Роберт Ладлэм - На повестке дня — Икар
— Не зацикливайтесь на всякой чепухе, доктор. Просто держите меня в курсе. — Ахмат протянул руку к кнопочному телефонному аппарату, набрал несколько цифр. Через пару секунд сказал: — Прошу прощения. Знаю, что разбудил, но вынужден побеспокоить вас. Поезжайте в тюрьму. Амаль Бахруди... Помогите сбежать. С рыбой. — Он повесил трубку.
— Ахмат, что случилось? — спросила жена и быстро пошла к нему.
— Бобби, ходи, пожалуйста, помедленнее. До родов осталось всего шесть недель, а ты бегаешь бегом.
— Это уж чересчур! — сказала Роберта Олдридж-Яменни и обернулась к Калейле. — Не находишь? Этот спортсмен еле поспевал за мной в Бостонском марафоне, а теперь учит меня, как вынашивать ребенка!
— Королевское семя, Бобби! — улыбнулась Калейла.
— Королевское! Боже ты мой! Пеленки — один черт! Спроси мою мать, она за шесть лет выносила четверых из нас. Дорогой, что случилось?
— Наш американский конгрессмен кое с кем задружился в тюремной камере. Устраиваем ему побег.
— Получилось! — Калейла засмеялась.
— Твоя идея, — сказал Ахмат.
— Но она ему пришла в голову!
— Какое это имеет значение! Главное, чтобы события не заставали врасплох. Извини, Калейла, я даже с тобой не поздоровался. Жаль было вытаскивать тебя в такой час, но ты ведь не хочешь оставаться в стороне.
— Упаси Боже!
— Как тебе удалось выйти из отеля в четыре утра?
— Благодаря Бобби. Но имей в виду, наша репутация при этом никоим образом не пострадала.
— С ума сойти! — Ахмат взглянул на жену.
— Великий султан, — произнесла нараспев Бобби. Сложив ладони, она поклонилась и заговорила с бостонским акцентом: — Эта милая леди, она же куртизанка из Каира, она же тонкий намек на толстые обстоятельства, — жена султана провела ладонями по своему выпяченному животу, — она же подруга жены высокопоставленного лица, бросившего на время свою беременную жену, вызывает всеобщее расположение и одобрение. — Женщина поклонилась Калейле. — А вы, милая леди, ежели дотронетесь до великого султана, я выцарапаю вам глаза.
— Этого вы можете не опасаться, дорогая, — с притворной серьезностью сказала Калейла. — Но хорошо, что предупредили.
— Да ладно, вы обе! — прервал их Ахмат.
— Нам надо все время смеяться, — заметила его жена. — Иначе, думаю, мы спятим и начнем бредить.
— Бредовое безумие! — кивнул Ахмат. — Калейла, а что твой приятель? Этот английский бизнесмен?
— У него алкогольное безумие, — ответила Калейла. — Сидит в баре отеля и обзывает меня последними словами.
— Не самое плохое, что могло случиться с вашим прикрытием.
— Да уж, действительно! Нашелся другой покровитель, предложил более высокую цену... Чего так упиваться?
— А наши патриоты, уважаемые коммерсанты, по-прежнему ждут не дождутся, чтобы я в расстройстве улетел на Запад, по-прежнему верят, что ты работаешь на них?
— Да. Мой «друг» в Сабат-Айнубе сказал, что ты встречался с Кендриком. Пришлось соглашаться, поддакивать... Трудную ты мне задачку подкинул! Тем более, что против его доводов сложно было возражать...
— Ну и что за доводы?
— Они в курсе относительно гарнизонной машины. Знают, что она ждала Кендрика в двух кварталах от отеля. Я не возразила, поскольку была там.
— Машины из гарнизона раскатывали по всему Маскату, а они заприметили именно эту!
— Простите, но этого делать было не надо. Видишь ли, они сообразили, что Кендрик здесь...
— Мустафа поставил их в известность, — прервал ее Ахмат. — Я оплакиваю его смерть, но болтун он был, каких мало.
— Возможно, он виноват, а может быть, и нет, — сказала Калейла. — Вашингтон тоже несет ответственность. Слишком много людей было задействовано. Госдеп, на мой взгляд, не обеспечил стопроцентную секретность.
— Чертовски надоело искать врага! — Ахмат сжал кулаки. — Агрессия разлагает человека, а образ врага заставляет жить в условиях военного лагеря, не позволяет требовать демократических свобод. Проклятье, что же мы делаем?
— Давай лучше подумаем, как быть с Кендриком. Я предлагаю не суетиться и ждать, когда он даст о себе знать.
— И это все? Опять ждать?
— Нет, есть еще кое-что, — сказала Калейла. — Я бегу переодеваться, а ты пока выясни маршрут, вернее — дорогу, по которой их повезут, и в каком месте запланирован побег. И распорядись подогнать к подъезду самую крутую тачку. Я поеду ему навстречу.
— Вот у тебя точно бредовое безумие! — замахал руками Ахмат. — Ты и Бобби дружите много лет, но это не дает тебе права рисковать своей жизнью. Я категорически против.
