Эмануэле поражен силой воли девушки.
— Возможно. Но улик у нас нет. Хотя многое говорит о том, что твое предположение обосновано, — обтекаемо говорит он.
— Кто же это сделал? — тихо спрашивает Франка. Спрашивает, словно сама себя, не рассчитывая на ответ. Мужчины молчат. Боль и гнев девушки сковывают их.
— Мы постараемся найти его, — произносит Эмануэле. Франка нахмурившись смотрит на него и качает головой. Рука ее механически поглаживает спинку фенека.
— Никого вы не найдете, никогда, — говорит она и, как бы отметая возражение Эмануэле, продолжает: — Я не о тебе, в твою порядочность я верю. Но ты не заставишь меня поверить в машину, которую ты представляешь. И все равно я тебе благодарна. Теперь я знаю, что мой отец не покончил с собой.
— Да проснись же ты наконец! — Паоло отводит телефонную трубку от уха и смотрит на часы. Нет и восьми. Что могло привести Бьонди на работу в такую рань? Крики Бьонди становятся еще свирепее: — Чтоб через пятнадцать минут ты был здесь! Ни минутой позже!
Голос в трубке умолкает, раздаются короткие гудки. Пасло осторожно кладет трубку на рычаг, стараясь стряхнуть с себя остатки сна. Он и не знал, что главного редактора можно довести до такого бешенства. Должно быть, произошло что-то совсем из ряда вон выходящее.
По пути в кабинет Бьонди он ловит на себе странные взгляды дежурных редакторов утреннего выпуска, занимающихся внутренней хроникой, но никто ничего не говорит. Удивление его возрастает.
Когда Паоло входит, Бьонди бросает взгляд на часы: после его звонка прошло всего тринадцать минут.
— Садись, — говорит он и швыряет через стол номер «Лотта континуа». — А теперь объясни, что все это значит!
