Андрей Завадский - Вечер потрясения
Просьба о помощи не достигла земли, не была услышана на безе, но сигнал с "Карелии" перехватил самолет радиоэлектронной разведки ВВС США, барражировавший над водами Норвежского моря. Спустя несколько минут донесение вместе с первыми снимками обездвиженной субмарины лежало на столе Эндрю Стивенса.
– Отлично, – усмехнулся генерал, вполне довольный проделанной работой. – Нам удалось в полной мере использовать эффект внезапности. Мы вырвали чертовой русской гидре ядовитые клыки, срубили ее проклятые головы! Ядерные силы русских и вся их армия парализованы, лишены управления и уже понесли ощутимые потери. Нужно закрепить этот успех. Приказываю начать полномасштабное воздушное наступление. Нужно бросить в бой все и ошеломить противника. Обрушьте на русских лавину огня!
В эти минуты над жилыми кварталами Североморска прозвучал гром взрывов. Первые "Томагавки", пришедшие с моря, достигли своих целей. Вторжение началось, и остановить запущенный механизм с этой секунды было уже невозможно.
Глава 4
Дуэль
Баренцево море
19 мая
Короткий импульс, пронзивший эфир над северной Атлантикой, привел в действие военную махину, давно уже ожидавшую своего часа. Десятки кораблей, сотни самолетов, тысячи людей, все это вдруг пришло в движение.
Нервным центром начавшейся суеты оказался атомный ударный авианосец "Авраам Линкольн". Именно с борта этого корабля уносились в пустоту радиограммы, предназначенные разным адресатам, содержащие самые различные приказы. Единым, общим был лишь смысл каждой из них: "Война!".
Получили приказ с борта "Линкольна", отныне ставшего сердцем и мозгом военной машины, давно уже готовой к действию, пребывая в северных водах, и на борту ударной атомной подлодки "Гавайи". И точно так же там воцарилось сдержанное возбуждение, когда моряки, а их было значительно меньше, чем на старых "Лос-Анджелесах", бросились по местам, едва услышав сигнал боевой тревоги. "Гавайи" несла на борту "Томагавки" в шахтах, а также и "Гарпуны", и могла обстрелять береговые объекты или нанести опустошающий удар по целой эскадре, но сейчас перед командой капитана О'Мейли стояла иная задача.
– Акустик, доложить обстановку, – приказал командир ударной субмарины, после того, как все отсеки доложили о боевой готовности. – Что показывает сонар?
– Эсминец класса "Удалой" по пеленгу три-пять-ноль, сэр, – сообщил лейтенант Джефферсон. – Движется курсом три-три-пять, скорость шестнадцать узлов, дальность сорок семь кабельтовых. Танкер класса "Борис Чиликин" идет в кильватере "Удалого", в восьми кабельтовых, тем же курсом.
– Отлично, – усмехнулся О'Мейли. – Они у нас на прицеле, остается только спустить курок. – Капитан нажал клавишу интеркома, и приказал: – Подготовить торпедные аппараты! Увеличить скорость до десяти узлов. Доложить, как только дистанция сократится до тридцати кабельтовых.
"Гавайи" сейчас уподобилась замершей в засаде хищной рыбе, подстерегающей добычу. Получив приказ выдвигаться в заданный район, в прибрежные воды возле Мурманска, субмарина затаилась там, словно растворившись в темной пучине холодного моря. Скорость была снижена до минимума, чтобы собственные шумы, пусть и крайне слабые, даже теоретически не могли помешать работе гидроакустического комплекса.
Подлодка, будто живое существо, сильное и смертельно опасное, ждала, пытаясь ничем не выдать себя бороздившим эти воды русским кораблям, пытавшимся охранять свои границы. И несколько часов назад желанная добыча появилась, заставив многих моряков облегченно вздохнуть. "Гавайи", снявшись со своей позиции, двинулись на сближение с покинувшими гавань русского порта кораблями, державшими курс куда-то на северо-запад.
Морской танкер "Генрих Гасанов", одно из самых крупных судов этого класса в российском флоте, корабль, чей возраст подбирался к сорока годам, направлялся на соединение с авианосной группой во главе с "Адмиралом Кузнецовым". Корабль водоизмещением двадцать две с половиной тысячи тонн уверенно резал носом высокие волны. В его бункерах находилось более двух тысяч тонн дизельного топлива, тысяча тонн авиационного керосина, а также питьевая вода и продукты, и все это очень ждали русские моряки на авианосце и кораблях его эскорта. Израсходовав значительную часть запасов горючего и провизии еще в ходе учений, эскадра по-прежнему курсировала вдали от берега, не имея возможности зайти в какую-нибудь гавань, чтобы восполнить ресурсы. И теперь на команду танкера, несмотря на годы весьма надежного, была возложена ответственная миссия по снабжению авианосца, дабы он мог и дальше сдерживать американские эскадры, бороздившие Норвежское море, демонстрируя свою силу.
