Андрей Завадский - Вечер потрясения
– Всем – вперед, огонь по готовности, – процедил сквозь зубы полковник Басов, прилипший к окулярам прибора наблюдений. – В атаку!
Что-то стремительно промчалось к командирскому танку, мелькнув на мгновение в поле зрения прицела, и спустя пару секунд Басов не почувствовал, а скорее угадал мощный удар, пришедшийся как раз в лобовой лист, в опасной близости от места механика-водителя.
– Попадание! По нам выпустили ракету!
– Повреждений нет, броня цела! – Полковник чувствовал свой танк, став с ним единым целым на эти полные ярости минуты боя, и точно знал, что машина в полном порядке, хоть и не мог объяснить причину такой уверенности. – Продолжать атаку!
Управляемая ракета BGM-71D "Тоу-2" воткнулась штырем взрывателя в преграду, и тотчас пришел в действие комплекс динамической защиты "Контакт-5". Заряд взрывчатки, укрытый в толще брони, метнул навстречу ракете вышибную пластину, отбрасывая управляемый снаряд прочь с пути танка. "Реактивная броня" не подвела – усиленный кумулятивный заряд "Тоу-2" не смог поразить цель, а полковник Басов уже активировал комплекс электронно-оптического противодействия "Штора-1", включая установленные по бокам от амбразуры орудия инфракрасные лампы.
Наводчик противотанкового комплекса LAV-AT, скрипнув зубами от досады, когда первая ракета взорвалась на броне русского танка, вновь нажал кнопку пуска, выпустив следующий снаряд. "Тоу-2", созданная специально для борьбы с новейшими русскими танками, рванула к цели, но управлявший полетом компьютер вдруг "увидел" вместо одной лампы-трассера сразу три, замешкавшись на мгновение, не зная, какой из сигналов является истинной ракетой. Этого хватило, чтобы реактивный снаряд ушел "в молоко", а спустя еще пару секунд выстрел пушки Т-80УК оборвал существование всего расчета, вдребезги разбив самоходную пусковую установку.
– Цель поражена, – сообщил Басов, успев восхититься мастерство своего наводчика, и, уже на общей частоте батальона, приказал: – Уничтожать противотанковые ракеты! Не останавливаться, маневрировать!
Приказ полковника продублировали командир рот и взводов, и все же американцы сопротивлялись, не думая об отступлении, и уже не меньше трех Т-80У, в основном пораженных в борта, иногда сразу двумя, а то и тремя ракетами, горели, выбыв из боя. Экипаж одной из машин, уцелевший, несмотря на то, что сам танк превратился в глыбу обугленного металла, как раз выбирался наружу, с трудом открывая крышки люков, когда по броне ударила очередь.
Наводчик американского LAV-25 увидел цель, которая была ему вполне по силам, обрушив на трех оглушенных, потерявших ориентацию огонь из своей автоматической пушки. Взрывы двадцатипятимилиметровых снарядов сбросили с корпуса танкистов, разрывая на куски их тела, защищенные только огнеупорными комбинезонами. Он торжествовал недолго – кумулятивный снаряд, выпущенный из пушки 2А46М русского танка, "вскрыл" тонкую, почти картонную броню, убив всех, кто находился под ней, а танковый батальон, подпираемый моторизованной пехотой, продолжил атаку, ворвавшись на позиции морской пехоты.
Энрике Мартинес едва успел покинуть бронемашину, не пробежав и пяти шагов, когда за спиной грянул взрыв. Русские танкисты безнаказанно расстреливали беззащитные против их огня бронетранспортеры LAV, пронзая тонкие борта "иглами" подкалиберных снарядов, навылет прошивавших корпуса. Ударная волна подняла в воздух командира роты, к этому мгновению уже переставшей существовать, со всей силы вновь швырнув его на землю, так что в глаза потемнело, а в голове раздался колокольный звон.
– Командир, очнись! Вставай, мать твою! В укрытие!
С трудом сфокусировав взгляд, Мартинес узнал склонившегося над ним старшину Коула. По лицу того струилась кровь, смешиваясь с капельками пота, но взгляд был вполне осмысленным и злым.
– Черт возьми, – прохрипел Энрике Мартинес, чувствуя, что боль пронзает все тело от макушки до пяток. – Эти ублюдки перебьют нас всех! Выродок-полковник не мог этого не знать! Мы все погибнем! Мы уже мертвы!
– Довольно, капитан, сэр! Вы еще живы, – оскалился Коул. – И я жив, и, видит Бог, пока я жив, русские не пройдут дальше этого холма! А пока поднимайся, командир, нужно найти надежное укрытие! Бегом, черт тебя дери!
