Андрей Завадский - Вечер потрясения
– Бросьте оружие! Сдавайтесь, и останетесь жить!
Трое американцев стояли в двух шагах от генерала, нацелив на него свои М16А2, хорошо различимые по круглому в сечении пластиковому цевью. Один из них, тот, у кого на винтовке был установлен подствольный гранатомет, прибавлявший оружию массивности, приблизился вплотную, опуская оружие и требовательно протягивая руку:
– Ваш пистолет! Отдайте его мне! Не делайте глупостей!
Сергей Буров послушно извлек свой ПМ, так и не послуживший владельцу в бою, протянув его американскому десантнику рукояткой вперед.
– Кто вы, – спросил генерал, с трудом вспомнив английскую речь. – Кому я сдаюсь?
– Сержант Джеймс Салливан, – четко доложил американец, сверкнув пронзительно-голубыми глазами из-под каски. – Сто первая воздушно-штурмовая дивизия Армии США. Ваше имя и звание?
– Генерал-полковник Буров, Российская Армия.
Американские десантники переглянулись – командующий отвечал по-английски, и они поняли каждое слово. Сейчас этим простым парням покорился офицер высшего ранга, тот, кто мог командовать дивизиями и корпусами, десятками тысяч бойцов, но сдался всего трем обычным солдатам. В этот миг сержант Салливан отчетливо понял, что они все же вырвали эту победу.
Рассвет застиг головные колонны Десятой легкой пехотной дивизии в пригородах Грозного. Рота, первой вошедшая в город, немедленно направилась к аэродрому, месту самых ожесточенных боев за время всей кампании. Вереница "Хаммеров", разрисованных зелено-коричневыми кляксами камуфляжной окраски, мчалась по улицам, погрузившимся в тишину, взрывая настороженное молчание ревом мощных моторов.
– Капрал, к пулемету, – не оборачиваясь назад, приказал сидевший рядом с водителем, напряженно вцепившимся в "баранку", командир роты, невольно крепче сжавший свой карабин М4А1, лежавший у него на коленях. – Предельное внимание и полная готовность! Смотри в оба, солдат!
Пехотинец, сидевший на заднем сидении, поднялся, распахивая люк в крыше и почти по пояс высунувшись наружу. Вцепившись в рукоятки трехствольного пулемета GAU-19/A пятидесятого калибра, установленного на турели, он развернул оружие, направив его на группу стоявших у обочины людей в русской военной форме, безразлично глядевших по сторонам. Солдаты, десятка полтора, большинство из которых было без оружия, хмуро смотрели исподлобья на колонну внедорожников, сплевывая себе под ноги. Казалось, они не замечали ни направленные на них стволы пулемета, способного, выпуская в секунду более тридцати пуль калибром 12,7 миллиметра, смести разом всех их, ни чужих машин, потоком движущихся по улицам затихшего после бурной ночи города.
Бой закончился, в Грозный вновь вернулся покой. Бойцы американской легкой пехоты по пути к аэродрому каждые сто метров могли видеть группы русских солдат, медленно бредущих куда-то, опустив головы, или стоявших, сбившись в кучки, и угрюмо куривших, передавая по кругу чудом сохранившиеся сигареты. На перекрестках стояли бронемашины и танки с распахнутыми настежь люками, а возле них переминались с ноги на ногу чумазые члены экипажей в запылившихся комбинезонах. Никто не стрелял – вслед "Хаммерам", что мчались по городу, урча мощными моторами, устремлялись только мрачные, полные странной обреченности, взгляды. Казалось, из людей разом извлекли костяк, придававший им решимость, готовность идти до конца.
– Прибыли, сэр, – произнес водитель, когда низкие обшарпанные дома по обе стороны дороги расступились, открывая панораму летного поля, на краю которого возвышалось закопченное здание терминала, окруженное множеством русских боевых машин, словно от усталости склонивших к земле стволы орудий и пулеметов. – Мы на месте!
Легкая пехота появилась в Грозном не первой – ее опередили десантники из Сто первой дивизии, сейчас уже развившие бурную деятельность. Командир роты из окна проезжавшего "Хаммера" увидел, как найденный здесь же, на аэродроме, бульдозер широким ножом отгребает прочь с посадочной полосы тела, вперемежку своих и чужих солдат, и всякий мусор, расчищая бетонное покрытие. А рядом уже стояли штурмовики А-10А "Тандерболт" с открытыми фонарями кабин и пара боевых вертолетов "Апач", а поблизости толпились их летчики – Грозный-Северный принимал авиацию победителей.
"Хаммеры" остановились в полусотне метров от здания терминала, лавируя между брошенными их экипажами танками, русскими танками, так и не сумевшими сокрушить оборону горстки храбрецов. Бойцы Десятой пехотной выскочили из машин, щелкая затворами винтовок. А навстречу им двинулась группа десантников в грязном, покрытом копотью, измазанном сажей камуфляже.
