Эдуард Тополь - Красная площадь

– Нарочный к Шамраеву! Игорь Иосифович, спуститесь за почтой! – снова прозвучало по селектору мое имя.

– Сегодня ты просто нарасхват… – заметил Венделовский.

Я вышел из его кабинета и спустился в приемную Генерального. Дежурный помощник Рекункова протянул мне конверт.

Я вскрыл его.

Секретно. Срочно. С нарочным.

Следователю по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР тов. Шамраеву И.И.

В связи с тем, что 24.11.1982 г. Вы руководили операцией по захвату особо опасного преступника А.И. Воротникова-«Корчагина», прошу обязать сотрудников Вашей бригады М. Светлова, А. Арутюнова и П. Колганова срочно представить в Особую инспекцию по личному составу МВД СССР рапорты с объяснением причин применения ими огнестрельного оружия и превышения пределов необходимой обороны, что привело к убийству преступника.

Начальник Особой Инспекции по личному составу МВД СССР

Генерал-майор милиции Лубачев П.М.

Москва, 25 января 1982 года

Я скомкал эту бумажку и хотел выкинуть в мусорное ведро, но раздумал, присел за машинку, заправил в нее бланк Прокуратуры СССР и отстукал:

Секретно. Срочно. С нарочным.

Начальнику Особой Инспекции по личному составу МВД СССР генерал-майору милиции тов. Лубачеву П.М.

Уважаемый Павел Михайлович!

Во время операции по задержанию А. Воротникова-«Корчагина» руководимая мной бригада была вынуждена применить оружие только потому, что заместитель начальника Отдела разведки МВД СССР полковник Олейник бездарно организовал засаду на этого преступника.

Прошу разбор операции назначить на середину – конец февраля.

С уважением

И. Шамраев, Москва, 25.1.1982 г.

– Тоже правильно, – произнес надо мной голос Светлова. – Я им на разборе так нос утру!

Я поднял голову. Светлов стоял у меня за спиной в шинели внакидку, рука на перевязи, крупные снежинки тают на погонах.

– Ну? Что в Бутырке? – спросил я негромко.

Но ответить Светлов не успел, дежурный помощник протянул мне телефонную трубку, сказал:

– Снова вас, Игорь Есич.

– Это капитан Ласкин, – прозвучало в трубке. – Я звоню из Института судебных экспертиз. К сожалению, Игорь Иосифович, получить заключение по группе крови сейчас невозможно. Полковник Маленина из Управления по борьбе с хищениями полчаса назад опечатала лабораторию биологов и проводит ревизию химикатов. Так что ни одной бумажки получить нельзя…

Я усмехнулся. «Ловушка для Золушки» сработала – теперь я знал, кто убил Мигуна. Не предполагал, не гадал, не строил гипотезы, а знал: его убили те, кто слышали мой разговор с Аллой Сорокиной и решили, что эксперты-биологи сошли с ума. Ведь убийцы-то хорошо знают, какая у них самих группа крови!

– Хорошо, – сказал я Ласкину. – Возвращайтесь в МУР… – И повернулся к Светлову: – Марат, если у нас будут фотографии всех грузин, с которыми дружил Мигун, то я тебе скажу, кто поджег в 76-м году гостиницу «Россия».

– К сожалению, самые близкие его друзья-грузины исчезают один за другим, – усмехнулся он. – Министра финансов Грузии Баграта Ананиашвили посадили неделю назад, мясного короля Сандро Нукзара Бараташвили я лично арестовал в Сочи, художник Сандро Катаури, с которым Мигун в карты играл, уже тоже в Бутырке, а некто Гиви Мингадзе вообще исчез из памяти компьютера МВД и из картотеки Центрального адресного бюро.

– Как?! – изумился я.

– Представь себе, – сказал он. – Вчера, когда я сунулся в Информационно-вычислительный центр, в компьютерный, за данными на этого Мингадзе, мне сказали, что компьютер вышел из строя, а сегодня я снова заскочил туда по дороге из Бутырок и увидел, что в памяти компьютера сразу после фамилии Мингабов стоит Мингадян. И то же самое – в Центральном адресном бюро. А Мингадзе будто корова языком слизала! У меня впечатление, что кто-то бежит перед нами и выдергивает у нас из-под носа все окружение Мигуна! Осталась только какая-то «Света», но я уже боюсь вслух произносить это имя…

Как, по-вашему, где в 11 утра можно найти в Москве валютную проститутку? И не одну, а сразу тридцать?

Я даю вам три строки на размышление.

