Олег Игнатьев - Операция «Отоньо». История одной акции ЦРУ
— Конечно, согласен.
* * *На первый взгляд кажется странным, что директор ЦРУ проявил интерес к операции с Делгадо, такой мелкой на фоне других акций. Но не нужно забывать, что Маккоун являлся одновременно владельцем или руководителем ряда крупнейших компаний, ворочавших десятками, если не сотнями, миллионов долларов. Заняв должность директора ЦРУ, он не расстался ни с одной из принадлежавших ему акций. Наоборот, поле деятельности его в этой области значительно расширилось, появилось больше возможностей, появились новые рычаги, с помощью которых он мог приумножить свой капитал. Он был связан со многими транснациональными монополиями, глубоко проникшими на Африканский континент, в частности, на юг Африки — в ЮАР, Намибию, Анголу.
Маккоун, задумавшись, откинулся на спинку кресла. Будущее многих его предприятий зависит от того, по какому пути пойдет Африка, а если мыслить более конкретными категориями, то в первую очередь, какое будущее ожидает Анголу. Этот старый дурак Салазар уже упустил подходящий момент, когда имелись все возможности для предоставления его колониям хотя бы частичной автономии, и сейчас приходится исправлять глупости, совершенные выживающим из ума диктатором. Старина Аллен Даллес умел заглянуть вперед, в этом ему нельзя отказать. Если комбинация увенчается успехом и наладится тесный контакт между беглым генералом и созданными людьми Аллена Даллеса «движениями за освобождение и национальную независимость Анголы», то можно считать северный тыл Юго-Западной Африки надежно прикрытым. Ах этот XX век! Когда европейские первооткрыватели явились в Африку, вряд ли они предполагали, что через несколько столетий вокруг какого-то пустынного, безжизненного района Африканского континента разгорится столько страстей. Кто бы мог предположить, что эта с лунным ландшафтом Намиб таит в себе несметное количество богатств.
Интересно будет посмотреть результаты деятельности компаний, добывающих руды цветных металлов на месторождении «Цумеб». Итоги первой половины прошлого года были обнадеживающие. Они даже превысили доходы английской «Рио-Тинто-зинк». Кстати, нужно во время встречи с бароном Каррингтоном порасспросить о Юго-Западной Африке. Этот первый лорд адмиралтейства парень не промах. Если он вложил деньги в «Рио-Тинто-зинк», то, значит, предприятие приносит приличные доходы.
Маккоун попросил зайти помощника.
— На какое число у меня назначена встреча с Каррингтоном?
— Он прибудет в Штаты через четверо суток, и встреча назначена на следующий день в семь часов вечера, сэр!
* * *В конце 1961 года ПИДЕ удалось арестовать двух видных деятелей компартии Октавио Пату и Жулиу Мартинша. Омеру Матуш дал строжайшее указание во что бы то ни стало добыть у заключенных адреса явок, конспиративных квартир, фамилии кадровых работников партии, находящихся в подполье, местонахождение нелегальных типографий «Аванте!». Вести дознание поручили Роша Касаку. Прошло две недели после ареста коммунистов, но Пату и Мартинш молчали. Касаку приступил к обычной процедуре — пыткам. Сначала применили пытку «статуя». В январе Октавио Пату и Жулиу Мартиншу не давали спать одиннадцать суток. Во второй половине февраля Роша Касаку приступил ко второму этапу пытки «статуя».
Видя, что от заключенных не удастся добиться показаний, Касаку решает применить новую «тактику»: он начинает избивать Октавио Пату. Сначала он один бьет ногами коммуниста, закованного в кандалы. Избиение продолжается час, два, потом Касаку выбивается из сил и зовет на помощь еще четырех агентов. Пять салазаровцев, пять бандитов и изуверов были не в силах сломить ни Октавио Пату, ни Жулиу Мартинша.
22 января Роша Касаку, занимавший к тому времени пост субинспектора отдела допросов, сочиняет «предписание», в котором всем агентам, занимающимся ведением допросов политических заключенных, вменяется в обязанность применять любые способы, необходимые для получения от арестованных нужной ПИДЕ информации. Таким образом ПИДЕ в рамках своей системы официально легализовало применение пыток при проведении допросов.
Если раньше пидовцы истязали заключенных по собственному усмотрению, то после инструкции применение пыток стало узаконенной практикой при обращении с теми, кто попадал в лапы португальской политической полиции.
