Стивен Хантер - Честь снайпера
— Отличный довод, — согласился Карл. — Что ж, похоже, что я избранный. Он заряжен?
— Похоже на то.
— Что значит — похоже на то? Мне не нравится это «похоже».
— Ракета в трубе, а вот провода не соединены. Я подключу их, когда ты возьмёшь трубу на плечо.
— Доверяю полностью.
Фон Дрелле снял ракетомёт с плеча пыхтящего Хюбнера и перенёс его на своё, присев под тяжестью оружия. Оно было не лёгкое — двадцать фунтов вместе с ракетой, чья бронебойная боеголовка содержала семь фунтов циклонита. Вес пошатнул его, и он чуть не упал на боковую стенку из мешков с песком, но в итоге всё же устоял.
За спиной Карл ощущал присутствие Хюбнера.
— Отлично, я справился, — наконец, ответил боец. — Воткнул то, что надо туда, куда нужно — как эти штуки называются?
— Берегись. Ты не захочешь стоять позади этой трубы, когда я выстрелю.
— Нет, сэр.
— Готов?
— Всё готово.
Раздалась универсальная немецкая армейская команда — «быстро, быстро, быстро!» (Хоп! Хоп! Хоп!), и двое бойцов поднялись, заранее переведя ФГ и Штурмгевер на автоматический режим и расстреляли двадцать и тридцать патронов в качестве прикрывающего огня. Как только они опустошили магазины, за ними поднялся Карл, уставившись сквозь щель щитка, отгораживающего лицо ракетчиков от раскалённых стартовых газов, навёл грубый прицел на переднюю бронепанель танка, который был уже чертовски близко и выжал спуск — крючкоподобное устройство в задней части, сделавшее что-то с магнето — никто не знал, что — и замкнувшее электрическую цепь, ведущую к ракетному двигателю, отчего он стартовал.
Двигатель всё ещё работал в момент касания танка 88-мм ракеты, выпущенной из трубы и оставившей за собой едкий шлейф дыма и пламени, теперь с рёвом кружащихся и затруднявших видимость.
Ракета приложила танк как следует, детонировала и вслед за ней взорвалось и что-то внутри танка. Невероятной силы взрыв заставил машину затрястись, и внутреннее давление в один миг распахнуло оба овальных люка тридцатьчетвёрки, что придало башне машины забавное сходство с Микки-Маусом, знаменитым мультяшным грызуном с двумя круглыми ушами. Из открытых торчащими ушами отверстий рвались теперь клубы дыма и пламени. Лучше было и не представлять, что стало с Иванами, бывшими в утробе этого крематория.
— Заложили! — раздался крик сзади.
Карл скинул пустую трубу Панцершрека, не заботясь о том, подберёт ли её Хюбнер, и заорал в ответ:
— Отступаем, отступаем!
Будучи облечённым командирским долгом, он понимал, что должен уйти последним. Так что теперь его люди пятились назад, преодолевая пролёты моста и миновав заложенные под дорожным покрытием заряды, а он встал и высадил ещё три очереди в гущу Иванов, которые, как он теперь видел, бежали по улицам города к мосту. Некоторых он вынудил упасть, а некоторых — выбрать иное решение. Опустошив магазин, он быстро сменил его на новый, извлечённый из наплечного кармана, не прекращая быстро, шаг за шагом отступать назад, опасаясь свистящей кругом смерти, от которой он был защищён лишь мнением, что Господь помогает хорошим мальчикам.
Он почти добрался до другого берега, когда что-то ударило в его фляжку и, передав энергию удара телу, бросило его на землю. Он как следует треснулся головой о покрытие моста, и стальной футбольный шлем тут ничем не помог — удар передался мозгу. Моментально вспыхнувшая головная боль, момент забвения — где я, чёрт побери? — и яркое ощущение сиропа, заливавшего его кровеносную систему и делавшего его медленным и тупым. Карл ощупью нашёл свою ФГ-42, намереваясь потянуть её перед собою и увидел трёх Иванов, добравшихся до моста, разглядевших свой шанс и теперь намеревающихся прикончить его из своих томмиганов.
Карл попытался собраться для перестрелки накоротке, но вялые пальцы так и не смогли применить ФГ, так что он переключился на тринадцатизарядный пистолет Браунинг «Grand Puissance», который носил в кобуре. Но пальцы даже не смогли расстегнуть капан кобуры.
Тут три Ивана внезапно, растянувшись, упали, поражённые сзади быстрым пистолетным огнём. Тот, кому следовало бежать со всей мочи подальше от дыма битвы, возник рядом с Карлом — лицо, перепачканное потом и кровью, с Люгером, у которого затвор остался в крайнем заднем положении, показывая, что патроны кончились. Потерянное дитя бури, Дитер Шенкер добежал до него и теперь поднимал на ноги.