О субординации и уставах все давно позабыли в том аду, что разверзся на позициях батальона морской пехоты. Рота Мартинеса вела бой не более полутора минут – ровно столько, сколько потребовалось русским наводчикам, чтобы расстрелять в упор все до единой бронемашины, ответным огнем способные разве что поцарапать броню казавшихся неуязвимыми танков Т-80. Та же участь постигла и соседей, из которых больше всего внимания враг "оказал" противотанковым комплексам, жестоко отомстив за первые, почти случайные успехи их расчетов. Стрелки с переносными ракетными комплексами "Джейвелин" успели дать один нестройный залп, поразив два или три вражеских танка, но чтобы сдержать натиск противника, этого оказалось слишком мало, и очереди спаренных пулеметов смели храбрецов-морпехов, а танки продолжили свое неумолимое движение.
– Где же авиация? – Мартинес, которого старшина роты почти тащил на себе, другой рукой придерживая массивный раструб ручного гранатомета SMAW, с надеждой взглянул на небо, затянутой клубами черного дыма. – Где штурмовики и вертолеты?!
– К черту авиацию, – прорычал сквозь зубы Бенджамен Коул, согнувшийся вдвое под тяжестью своего командира. Вокруг рвались снаряды, над головой свистели пули, с визгом резали воздух осколки, и старшина роты думал пока только об одном – как отыскать надежное укрытие, где оба они хотя бы не станут жертвами шальной пули, наугад выпущенной каким-нибудь русским молокососом. – Сюда, в эту воронку! Здесь не достанут!
Противник, сам не желая этого, отрыл неплохой окоп, как раз вместивший двух человек в полном снаряжении. Энрике Мартинес скатился на дно воронки, а старшина уже рвался наверх, вскидывая на плечо гранатомет.
– Назад, – хрипло крикнул вслед своему бойцу командир роты. – Назад, не высовывайся! Это приказ, сержант!
– К дьяволу приказы! – Бенджамен Коул упорно карабкался наверх, туда, где гремели взрывы и лязгал металл, а воздух был полон дыма и огня. – К дьяволу авиацию! К дьяволу полковника! Чертовы русские! Я вас сейчас сам уделаю, собственными руками!
У старшины роты, на глазах которого за считанными минуты отдали Богу души десятки отличных парней, был лишь один шанс, один выстрел, и Коул знал, что не в праве промахнуться. Русский танк, разрывая гусеницами тела морпехов, лежащие на его пути, полз как раз на старшину роты, и тот, невольно задержав дыхание, взвалил на плечо трубу гранатомета "Мрак-153", мозолистым пальцем коснувшись гашетки.
– Иди к папочке, – прошипел сквозь зубы старшина, замерев на мгновение, превратившись в камень, в идеальный лафет для своего оружия. – Иди ко мне! Я всех вас прикончу!
Бенджамен Коул не воспринимал танк, как механизм, как машину, управляемую изнутри людьми. Это было фантастическое чудовище, огнедышащий дракон, защищенный стальной чешуей. Старшина не любил сказки, иначе сейчас точно представил бы себя рыцарем, выходящим один на один против кошмарного монстра. Слабое создание из плоти и крови, почти безоружное, против железного монстра, беспощадного и неуязвимого – это было красиво в своей завораживающей смертоносности. Но вся эта романтика сейчас была не нужна – требовалось лишь сделать единственный выстрел, точно поразив цель.
Боевая машина надвигалась, заслоняя собою весь мир, но теперь она казалась чудовищно беспомощной. Морского пехотинца, и танк, словно вызванный старшиной на поединок, разделяло уже каких-то двести ярдов, даже меньше. Бенджамен Коул, сумевший сохранить хладнокровие даже сейчас, в этом преддверии ада, навел перекрестье прицела на нижнюю часть корпуса, не защищенную "реактивной броней", выбрав самое уязвимое место, и нажал спуск.
Кумулятивная граната НЕАА, выброшенная из трубы гранатомета, скользнула навстречу танку, так быстро, что взглядом невозможно было уследить за ее полетом, но сержант Коул знал, что выстрел достигнет цели. Конус взрывателя коснулся брони русского Т-80У, и луч огня, тонкий, точно волос, расплавил, пронзил сталь, в нижней части корпуса намного менее прочную, чем в других местах, что в полной мере соответствовало принципу дифференцированной защиты. Стараясь надежно укрыть экипаж и механизмы от атак с самых опасных направлений, конструкторы русского "реактивного чуда" вынужденно ослабляли защиту где-то еще, и американский сержант смог отыскать это слабое место, направив туда свой удар.
Танк, получив смертельное ранение, замер, судорожно вздрогнув и остановившись, точно вкопанный. Сейчас он был еще более уязвим, оставалось добить врага, но второй гранаты и Бенджамена Коула уже не было. Сержант, бросив ставший бесполезным гранатомет, нырнул вниз, на дно воронки – он не был самоубийцей, и, сделав все, что возможно, предпочитал дождаться исхода боя в безопасности.