Проехав по занесенному снегом бульвару Патриарших прудов, милицейский старшина-водитель светловской «Волги» свернул в небольшой переулок, и мы оказались перед высоким каменным забором и воротами с надписью: «КОЖНО-ВЕНЕРИЧЕСКИЙ ДИСПАНСЕР № 7». Рядом с воротами была калитка, мы со Светловым вошли во двор. Здесь звучал веселый женский визг, несколько молодых девиц в серых больничных халатах играли в снежки, а еще трое старательно лепили из снега огромную снежную бабу. Увидев нас, они завизжали еще громче, кто-то крикнул: «Девки, мужики пришли!», кто-то запустил в нас снежком, кто-то поздоровался со Светловым: «О, Марат Алексеевич!»

Мы вошли в диспансер, дежурная медсестра выдала нам белые халаты, заставила надеть их поверх костюмов и повела по пахнущим карболкой коридорам в кабинет главврача Льва Ароновича Гольберга – толстого пузатенького старичка лет семидесяти, в пенсне, которое золотой цепочкой было пристегнуто к воротнику его докторского халата. Мы объяснили Льву Ароновичу, зачем мы явились, он спросил:

– А как вы узнали, что нужный вам контингент лечится именно здесь?

– По картотеке нашего «бл…ского отдела» в МУРе, – сказал ему Светлов и выложил перед ним несколько отобранных еще утром карточек. – Смотрите, тут помечено: «79-й год – направлена на лечение в кожвендиспансер № 7». И тут – то же самое, и тут… Потом эти девочки перешли в КГБ, но диспансер они сменить не могли: люди не любят менять врачей, особенно тех, кто их хоть раз вылечил. А тем более – венеролога!

– Резонно! – усмехнулся Лев Аронович. – Действительно, у меня тут нечто вроде филиала вашего «бл…ского», как вы изволили сказать, отдела. И мало того – эти девочки еще подруг приводят, гэбэшниц, которых я вообще лечить не обязан – у них своя, при КГБ, больница. Но лечим, что делать? Иначе они месяцами по Москве триппер носят. Сейчас – еще ничего, зима, а летом ведь – эпидемии. То арабы вирус привезут, то кубинцы… Вы их всех вмеcте хотите допросить или по одной?

Мы со Светловым разделились, Лев Аронович уступил нам свой кабинет и ординаторскую, и по его указанию дежурная медсестра стала вызывать к нам «бл…ский контингент» диспансера.

…Минут через тридцать, опросив лишь половину «контингента», мы со Светловым имели уже данные о трех рыжих, худых, 40-летних Светах, у которых могла быть собственная «Лада» и которые могли поставлять Мигуну валютных девочек: Светлана Аркадьевна – администратор гостиницы «Будапешт», Светлана Антоновна – хозяйка тайного публичного дома на проспекте Мира, Светлана Францевна – заведующая секцией женской косметики ГУМа. Когда очередная пациентка диспансера стала, поигрывая носком больничной тапочки, припоминать очередную Светлану, в ординаторскую вошел милицейский старшина – водитель машины Светлова. Он сказал:

– Товарищ следователь, вам по радиотелефону звонит следователь Бакланов. Просит, чтобы вы взяли трубку.

По дороге к машине я заглянул в кабинет главного врача диспансера и сказал Светлову:

– Слыхал?! Нам Бакланов звонит! Похоже, Буранский уже «сознался» в убийстве Мигуна.

– Или – Сандро Катаури, – сказал он.

ДОКУМЕНТ ОСОБОЙ ПАРТИЙНОЙ ВАЖНОСТИ

Совершенно секретно

Отпечатано в 5 (пяти) экземплярах

В ПРЕЗИДИУМ ПЛЕНУМА ЦК КПСС

Сводная справка по результатам операции «Каскад»

В течение 1981-82 гг. по заданию Секретаря ЦК КПСС тов. М.А. Суслова Отдел разведки и ГУБХСС МВД СССР провели следственную операцию «Каскад» с целью выявить степень коррупции в ряде ведущих министерств и ведомств, а также связь отдельных руководителей и должностных лиц с подпольными дельцами – представителями нелегальной «левой» экономики.

В результате операции установлено:

На протяжении последних десяти лет в различных сферах нашей промышленности, сельского хозяйства, обслуживания населения, а также в управлении культурой, образованием и спортом функционируют лево-экономические хозяйственные формации, в деятельность которых вовлечены тысячи людей.

Экономически деятельность лево-экономических формаций выражается в следующих цифрах:

Итог прибылей подпольных хозяйственно-административных мафий за один только 1981 год вылился в сумму в 25 миллиардов рублей. При этом сумма взяток, полученных различными должностными лицами для содействия нелегальной деятельности этих формаций составляет 42 миллиона рублей, из которых на долю высших административных руководителей пришлось 14 миллионов рублей (список прилагается).

Остальные 28 миллионов рублей были получены работниками высших и средних партийных, правительственных и административных организаций в виде прямых взяток, подношений и ценных подарков.