— Дитер, ты что тут делаешь, с этой стороны?
— Я не помнил, с какой стороны моста мы собирались нападать. Наверное, перепутал.
— Напомни выдать тебе ещё две-три медали.
— Давай, Карл, об этом потом. Они разве взрывать не собираются?
— Думаю, да.
Двое бойцов, нагнувшись, пересекли мост, защищаемые дымом горящего Т-34 и огнём парашютистов с другого конца моста. Десантники поливали огнём любое движение, которое могли разглядеть, просто надеясь на удачу, которая на войне благоволила смелым — пусть и не всегда. Эти тридцать секунд показались вечностью, доказывая истинность теории относительности — для Карла прошло тридцать лет, хоть ему и было всего двадцать шесть.
Наконец, практически невредимый — если не считать звона в ушах и множества царапин, ушибов и контузии, он добрался до конца моста и неуклюже рухнул, покатившись налево вместе с держащим его Шенкером. Оба они во всю глотку орали:
— Взрывай! Взрывай!
Денекер запалил односекундный фитиль, которому следовало взорвать № 8, а ему в свою очередь — поджечь детонационный шнур, по которому взрыв доберётся до десяти фунтов циклонита, заложенного в среднем пролёте моста. Затем весь мир содрогнулся во всплеске хаоса и энергии. Харизма взрыва заявила о себе как раз в тот момент, как все залегли, опасаясь титанического извержения энергии в атмосферу — находиться рядом вряд ли было безопасно.
Гриб взрыва поднялся на двести пятьдесят футов в воздух, одновременно взбаламутив поверхность воды в реке Сереть и закачав лодки, до этого покоившиеся в маслянистом безмолвии. Мост был, но уже через секунду его не стало — только зияющий прогал в тридцать футов в центре каменной арки, а растущий купол взрыва поднял куски камня и обломки брёвен, которые, достигнув апогея своего полёта, проваливались внутрь облака взрыва.
— Карл, Карл, ты в порядке? — кто-то кричал ему на ухо. Это был Вилли Бобер.
— Кто ты? — спросил Карл.
— Он контужен, — ответил кто-то.
— Ладно, поволокли его к грузовикам, — скомандовал Вилли. — Остальные — выведите из строя те, что мы не возьмём. Надо туда добраться до того, как Иван сообразит, что к чему.
Двое бойцов потянули оглушённого Карла вперёд. Несмотря на туман в голове, Карл начинал приходить в себя, подмечая вещи, не имевшие отношения к делу: одиноких кур в крестьянских дворах, невозмутимых, несмотря на разворачивающуюся человеческую драму и не заботящихся ни о жизни, ни о смерти, ни о смелости, отваге либо о чём-то ещё, одинокий трактор, когда выкрашенный в красный цвет, полуобработанный мотыгой сад, сарай. Большинство увиденной растительности отчаянно требовало ухода, поскольку в летнюю пору рост был буен. Для десантников всё это не имело значения — они стремились добраться до четырёх грузовиков, беспорядочно разбросанных вдоль дороги. Видимо, их экипажи скрылись где-то в зоне, не затронутой перестрелкой.
Никто не командовал ими, но пара «Зелёных дьяволов» пробежалась мимо трёх грузовиков и выдала каждому по короткой очереди в блок цилиндров и одиночный выстрел по задним колёсам под таким углом, чтобы пуля под влиянием своей высокой скорости добралась до другого колеса, пробив и его тоже.
Кто-то взволок Карла в кабину оставшегося грузовика, где талантливый Вилли Бобер уже разбил пластиковую панель ударом приклада, вытащил пучок проводов и поколдовал в нём, отчего грузовик вздрогнул, затрясся и ожил.
— Все на борту? — гаркнул он, и тут грузовик закачался, поскольку бойцы забирались в кузов. — Помашите на прощание милым русским, — продолжил Вилли, и переключил передачу, ускоряя грузовик, полетевший по пыльной дороге к выезду из Чорткива и дальше через пшеничные поля на скорости сорок пять миль в час. Они были в многих милях за линией фронта, однако истина военных операций состоит в том что далеко не вся территория насыщена войсками. Вместо этого войска подобно амёбам расползаются по ландшафту, занимая позиции, увеличивая плотность по мере приближения к зонам боёв, а поскольку важность военной логистики становится высшим приоритетом, то части снабжения также собираются ближе к боевым частям, так что на огромных пространствах вообще нет войск.
Грузовик нёсся по сельскому пейзажу, минуя рощи и заросли. Однажды они повстречали советский грузовик, чей водитель мирно помахал им рукой. Вилли помахал ему в ответ. Было ясно, что Иван не поднял в воздух самолёты, а эффективность русских линий связи оставляла желать много лучшего.