– Майор Макгуайр, Сто первая воздушно-штурмовая дивизия, – коренастый офицер, рука которого болталась на перевязи, а половину лица закрывала уже пропитавшаяся кровью повязка, вышел навстречу командиру роты пехотинцев. – Мы вас уже заждались, парни. Долго же вы ехали!
– С Терека путь не близкий, сэр, – усмехнулся офицер. – Но мы старались, поверьте. Вижу, жаркая выдалась ночка, майор?
– Да уж, жаркая! Не скоро мы еще сможем остыть после такого!
На краю летного поля несколько десантников оттаскивали в сторону тела русских солдат, сваливая их в кучу, и аккуратно раскладывая вдоль посадочной полосы трупы своих товарищей. Им помогало с полдюжины людей в русской форме, с бесстрастными лицами сортировавших мертвую плоть, лишь изредка прерываясь для торопливого перекура. В Грозный возвращался мир, но совсем не тот, которого ждали в этом измученном войнами городе.
Генерал Мэтью Камински с удовольствием наполнил бы шампанским, весело стреляющим пузырьками, хрустальный фужер, но, за неимением лучшего, вынужден был допивать остывший, крепкий до горечи кофе из пластикового стаканчика.
– Сэр, по имеющимся данным русский гарнизон Грозного полностью прекратил сопротивление, – четко докладывал штабной офицер, которого командующий Десятой легкой пехотной дивизией слушал, устало закрыв глаза. – После того, как по радио к своим войскам обратился попавший в плен генерал Буров, призвав прекратить бессмысленное кровопролитие, оружие сложили все. С этой минуты город наш, сэр.
Командующий Десятой пехотной дивизией молчал, ничем не пытаясь выразить свою радость. В прочем, радость была какой-то блеклой, к тому же вполне ожидаемой. Ужасно ломило виски, в глаза, казалось, насыпали песку, в горле пересохло – сказывались стимуляторы, поддерживавшие генерала последние часы. Мэтью Камински понимал, что еще немного – и препараты станут оказывать обратное действие, притупляя остроту восприятия, затуманивая сознание. Нужно было отдохнуть, хотя бы пару часов, чтобы придти в себя и продолжить руководство операцией здесь, на южном направлении.
– Генерал Хоуп докладывает, что за последние шесть часов не было ни одной попытки русских атаковать позиции его полка на берегах Терека. Зато авиаразведка обнаружила уже несколько колонн вражеской бронетехники, остановившихся посреди степи, вероятно, из-за того, что в баках закончилось горючее. Кажется, противник окончательно выдохся, исчерпав свои ресурсы. Здесь для нас война закончена, сэр, мы победили!
Напряжение, не отпускавшее всех, кто находился в штабе, последние несколько часов, исчезло. Люди, чувствуя внезапное облегчение, сидели и стояли, где попало, возбужденно разговаривая, глотая кофе, выкуривая сигарету за сигаретой. Они сделали свое дело, добившись победы, и теперь наслаждались долгожданным отдыхом.
– Данные о потерях уточняются, сэр, но уже сейчас ясно, что счет идет на сотни погибших. Также еще нужно подсчитать количество сдавшихся в плен русских солдат и офицеров, и эта цифра наверняка будет иметь не меньше трех нулей.
– Вы отлично поработали, майор, – произнес, открыв, наконец, воспаленные глаза, генерал Камински. – Вы все отлично поработали и достигли желаемого успеха. Мое искренне почтение, господа, и моя благодарность всем, кто был здесь! У нас еще много дел, нужно сохранить порядок на занятых нашими войсками территориях, взять под охрану русские арсеналы, но мы уже победили, в этом не т сомнений. И эта победа – ваша победа, джентльмены!
Слова генерала были встречены радостными криками. Все, кто был здесь, кто слышал короткую речь командующего, без разницы в чинах и званьях, старались выразить свой восторг, дав выход накопившемуся напряжению. Их дело было сделано, на Кавказе наступал мир. Но до завершения операции "Доблестный удар" было еще очень далеко.
Глава 6
Битва исполинов
Вильнюс, Латвия – Тверская область, Россия
20 мая
Третья механизированная дивизия Армии США наступала узким фронтом, нацеленным на столицу России. Оставляя позади уцелевшие русские гарнизоны, бронированная лавина двигалась кратчайшим путем к цели, ни на что не отвлекаясь, и пока не сделав ни одного выстрела. Это был не удар молота, методично крушащего оборону врага, а выпад стилета, направленный в самое сердце. Но на пути этого идеального, великолепно заточенного, дьявольски прочного лезвия возникла почти непреодолимая преграда.
