Бой с тенью - Михаил Леккор
Формально это был Совет Безопасности России. Неформально — компания друзей, сблизившихся после нескольких не только трудных, но и плодотворных лет первого президентства Романова. Подумалось, что так легко и просто он их оставить не сможет. Не осмелится из простых человеческих чувств…
А если уходить, то кто может быть его преемником?
Василий Аркадьевич Семенов, постоянный спикер Государственной Думы последних лет? Политик он хороший, опытный, много времен варившийся в котле российской политики. Огромный минус — совершенно не разбирается в экономике и не способный порвать административные путы;
— Владимир Михайлович Ларионов. Этот, наоборот, зарылся в российскую экономику, в сферу политики и дипломатии встревает уже нехотя и осторожно. И в последнее время только по наущению Романова. Да и здоровье у него… два инсульта, еще хуже, чем у него самого;
Кургузов? Совсем не лидер. Мягок и даже несколько примитивен
Кто еще?
М-да. Твердых кандидатов в будущего президента России как-то не находилось. Может сами найдутся и вырастут? Он ведь тоже был зеленым, неопытным и, честно говоря, глупым.
Не выход. Поиск наугад, как правило, приводит к тяжелейшему кризису. Плавали — знаем! Революции, восстания, бунты всегда приходят во время кризиса верхов. Не слишком ли большая цена ухода из власти? Спросить у них самих?
— Уважаемые члены Совета Безопасности страны! Дорогие друзья! — заговорил Дмитрий Сергеевич, подождав, пока все лишние выйдут, а оставшиеся соберутся поближе, — мы с вами много и плодотворно работали, дважды выигрывали президентскую гонку, при чем вторую буквально сейчас. Теоретически впереди новый законный президентский срок, но не знаю…
Все когда-то заканчивается. И не только полномочия, но и сама жизнь. Я теперь тяжело болен и должен уйти из сферы политики. В свою очередь, один из вас может, даже должен быть моим преемником и продолжателем начатых дел.
Сказал и сразу понял — не то сказал, не так надо и не здесь. Семенов поморщился, Кургузов в возмущении дернулся, а Ларионов даже оскорбился, экспрессивно заявив:
— Побойтесь Бога, Дмитрий Сергеевич, у вас даже не нормальный инсульт был, который так продерет до печенок, аж как после мороза. Так, какой-то инсультишко. Вон, — кивнул он на небольшую папку бумаг перед собой, — врачи пишут: легкий инсульт с некоторыми негативными последствиями. Может работать практически без ограничений. Позвольте мне спросить прямо — вы ищите причину, чтобы удрать с поста президента? Украинский кризис закручинил? Хотите в это трудное время бросить нас одних?
Романов на это осклабился. Ты, Алексей Антонович, ври да не завирайся. Это смерть может быть легкой, а инсульт, связанный с нарушениями высшей нервной деятельности, в любом случае бывает только тяжелый и очень опасный. И никуда он не собирается прятаться!
— Ну хорошо, — немедленно уступил Ларионов, видя насупленное лицо президента, — инсульт все же затронул мозг, а там мало не бывает. Но по сравнению со мной вы, как хотите, а еще новичок! Я же после двух тяжелых инсультов, как и раньше, работаю главой правительства. Хотя больше десяти лет уже тяжело больной. И вам можно быть президентом. Не на лесоповал направляем бревна шкурить.
И вообще, политики такого высокого ранга всегда люди престарелые и потому изрядно больные. Не вы первый, не вы последний. По мне так, президенты США были менее работоспособные. И ничего, все высидели положенное. И ныне правящий старичок еще тот.
Романов попытался возразить, но премьер — министров, такой мягкий и уступчивый в повседневной жизни, на этот раз перебил его:
— Тем более, у вас причина инсульта никчемная. Я со своей болезнью крови имею очень большие шансы получить еще один сильный удар и, может быть, смерть. А у вас всего лишь надо не допускать повышенное давление и живи себя обычно. Ха-ха.
После сорока в России мужчины без тяжелой болезни не бывает! Не Европа! Смиритесь с этим и спокойно работайте дальше!
— Хорошо, Алексей Антонович свое мнение сказал, — хладнокровно произнес Романов, — кто еще?
— А что я-то! — возмутился Семенов, почувствовав, что президент, а в след за ним и остальные обратили на него свое внимание и, упаси боже, думают о нем, как о возможном преемнике на посту президента, — я вообще здесь просто присел отдохнуть ненадолго. Не нравится вам, так быстро уйду с этой поляны!
Романов вместе с другими невольно улыбнулся. спикер был хорошим политиком, но субъективно он всегда оказывался ведомым, а не ведущим. И с этим никуда не денешься. Вечный второй — это тоже позиция. И, кстати, не такая уж плохая. Никакой ответственности и много плюшек.
Посмотрел на остальных окружающих. Мимикой, тихими словами они явно показывали свое нежелание быть первым в стране. Что ж, сам виноват. Он ведь собирал именно команду для дружной работы, не выискивал претендентов соперников. Раньше это было хорошо, сейчас плохо. И не потому, что он такой дурак и не видел перспектив. Просто все невозможно предусмотреть.
— Что же, — тяжело вздохнул Дмитрий Сергеевич, — была у меня слабая мысль выйти на пенсию, желательно персональную. Но что теперь сделаешь, не получается. Больно уж соблазны большие в Кремле посидеть еще пять лет.
Он уже твердо и как-то весело поглядел на собеседников. Хотел было сказать, что раз вы не хотите… и не сказал. Каждому в голову не заглянешь. Может, кто-то и хочет, да боится. И ни за что не произнесет вслух. Вместо этого перевел на сугубо политическую злободневную тему:
— Может, кто-то еще раз расскажет про украинский конфликт? Про комплекс вины мы уже поговорили. Но это чувства, а теперь голимые факты. В комплексе так сказать, в динамике. Частности, скажем, я немного почитал, но официальную версию от вас с секретными сведениями пока не слышал.
Романов спокойно обвел их взглядом. Спокойный, властный, уверенный в себе, он словно говорил — вот он я, детишки, пришел. Что натворили без меня? Могу за это высечь, могу конфетку дать. Колитесь пока добровольно!
Вызвался, как и предполагал Дмитрий Сергеевич, Семенов. И по должности, и по характеру, он был в первых рядах среди главных российских политиков.
Председатель Государственной Думы даже пересел поближе к президенту, чтобы не орать по довольно-таки большой комнате секретные, или хотя бы конфидициональные сведения. Сел, попросив разрешения, на соседний стул, и начал негромко, но четко рассказывать:
— Как вы знаете, Дмитрий Сергеевич,
