Михель Гавен - «Роза» Исфахана
Джин дважды пробежала текст сообщения глазами. Забыв о боли в руке, прижала обе ладони к лицу. Снова захотелось плакать, но уже от радости. В висках стучало только одно: мы спасены, спасены, спасены… И доктор Нассири, и Али со своей мамой, если Сухраб привезет их сюда, и она сама. Что бы теперь ни предъявил им Тегеран, у её правительства есть на руках козырь, который нечем крыть, и иранские муллы вынуждены будут искать компромиссы. Не исключено, правда, что миссию Красного Креста вообще теперь выпроводят из Ирана, выслав вслед какие-нибудь высокие восточные награды. А может, еще и доплатят, лишь бы иностранцы уехали поскорее. Но это уже не важно. Главное, что задание удалось выполнить!
В коридоре послышались шаги, и Джин быстро уничтожила полученное сообщение, хотя ей хотелось перечитывать его снова и снова. Впрочем, она и без того запомнила каждое слово. Кто-то остановился за дверью и, чуть помедлив, растворил её. Джин обернулась. На пороге стоял бледный как мел доктор Нассири, правый рукав его костюма был залит кровью.
— Что случилось, Сухраб?! — вскочила Джин.
— Я привез Али и его мать, — глухо проговорил он, прислонившись к дверному косяку. — Нас обстреляли, Аматула! — его голос дрогнул. — Как преступников и заклятых врагов, как будто мы и не граждане Ирана вовсе!
— Вы ранены, коллега, вас нужно срочно перевязать, — бросилась к нему Джин. Поддерживая, подвела к стулу: — Присядьте, Сухраб. — В спешке распахнув дверь больной рукой и на мгновение зажмурившись от пронзившей ладонь боли, позвала санитара: — Жером! Ко мне! — Пояснила доктору Нассири: — Марьям уехала по одному очень важному делу, но скоро вернется.
— Я здесь, мадам, — вырос на пороге санитар.
— Жером, окажите, пожалуйста, доктору первую помощь, — попросила она. И снова повернулась к гостю: — Сухраб, где Али и его мать?
— В моей машине, внизу, у входа…
— Позвольте, — Жером поднес к окровавленному рукаву доктора ножницы, чтобы разрезать его.
— Да, да, конечно, — поморщился Нассири.
Пока Жером обрабатывал рану пострадавшего, Джин вышла в коридор. Окликнула второго санитара:
— Кристоф, внизу стоит машина доктора Нассири, в ней — больной с радиационным нефритом. Марьям сказала, что специальная палата для него уже готова…
— Так точно, мадам…
— Перенесите больного в эту палату и подготовьте аппарат гемодиализа к работе, я сейчас подойду.
— Слушаюсь, мадам.
— Аматула, вам лучше вернуться в постель, — из операционной вышел доктор Франсуа Маньер, высокий сухощавый француз с тонкими чертами лица и кудрявой рыжей шевелюрой. — Я вполне могу справиться с этой работой и сам.
— Нет, Франсуа, — отрицательно мотнула головой Джин.
— Почему? — удивился тот.
— Объясните мне лучше, Франсуа, почему вы до сих пор не в защитном костюме? — вопросом на вопрос ответила Джин. — Разве Марьям не передала вам мое распоряжение?
— О, передала, конечно, — смутился Франсуа. — Просто я еще не успел, простите.
— Вы очень легкомысленны, Франсуа, — укоризненно покачала головой Джин. — И, пожалуйста, вернитесь к своим основным обязанностям — к помощи пострадавшим от землетрясения. — Она опустила больную руку, так как держать её на весу было трудно. — А проблемы с радиацией я возьму на себя, раз уж оказалась к ним причастна.
— Но, Аматула, вы же не совсем здоровы… — Доктор автоматически поправил на переносице очки в тонкой золотой оправе.
— Возражения не принимаются, Франсуа. В конце концов глава миссии — я, значит, мне и принимать решения, — примирительно улыбнулась она ему и вернулась в свою комнату. — Как дела? — спросила Жерома.
— Ранение поверхностное, мадам. По касательной царапнуло, — ответил тот, накладывая на рану Нассири повязку.
— Сущая ерунда, я же так и сказал с самого начала, — машинально пробормотал раненый, но безысходная грусть в глазах выдавала, что его мысли сейчас далеко. И действительно: стоило Джин приблизиться, как он снова заговорил о том, что волновало его сейчас больше всего: — Я не понимаю, Аматула! Как они посмели обстрелять нас?! Они же знали, что в машине только я и тяжело больной юноша со старухой-матерью! И что все мы безоружны и не сможем себя защитить! Мне словно в сердце выстрелили, Аматула…
— Они выполняли приказ своего насмерть перепуганного начальства, — вздохнула Джин. — Представляете, Сухраб, какой резонанс в обществе вызовет доставка в миссию Красного Креста больного, зараженного полонием?! К тому же полонием, предназначенным для военных целей. Уверена, кстати, что они стреляли не для того, чтобы только попугать вас, а для того, чтобы убить. И сейчас наверняка очень сожалеют, что промахнулись.