* * *Второго марта Эрнесто Бизоньо явился к Мариу Карвалью в точно назначенное время. Хозяин квартиры, как видно, тщательно подготовился к встрече, на письменном столе лежали бумаги, рассортированные на четыре аккуратные стопки. В первой находились письма Карвалью к Умберто Делгадо, рядом переводы тех же писем на итальянский язык, а в остальных двух — ответы Умберто Делгадо и также переводы их с португальского на итальянский. Все письма были сложены в хронологическом порядке, и даже на полях каждого из них Карвалью не поленился написать комментарии.
Бизоньо потребовалось около двух часов для внимательного изучения столь обширной корреспонденции. Он поверил: генерал не сомневается в преданности провокатора, большого труда не составляло остаться им закадычными друзьями. В нескольких письмах Делгадо делился планами, которые он разрабатывал для освобождения Португалии от салазаровского режима.
— Давай подыграем ему, — предложил Бизоньо, — заговоры, немедленные активные действия, конспирация, удар с тыла, с флангов, обходные маневры, вся эта военная терминология твоего генерала, который не только не участвовал, но даже не видел ни одной военной операции в своей жизни. По-моему, все его окружение считает генеральские идеи пустой фантазией. Делгадо понимает это. Кто он? Полководец без армии. А мы дадим понять, что поддерживаем его. Он перестанет делиться идеями с окружающими, и мы станем самыми близкими его сторонниками. Нужно не только подпевать Делгадо, а предлагать ему наши планы, пусть еще более абсурдные, чем его. Ручаюсь, генерал клюнет на эту удочку, и тогда мы сможем вертеть им как заблагорассудится.
— Какие планы? Что мы можем ему предложить? К тому же я ничего не понимаю в военных проблемах. Кем он будет командовать?
— Не спорь, Мариу. Речь идет о серьезных делах. Давай сядем и сочиним письмо. Бери быка за рога. Скажи, что ты нашел человека, согласного финансировать переворот в Португалии. С гарантиями, конечно.
— Кто же согласится бросать деньги на ветер?
— Не дури, Мариу, нам нужен не человек, а идея. Я не узнаю тебя сегодня. Мы же говорим о приманке, о том, чего нет в природе и не будет. Главное, фантазия, я бы сказал размах фантазии, полет фантазии. Так. Значит, напишешь эту фразу о человеке, согласном финансировать «ударную операцию в Португалии». Потом сообщи, что ты подрабатываешь план очень смелый и рискованный.
— Но я должен указать людей, которые согласятся участвовать в операции.
— Главное — сделать ему предложение. А там посмотрим.
— Но ведь у генерала может быть свой план.
— Твой должен быть эффектнее.
— А если он станет советоваться со своими друзьями в Бразилии?
— Во-первых, у него их там почти нет. А во-вторых, сенсацию никогда не готовят, сообщая о ней встречному и поперечному. Ты его напугай, напиши, что ПИДЕ заслало в Бразилию полно своих агентов. Что он, захочет провалиться, как с операцией «Бежа»? Отнесется он к твоему письму серьезно — станешь единственным организатором предстоящей операции. Все вопросы генерал станет решать только с тобой. Это главное. У нас впереди целый год. Молниеносная операция, но требует «длительной, тщательной подготовки».
— Эрнесто, ты гений. Если Делгадо даст согласие и ответит на это письмо, мы сможем превратить его в курицу, которая несет золотые яйца.
— Наконец-то я слышу мудрые речи, достойные Мариу ди Карвалью. Кстати, в конце письма обязательно передай от меня привет генералу. Пусть он знает, что я тоже в курсе этого грандиозного плана нанесения удара по Салазару.
...Утром 8 марта Аражарир Кампос вынула из почтового ящика корреспонденцию. Несколько писем из Рио, одно из Англии и конверт из Италии.
— Опять этот Арриага, — с некоторой неприязнью произнесла вслух Аражарир. Она недолюбливала долговязого португальца, хотя, казалось бы, никаких оснований для этого не существовало.
— Сеньор президент, — обратилась она к Делгадо, уже сидевшему за письменным столом, — после некоторого перерыва снова появился наш итальянский друг Арриага.
— А, Мариу Карвалью. По-моему, Аражарир, вы слишком строго относитесь к этому симпатичному человеку. Он оказал нам большую услугу, не нужно это забывать. На вас это не похоже. Какие новости он нам сообщает? Неужели опять жалуется на герцогиню?
— Нет, сеньор генерал, о герцогине ни слова. Но письмо может вас заинтересовать. Оказывается, у Арриаги есть какой-то чрезвычайно опасный, рискованный план, и подготовку к нему он уже начал совместно с Эрнесто Бизоньо, этим доктором, у которого в кармане на аэродроме оказался стетоскоп.
