Патрик Александер - Смерть раненого зверя с тонкой кожей

– Этот чертов Витабикс и отсутствие шампанского.

– Her ничего проще, крошка.

Он взял телефонную трубку и сказал:

– Артур, принеси нам полдюжины бутылок "Хайдсика", пожалуйста. И сделай это сам.

– Эй, постой минуту, мы же в чем мать родила.

– Моя дорогая, просто не обращай внимания на него, он, уверяю, тебя и не заметит. Он слуга, инструмент, instrumentum mutum– орудие труда. Ложись и расслабься.

Артур принес шампанское, открыл бутылку, наполнил два бокала и ушел.

– Чтоб мне провалиться, он даже не взглянул на нас.

– Пей шампанское, крошка, и съешь еще немного Витабикса. Он очень полезен.

Это была прекрасная ночь для Нжала. Лучше быть и не могло.

Элис и Эббот занимались любовью медленно, нежно и страстно, периодически отпуская шутки на тему секса, никому, кроме них, не показавшиеся бы и вполовину такими же смешными.

Затем они легли и курили в темноте, освещаемые только лунным светом.

– Я все для тебя усложняю? – спросил он.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, например, разделение преданности. Преданность Департаменту Преданность мне.

– Вся моя преданность – только тебе.

– Это не совсем правда.

– В любом случае, я привыкла вести двойную жизнь: одну реальную, а другую – в мечтах.

– А эта какая?

– Та, что в мечтах, разумеется. Но происходящая в реальности.

– Не слишком ли это запуганно?

– Не для меня. И особенно не теперь. Эй, дай мне затянуться, ты все выкуришь.

– Почему не теперь?

– Потому что теперь я живу. По-настоящему живу.

– И больше не волнуешься о том, что будет завтра?

– К черту завтра. С меня достаточно сегодняшнего дня.

– И ночи.

– Ночь создана для любви, как кто-то заметил.

– Во всяком случае, не для сна. Кроме того случая, когда умираешь. Тогда это один длинный сон, как заметил кто-то еще.

– Я знаю, я сдавала по этому экзамен. Постой... Nox est perpetua... что-то вроде этого... dormienda. To есть, ночь бесконечна и создана для того, чтобы спать.

Он предложил ей сигарету.

– Нет, ты докуривай.

Он сделал пару затяжек, наблюдая за тем, как разгорается кончик сигареты.

– Ты, случайно, не обижаешься на меня? За то, что я тебя использую, я имею в виду.

Она улыбнулась в темноте.

– Ты меня не используешь. Да и в любом случае, если и так, то это судьба или вроде того – как завтра.

– Но сегодняшняя ночь создана для любви, – сказал он и, затушив сигарету, снова обнял девушку.

Через некоторое время он поднял ее так, что она оказалась сверху.

– Ммм... – сказала она, – мне это нравится. Ммм... так хорошо. Да с тобой все хорошо.

В темноте, разрисованной лунным светом, он видел немного больше, чем просто силуэт и длинные волосы, ниспадающие на плечи и руки.

– Я когда-нибудь говорил тебе, что у тебя красивые руки и плечи?

– Я никогда не знала, что во мне есть что-то красивое. Может, это просто потому, что темно.

– Нет, это не темнота.

Она резко втянула воздух.

– Господи, как бы я хотела, чтобы это продолжалось вечно. Мне нравится, когда темно, тогда я могу спокойно смотреть на тебя, и ты не будешь видеть мои неправильные глаза.

– Я могу увидеть черного муравья на черной скале черной ночью. И мне нравятся твои глаза.

Она наклонилась к нему так близко, что ее длинные волосы скрыли их лица.

– Даже если я доживу до ста лет, – прошептала она, – я не думаю, что когда-нибудь буду счастливее, чем сейчас.

Ему нравилось сидеть на веранде в предрассветных сумерках и наблюдать, как белесый туман поднимается от болот, охватывает город, словно саван, и зависает там, кружась в легком воздухе, пока не выходит солнце и не сжигает призрачную дымку, и на жестяные крыши домов садятся грязные чернокрылые грифы, похожие на нечистоплотных адвокатов в ожидании дел.

Большую часть дней он провел, слегка потея, в тени веранды, ожидая грузового судна обратно в Англию.

Если повезет, он сможет оказаться там почти одновременно с Нжала, который в настоящее время находится на конференции ОПЕК в Женеве, основная цель которой – еще выше задрать цены на нефть для западных стран и обеспечить щедрую пирушку для делегатов.

На следующие несколько недель у Нжала было плотное расписание. Из Швейцарии он должен был лететь в Кампалу на собрание членов Организации Африканского Единства (и очередную пирушку), затем в Бейрут, официально – на отдых перед тем, как лететь в Лондон, но на самом деле, на секретную встречу с лидерами террористической группы «Черный Сентябрь», которой оказывал материальную и другого рода помощь.

В Англии его ожидали в конце апреля, как и грузовой корабль, но пунктуальностью грузовое судоходство не отличалось, поэтому при отсутствии удачи Эббот мог бы и разминуться со своей целью. Но в конечном итоге это все равно не имело бы никакого значения. Он последует за ним, куда бы тот ни поехал, как Божье Око.