— Речь идет не о моей жизни, — сдержанно возразила Калейла. — И не о твоей, честно говоря. Мы обязаны сделать, все от нас зависящее, чтобы освободить заложников и прекратить разнузданную вакханалию терроризма у тебя в султанате. Может, ничего и не выгорит, но получать достоверную информацию — моя работа, а твое дело — разрешить мне это.
— И дай ей номер, по которому она напрямую свяжется с тобой, — спокойно сказала Роберта Яменни. — Или со мной.
— Иди переодевайся! — велел Ахмат и покачал головой.
— Спасибо, Ахмат! Но прежде мне нужно кое с кем поговорить. Это не займет много времени.
* * *Двое англичан с трудом выволокли из кабины лифта лысеющего соотечественника, в стельку пьяного, огромного, в скособоченном костюме в тонкую полосочку с Севил-роу.[27]
— Пьянь позорная, вит он кто! — сказал тот, что был слева. — Это же надо так набраться! — Он держал в левой руке гостиничный ключ с деревянным шаром, а правую, согнув в локте, упирал в бок пьяницы.
— Ладно, Дики, не заводись! — буркнул второй. — Мы и сами накачались пивом по этому случаю.
— На черта нам это было надо! Соотечественник, так его и разэдак... Ввяжись он в драку, нас бы повесили на фонарных столбах в этой варварской. Богом забытой стране! Где его номер?
— В конце коридора. Тяжелый стервец, правда?
— Зараза! Думаю, весь из жира, виски и дерьма.
— А казался довольно приятным мужиком. Так ведь нет, заболтала его болтливая шлюха! От таких стервозных баб кто угодно обделается. Разузнал, на кого он работает?
— На какую-то текстильную фирму в Манчестере. То ли Гвилингейм, то ли Берлингейм или что-то в этом роде.
— Ни о чем подобном не слыхивал! Ну-ка дай мне ключ — вот его дверь.
— Мы просто швырнем его на кровать, никаких любезностей, говорю я тебе.
— А ты думаешь, тот внизу откроет для нас бар? Я хочу сказать, пока мы выполняем здесь свой христианский долг, тот шельмец может запереть дверь.
— Лучше бы тому говнюку не делать этого! — сказал англичанин по имени Дики, и три фигуры ввалились в темную комнату. Свет из коридора высветил очертания кровати.
— Я дал ему двадцать фунтов, чтобы он держал бар открытым только для нас. Если думаешь, что я закрою глаза на одну секунду, пока не окажусь завтра в самолете, тогда тебе пора в дурдом. Не хочу, чтобы какой-нибудь черножопый с комплексом Мессии перерезал мне горло, говорю я тебе! Ну давай, раз-два, взяли!
— Дрыхни, жирный боров, — сказал англичанин по имени Дики. — И пусть всякие упыри утащат тебя куда подальше.
Здоровяк в однобортном костюме в, тонкую полосочку приподнялся и посмотрел на дверь. Шаги в коридоре затихли. Он опустил ноги на пол и прислушался. Было тихо. Он снял пиджак, брюки, аккуратно повесил их в шкаф и разгладил ладонями морщины. Ослабив узел галстука, снял его через голову, расстегнул рубашку с пятнами от виски, снял ее и бросил в корзину для грязного белья, затем пошел в ванную, пустил горячую воду, вымылся до пояса, взял флакон одеколона и щедро расплескал его по всему телу.
В спальне он снял с полки чемодан, открыл его, выбрал черные брюки, черную рубашку из крепдешина. Застегнув рубашку, заправил ее в брюки, подошел к окну, вынул коробку спичек; из кармана брюк. Чиркнув спичкой, он дал пламени разгореться, а затем трижды прочертил полукруг перед оконным стеклом.
Выждав секунд десять, он подошел к столу, у стены слева и, включил лампу. Затем поставил на «собачку» защелку замка. После этого, положив себе под спину пару подушек, опустился на кровать, посмотрел на часы и стал ждать.
У двери кто-то завозился. Едва слышно трижды царапнули по дверному косяку.
— Войдите!
В номер вошел смуглый араб. В новенькой белоснежной джелабе, в готре без единого пятнышка, он явно благоговел перед хозяином номера люкс.
— Вы трижды подали священный знак в виде полумесяца, и вот я здесь, эфенди.[28]
— Благодарю покорно! — усмехнулся англичанин. — Входи и закрой, пожалуйста, дверь.
— Да-да, эфенди!
— Доставил все, что мне нужно?
— Да, эфенди. И снаряжение, и информацию...
— Сначала снаряжение давай!
— Да, конечно! — Араб сунул правую руку в складки джелабы и вытащил пистолет, казавшийся чересчур громоздким из-за перфорированного цилиндра, прикрепленного к стволу. Это был глушитель. Запустив левую руку в карман штанов, достал коробочку с патронами. Затем араб подошел к кровати. — Пистолет заряжен, сэр. Полный боекомплект, сэр. Всего тридцать шесть пуль, сэр.
