Олег Маркеев - Неучтённый фактор
"А" – Вот такой у нас некультурный народ, барышня! Спасибо.
Преторианцы
Дмитрий бросил трубку. Откинулся в кресле, закинув ноги на стол.
Позу эту полюбил с детства. Мать гоняла, жена гоняла, пока, стерва, не ушла к другому. А он любил думать именно так, закинув повыше ноги. Зато до сих пор не было варикозных змеек на ногах. Несколько раз его заставали врасплох подчиненные, и за ним плотно приклеилась кличка "Ковбой". Лично он в ней усматривал намек на авантюрность и лихость раскручиваемых им операций.
В кабинет он ни с кем не делил. В вечно перенаселенном здании Управления это было привилегией. Большинство ютилось по четверо, а то и по шестеро в кабинетиках, за тесноту прозванных "шанхайчиками". Отдельный кабинет полагался только начальникам отделений. Но Дмитрий сумел убедить своего шефа, что на своей должности начотдела он пашет за троих, включая самого полковника Губанова. Шеф спорить не стал.
Дмитрий потянул к губам сигарету. Спохватившись, отбросил. Белый цилиндрик покатился по полированной столешнице. Замер на самом краю.
«Кто играет?» – спросил себя Дмитрий.
Вариантов ответов было столько, что не хватит листа бумаги, чтобы записать. А для просчета возможных вариантов развития событий потребовался бы мощный компьютер.
Ретроспектива
(15 км. юго-восточнее д. Выселки)
Преторианцы
Дмитрий потребовал, чтобы его отвезли к месту обнаружения трупа.
Поездка на БТРе никакого удовольствия не доставила. Спецназовцы глядели разъяренными волкодавами, которым так и не дали команду "фас". Шутить с ними, видившими, штабеля "груза-200" у кромки летного поля, было просто небезопасно. Нравы у "волкодавов" были особые. Запросто могли подвесить на ремень гранату со снятой чекой. Свидетелей не будет, все свои, тридцать раз кровью мазанные. Так и скажут, сам лох подорвался.
В полумраке десантного отсека царило тягостное молчание. Только надсадно выли движки, да клацала коробка скоростей. То и дело Дмитрий ощущал на себе тяжелые взгляды хмурых парней. Для них он был "шишкой из Москвы".
Хорошо, что ехать пришлось недолго.
Спрыгнув с брони, Дмитрий осмотрелся. Едва видимая грунтовка, вынырнув из леса, петлей уходила в урочище. Темная кромка дальнего леса клином врезалась в пустошь.
«Метров шестьсот, не меньше», – прикинул расстояние Дмитрий.
Группа без команды рассыпалась в круг. Люди в камуфляже просто расстворились в высокой траве.
– Лихо! – сказал Дмитрий оставшемуся рядом с ним командиру взвода.
Взводный никак на комплимент не отреагировал. Трижды свистнул.
Из травы у дуба, на метров двадцать выступившего за край опушки, поднялся человек в камуфляже, махнул рукой.
– Вон там твой трупешник.
– Они, что, его из лесу выволокли?!
Взводный скрипнул зубами.
– Не первый год замужем. Где нашли, там и оставили. И еще следы прочесали.
Он подтолкнул Дмитрия вперед.
Труп лежал лицом вниз. Руки связаны за спиной особым способом: тонкая бечевка в несколько витков стянула большие пальцы, не вытянуть, не разорвать. Свободный конец бечевки петлей захлестнут вокруг правой стопы.
Стороживший труп постовой сразу предупредил:
– Мы его чуток потормошили. Ну, на предмет "сюрприза". Потом в исходное вернули. Так что, фоткайте смело. Все, как в аптеке.
– Обойдемся без формальностей.
Дмитрий сам перевернул труп лицов вверх. Кожа уже налилась трупной синевой, от сухой травы остались глубокие морщины.
– Это мой человек, – глухо произнес Дмитрий.
Взводный пробормотал что-то невнятное.
– Ножом.
На груди у трупа слизко блестело буро-красное пятно.
Дмитрий прощупал воротник куртки убитого. Достал нож, вспорол шов. Вынул тонкий циллиндрик папиросной бумаги. Раскатал на ладони.
На листке угловатыми значками были написаны несколько строчек.
– Все ясно.
Дмитрий выпрямился.
– Осмотрели здесь все вокруг, да?
Постовой кивнул.
– Шел оттуда. – Он указал вправо. – Держался опушки. А здесь его перехватили. Натоптал один человек.
– И куда ушел?
Постовой пожад плечами.
– Хрен его знает. Петлю сделал, как заяц. След в овраг сбросил. И пропал. – Он указал за спину Дмитрию. – Ребята вдвоем туда пошли. Скоро должны вернуться. Мысль есть, что он по растяжкам на деревьях уходил. Хотят проверить.
– Такое возможно? – обратился Дмитрий к взводному.