Глава 20

Утро понедельника было спокойным и ясным, и они снова позавтракали у окна в желтом свете солнца. Оба молчали. И вдруг, ни с того ни с сего, поссорились из-за тоста.

Эббот съел один тост и выпил три чашки кофе, и Элис сказала, что он должен съесть что-нибудь еще, кроме тоста, а Эббот ответил, что ничего больше не хочет, эмоции переросли в банальную ругань из-за куска поджаренного хлеба, и вот они уже кричат друг на друга, словно давно женатая пара.

Затем Элис расплакалась, он, естественно, обнял ее, и оба притихли, успокаиваясь от прикосновений друг друга.

– Это случится сегодня, ведь так? – спросила она. Ричард кивнул:

– Если все получится.

– Что ты имеешь в виду?

– Планам человека и мыши может помешать что угодно – начиная от спущенного колеса, и заканчивая громким чихом.

– И что ты тогда будешь делать?

– Попробую все исправить и буду молиться, чтобы больше такого не случилось.

Ричард все еще держал ее в руках.

– Отпусти меня, – нежно проговорила Элис. – Или не отпускай никогда.

Он опустил руки, и девушка, встав на цыпочки, официально, как старая добрая английская жена, поцеловала его в щеку.

– Ненавижу прощаться.

– Да.

После недолгой паузы она сказала:

– Я лучше поеду к маме. Тебе понадобится машина?

Эббот помотал головой. Она направилась к двери.

– Странно, мы полжизни проводим, говоря "спасибо", и вдруг, когда тебе действительно хочется кого-то поблагодарить, сказать-то и нечего.

– Просто возвращайся ко мне, – сказала она и вышла.

Эббот прислушался к ее легким шагам на лестнице, затем подошел к окну и выглянул на улицу.

Ричард наблюдал за ней, пока она не скрылась из виду. Элис не обернулась.

После этого он подошел к столу, снял телефонную трубку и по памяти набрал номер Нового Скотланд-Ярда.

– Старшего суперинтенданта Шеппарда, пожалуйста.

Его попросили подождать, потом отрывистый женский голос произнес:

– Кабинет старшего суперинтенданта Шеппарда. Чем могу помочь?

– Департамент, О-А-шесть, – сказал он, называя идентификационный код (надеясь, что они не сменили его за последние пару лет, хотя для этого и не было никаких причин). – Могу я с ним поговорить?

– Он уехал в Питерсфилд.

– О, я думал, что он будет здесь после перестрелки на Ватерлоо.

– Он был здесь, но снова уехал.

– Ну хорошо, спасибо.

– Что ему передать?

– Скажите, что звонили из офиса Фрэнка Смита.

Он повесил трубку. Итак, убежище было в Питерсфилде. Все, что ему теперь было нужно, – это адрес.

Прежде чем посадить свою пассию на вертолет, улетающий обратно в Лондон, Нжала прогулялся с Дорис по окрестностям поместья.

Она была под большим впечатлением от количества окружавшей его охраны.

– Боже мой, все эти собаки и люди. Они, видать, и впрямь озабочены твоей судьбой.

Нжала рассмеялся.

– Да, это все из-за какой-то угрозы то ли от ИРА, то ли от какой-то другой террористической группы, мол, они собираются похитить приезжающих с визитами шишек. Англичане ведь очень пекутся о безопасности.

Широко раскрыв глаза, она забросала его всякого рода вопросами, на которые он отвечал со слегка покровительственным благодушием взрослого дяди, балующего школьницу.

Перед уходом Его Превосходительство сказал:

– Я хочу увидеть тебя снова. Скоро.

– Когда?

– Не могу сказать точно. Мои планы меняются внезапно. Но я тебе позвоню, самое позднее – через пару дней. Чтобы убедиться, что ты свободна.

– Не беспокойся, я буду.

А в квартире Эббот снова звонил по телефону, на этот раз в подразделения по обслуживанию и уходу за поместьями, принадлежащими Департаменту на юго-востоке. В разговоре он довольно удачно имитировал уэльский акцент.

– Послушай, парень, если вы там ничего не делали, так откуда у меня наряд на замену девяти метров водосточной трубы и повторную расшивку швов чертового фронтона? Скажи мне... Нет, я не Могу разобрать подпись. Но бумага прошла через старину Пилкингтона и подписана им, чувствуешь? Это должно быть правдой, не так ли? Загадка? Никаких загадок, приятель. Сказано тут, черным но белому: "Выполнить работу в Манор-Хаус, Лидии, Питерсфилд..." В каком смысле не тот адрес? Не говори мне, что у нас нет поместья в Питерсфилде, когда я знаю, что есть... О! О, точно – Лейфилд Холл. Так, дай-ка мне их номер телефона, не хочу, чтобы из меня сделали придурка... Так. Спасибо. Но как вообще так получилось, что кто-то из ваших взял и написал неправильный адрес на наряде? Ладно, парень, ладно, это даже не я все начал, это старик Гимбел из бюджетного, а ты знаешь, какой сволочью может быть этот ублюдок...