Разумеется, стоявший в эти минуты на мостике капитан "Генриха Гасанова" и представить не мог, что в считанных милях от его корабля затаилась, изготовившись к бою, чужая субмарина. К сожалению, о присутствии рядом чужака не знали и на борту противолодочного корабля "Адмирал Харламов". Как во время войны, танкеру, от своевременного прихода которого зависела едва ли не боеспособность всего Северного флота России, был придан эскорт. Большой противолодочный корабль, также принимавший участие в маневрах флота, смог восполнить запас топлива лишь несколько часов назад, как раз и заправившись от танкера, поскольку прежде не успел зайти в базу.
В настоящий момент гидролокатор "Адмирала Харламова", работавший в пассивном режиме, то есть только принимая шумы моря, но, не посылая зондирующих импульсов, не показывал абсолютно ничего, и команда, расслабившись, предавалась отдыху, кроме, разумеется, вахтенных, не покидавших свои посты. Собственные шумы эсминца и идущего позади него танкера заглушали звук водометного движителя, которым была оснащена американская субмарина, командир которой мог поздравить себя с несомненным успехом, ибо он занял идеальную позицию для атаки, не выдав себя противнику.
– Товарищ капитан, – командира противолодочного корабля от созерцания спокойной морской глади отвлек вахтенный офицер. – Товарищ капитан, радиорубка докладывает о внештатной ситуации.
– Что такое, – капитан второго ранга Чистяков недовольно нахмурился, мысленно от души выругавшись. – Что у них случилось?
– Связь пропала, – неуверенно сообщил вахтенный. – Сильные помехи на всех частотах, будто какая-то магнитная буря, только еще сильнее.
– А "Гасанов", – командир "Адмирала Харламова" неопределенно мотнул головой, указывая себе за спину, туда, где и должен был находиться танкер. – У них что?
– Не могу знать, – ответил вахтенный. – Еще не с ними успели связаться.
– Так свяжитесь, черт побери! – недовольно буркнул Егор Чистяков.
Но выполнить приказ капитана радисты русского эсминца не успели, поскольку в то же мгновение торпедный отсек "Гавайев" сообщил на командный пост о готовности. В каждой из четырех торпедных труб, располагавшихся ближе к средней части корпуса субмарины уже находились тяжелые торпеды "Марк-48", готовые к стрельбе.
– Кэптен, сэр, русский танкер прямо по курсу, – доложил акустик американской подлодки. – Дальность – двадцать девять кабельтовых, сэр.
– Отлично, – кивнул Эдвард О'Мейли. – Открыть огонь! Все торпедные аппараты – залп!
Четыре торпеды, выброшенные давлением гидравлической системы, устремились к русскому кораблю, поднимаясь к самой поверхности. Чтобы преодолеть отделявшее их от цели расстояние, торпедам, разогнавшимся до пятидесяти узлов за считанные мгновения, потребовалось чуть более трех минут. Пассивная акустическая система наведения, улавливавшая шум винтов танкера, уверенно вела их верным курсом.
– Шум торпед, – воскликнул акустик "Харламова", не веря своим ушам. – Торпеды по левому борту!
– Какого черта, – недоуменно произнес, услышав это паническое сообщение, Чистяков. – Что происходит? – Сперва капитан эсминца даже не понял смысл доклада своего офицера, а когда он все же смог взять себя в руки, было поздно.
Торпеды заметили и с борта танкера, в последние секунды, когда они уже достигли цели. Несколько матросов, находившихся на палубе "Генриха Гасанова", удивленно указывали на поверхность воды, на которой четко выделялись пенные следы торпед. А спустя секунду корабль содрогнулся от мощнейшего взрыва.
Цистерны танкера были полны тяжелого мазута, и более легкого, но все же не столь быстровоспламенимого керосина, и потому эффект от взрыва был не слишком сильным. Корабль не взлетел на воздух, как это могло быть, но четыре торпеды, четыре трехсотпятидесятикилограммовые боеголовки буквально разворотили его борт ниже ватерлинии, и вода хлынула в отсеки, сметая все на своему пути.
– "Гасанов" торпедирован, – воскликнул вахтенный на мостике противолодочного корабля. – Нас атаковали!