– Ну как сказать… Сам не пробовал, но слышал про такое. Конец с грузом или крюком на ветку, второй особым узлом на своей завязать, шлейф за собой пронести. Прошел, дернул за шлеф, развязал узел – и по новой. – Он сплюнул. – Геморрой одним словом. Китайский диверсант какой-то, бля.
Дмитрий отошел от трупа. Прижался спиной к стволу дуба. Отстегнул с ремня фляжку. Свернул пробку.
– Мужики, давай моего помянем. И ваших.
Взводный с бойцом переглянулись.
– Коньяк, небось? – с недоверием спросил взводный.
– Спирт.
– Начинай, – сказал взводный.
Он сделал шаг к Дмитрию.
Рожухин выдохнул, прижал вляжку к губам и закинул голову.
Пуля врезалась в ствол в десяти сантиметрах от шеки.
Взводный взревел, распластался в прыжке и сшиб Дмитрия на землю.
В полной тишине они ждали новой пули. Ровно секунду.
Стальной трещеткой зашелся автомат. Три короткие очереди ушли в сторону опушки.
Следом за ними с воем пошли те, что выплюнули автоматы группы прикрытия. С небольшим опозданием ожил башенный ПКТ. Наводчик длинной очередью прошелся по опушке. Даже издалека было видно, как пули секут густой подлесок.
– Метил бы в грудак, тебе бы – полный звездец, – жарко выдохнул в ухо Дмитрию взводный.
И вдруг зашелся хриплым нервным смехом.
Дмитрий стряхнул с себя его лапы. Перевернулся, лег лицом к урочищу.
Взводный рявкнул на бойцов. Стрельба сразу же стихла.
– С такой дальности… – Дмитрий провел ладонью по оцарапанной щепками щеке.
– Мужик, ему по болту дальность. Снайпер тем и отличается от нас, убогих, что куда целит, туда и попадает.
Он пошарил в траве. Протянул Дмитрию флажку оглушительно пахнущую пролитиым спиртом.
– Прими на душу, пока страх не пришел.
Дмитрий, не морщась, хлебнул спиртягу. Выдохнул в рукав. Передал фляжку взводному.
– Как считаешь, он ушел?
Взводный набрал в рот спирт, рисуясь, сначала прополоскал им рот, потом сглотнул. Разлепил в улыбке губы.
– Бухгалтерия считает, а я чую.
– Ни у что ты чуешь?
– Чую, что труп он как приманку положил.
– Ха, мудрая мысль. И еще что ты чуешь?
– Чую, что ему был нужен кто-то круче, чем мои бойцы. Уж их-то он мог здесь положить штабелем еще пару часов назад.
– А меня почему не снял?
– Счас затравим, спросишь. Ты с нами, или как?
Дмитрий принял из руки взодного фляжку, пригоршней спирта протер пораненную щеку. Морщась от жгучей боли, оглянулся на дерево. На черной стволе очетливо виднелась белая полоска там, где пуля высекла щепку.
– С вами, само собой.
– Тады – отползай.
Взводный сделал знак бойцу: "Остаешься, веди наблюдение". Шурша травой, пополз к плотной стене подлеска.
На его место сразу же плюхнулся боец. Удобно расположился в ложбинке между корнями дуба.
– Эй, товарищ… Как вас там? – прошептал он. – Я сказать не успел, на дереве метка какая-то.
Дмитрий удивленно посмотрел ему в лицо.
– Что за метка?
– Буква, или чо, я не знаю. Английская, похоже.
– Где?
Боец пальцем указал на скол от выстрела.
– Чуть правее.
Дмитрий с опаской глянул на урочище. Привстал на коленях.
Действительно, в двух ладонях правее скола кто-то вырезал ножом угловатую букву "R".[7]
– Странник, – прошептал Дмитрий.
И уже не боясь выстрела, встал в полный рост.
* * *Каждый думает по-своему. Если вообще умеет думать. Например, товарищ Сталин возился с трубкой, набивая ее табаком папирос "Герцеговина Флор". Привычные манипуляции с трубкой служили пусковым механизмом, включающим в форсированный режим изощренное мышление вождя.
Дмитрий сбросил ноги на пол. Достал из нижнего ящика стола шахматную доску. Быстро расставил фигуры на доске. Собрался, готовясь сделать первый ход.
В Управлении шел нескончаемый чемпинат по шахматам. Официальный, между подразделениями, и негласный – чтобы просто убить время. Очень многие играли вполне прилично. Но так, как играл он, не мог никто. Все, кто пытался сразиться с Дмитрием в "мерцающие шахматы",[8] оказывались на голову разбиты.
Дмитрий скорыми, привычными ходами разыграл дебют. Отказной ферезвой гамбит был его любимым началом.
А дальше понеслось… Он брал фигуры, выставлял на доску взятые раньше, атаковывал и защищался, шел на обмен и совершал позиционный маневр, вновь выставлял нужную фигуру из сбитых с доски, катастрофически меняя баланс сил. И все в таком бешенном темпе, словно бренчал на рояле безумный рок-н-ролл.