— Но что же нам теперь делать? — растерянно взглянул на нее доктор.
— Ждать, — просто ответила Джин. — Лечить Али и ждать. Рано или поздно ваши преследователи явятся сюда и огласят свои требования. Вот тогда и узнаем, чего они хотят. Об одном прошу, Сухраб, — понизила голос Джин, — не верьте ни одному их слову и не соглашайтесь ни на какие их предложения, даже самые заманчивые! Обманут. Кстати, вы успели связаться с семьей?
— Да, еще там, в госпитале, — кивнул Нассири. — Сказал Парванэ, так зовут мою жену, чтобы немедленно собирала всех членов семьи и ехала с ними во французское посольство. А теперь вот то и дело набираю номера то жены, то сына, но ни один из них не отвечает, — сокрушенно развел он руками. — Моя Парванэ — редкая копуша, всегда долго собирается. А я тут переживай за них…
— Будем надеяться, что они уже на месте, — успокаивающе похлопала его по плечу здоровой рукой Джин. — Я звонила в Женеву, проволочек возникнуть не должно. Если ваши родственники не позвонят сами, чуть позже я свяжусь с французским послом, и мы всё узнаем. А сейчас мне надо идти к Али…
— Я с вами, Аматула, — оживился Нассири. — Вам трудно будет управляться с ним одной рукой.
— У меня тут много помощников.
— Нет, ханум, позвольте и мне принять участие в судьбе юноши, — проявил Нассири настойчивость.
— Ну что ж, — сдалась Джин, — надевайте защитный костюм и приходите.
Самой ей облачиться в защитную экипировку без помощи Марьям, да еще с одной действующей рукой, было непросто, но, стиснув зубы, Джин справилась с этим. Затем, опираясь на руку Кристофа, направилась к больному и уже издалека увидела его мать: Самаз поджидала её у входа в палату сына. Как только Джин приблизилась, женщина бросилась к ней и, упав на колени, обхватила за ноги. От слабости и неожиданности Джин пошатнулась; Кристоф удержал её, взяв под локоть.
— Поднимитесь сейчас же, Самаз, умоляю! — воскликнула Джин.
— Их всех умертвили, всех… — Самаз запрокинула голову вверх, её сухонькое, испещренное морщинами и измученное страданиями личико было залито слезами. — Всех, госпожа, всех до единого! Я была в коридоре и видела всё собственными глазами! Они даже не прогнали меня, потому что, видимо, собирались умертвить позже и меня вместе с сыном. Потому и не боялись, что я смогу рассказать кому-нибудь об их жестокости…
Подошли Жером и доктор Нассири.
— Пожалуйста, помогите госпоже Самаз встать, — попросила Джин санитара.
Жером подхватил женщину под руки:
— У нас так не принято, госпожа. Вы смущаете доктора.
— Вся наша надежда теперь только на вас, ханум, — коснулась Самаз защитной перчаткой рукава Джин. — Мы с сыном живы до сих пор только благодаря вам и доктору, — она бросила благодарный взгляд на Нассири. — Его бы, я уверена, тоже живым оттуда не выпустили. Чтобы никому ни о чем не поведал. Они уже направлялись к палате Али, когда доктор шепнул мне, что вы, ханум, готовы спрятать нас. Вы нам посланы самим Аллахом, ханум! — Слезы снова ручьем хлынули из глаз женщины, и она, обмякнув, повисла на руках Жерома.
— Успокойтесь, Самаз, — ласково погладила её Джин по защитной шапочке. — Здесь вам ничто не угрожает. Однако нам с доктором Нассири пора идти к вашему сыну, пришло время очередной процедуры. Жером, — обратилась она к санитару, — пока мы с доктором будем заняты, позаботьтесь, пожалуйста, о госпоже Самаз. Отведите её в комнату отдыха, напоите горячим чаем… Впрочем, не мне вас учить.
— Всё сделаю, мадам, — кивнул тот. — Идемте со мной, госпожа Самаз.
Уставшая и ослабевшая женщина покорилась, и Джин с Нассири несколько мгновений молча смотрели ей и санитару вслед. Потом Нассири глухо произнес:
— Признаться, ханум, я только сейчас, со слов Самаз, узнал, что вы и меня спасли от верной гибели. Странно, но там, в госпитале, мне такая мысль даже не пришла в голову… — Он тяжело вздохнул. — Получается, что простая безграмотная женщина оценила ситуацию точнее и дальновиднее, чем я со всеми своими учеными степенями. Как мог я быть таким наивным?! — сокрушенно обхватил он голову руками.
