Эйсукэ Накадзоно - СЕЯТЕЛИ ТЬМЫ
В общем, Нисидзака сказал то же самое, что и Тэрада, — обычный ответ учёных дилетантам.
— Я узнал, что устойчивые кишечные палочки передают это своё свойство дизентерийным бациллам, — сказал Кохияма.
— Хм! В самом деле? — торопливо проговорил профессор и испуганно повернулся в сторону гостиной, словно прислушиваясь к тому, что делает жена.
— Кишечные палочки и дизентерийные бациллы живут в кишечнике, это общеизвестно. Но — возможно, вам это покажется нелепостью — у меня невольно возникает мысль: не могут ли кишечные палочки передавать своё свойство противолекарственной устойчивости чумным бактериям?
— Вздор! — сердито произнёс профессор. Вероятно, рассуждения Кохиямы были для него такой же чушью, как и опасения жены, что чума может вместе с авиаписьмом перелететь в Америку. Продолжать разговор не имело смысла. Старого профессора он явно раздражал.
— Давайте закончим нашу беседу! — проворчал он.
Кохияма извинился, что побеспокоил его, но старик продолжат сердито трясти седой головой.
Нисидзака как-то говорил, что однажды он стал жертвой какого-то подвоха, подстроенного ему ребятами из Всеяпонского студенческого союза, и с тех пор был всегда настороже. Кохияма в своё время тоже принадлежал к этому союзу, может быть, старик решил, что ему опять пытаются устроить какую-то каверзу и поэтому так рассердился? Так или иначе, сейчас ему ничего другого не оставалось, как откланяться.
К кому же теперь обратиться? К Тэраде. Больше не к кому. И Кохияма, вернувшись в квартиру Убукаты, поднялся на второй этаж.
Он постучатся в кабинет. Ответа не было. В комнате было тихо — ни звона пробирок, ни шелеста бумага.
Он постучал погромче, какое-то предчувствие подсказало ему, что с Тэрадой что-то случилось. Он уже собирался было нажать на дверь плечом, как до него донёсся чуть слышный голос:
— Кохияма-кун?
— Да, я. Что с вами?
— Сюда нельзя входить. Сейчас я открою, только вы сначала наденьте халат и маску.
Кохияма послушно надел висевший в коридоре халат и специальную маску, которую постоянно носил при себе. У него вдруг появилась надежда: не раскроет ли сейчас перед ним Тэрада секреты Убукаты? Он дрожал от нетерпения.
Дверь открылась. Приглаживая пятернёй взъерошенные волосы, Тэрада, шатаясь, вышел в коридор и прикрыл за собой дверь. Надежда Кохиямы оказалась напрасной.
Но предчувствия его не обманули, он был потрясён видом Тэрады. Ещё два дня назад ему показалось, что Тэраду подтачивает какой-то страшный недуг. А сейчас от него осталась одна тень. Это был не человек, а призрак — настолько он исхудал. Лицо пылало ярким, лихорадочным румянцем. Видно, у Тэрады был сильный жар.
— Что с вами? Вы плохо себя чувствуете?
— Сидел на стуле и, кажется, задремал, — ответил Тэрада.
— Надеюсь, что это у вас не…
Кохияма имел и виду чуму, но не решился произнести это слово.
— Мне приснился дурной сон, — ответил Тэрада.
— Что же именно?
— Мне снилось, будто я снова нахожусь к 731-м отряде в Маньчжурии…
— А помните, вы утверждали, что работали там лишь по борьбе с эпидемией, но самого себя, видно, не обманешь, совесть всё-таки мучает.
Тэрада вдруг пошатнулся, и Кохияма быстро шагнул вперёд, чтобы поддержать его.
— Не приближайтесь ко мне! — прохрипел Тэрада. Кохияма невольно отшатнулся.
— Вот так. На таком примерно расстоянии мы и в отряде всегда держались. А когда работали с бактериями, обязательно надевали резиновые перчатки…
— Каждый человек испытывает потребность в искреннем покаянии. Расскажите мне всё, прошу вас!
— Я не кающийся грешник, а вы не исповедник. Тот, кто действительно должен был за всё ответить и кого, наверное, действительно мучила совесть, тихо и мирно умер.
— Вы имеете в виду Убукату?
— Какая чушь! Убуката был мелкой сошкой. С вашего позволения, он пап, как боец на поле сражения. Я говорю о генерале Исии! Он передал американцам материалы исследований, касающиеся бактериологического оружия, и они укрыли его от преследования советских властей. Он долгие годы наслаждался всеми благами жизни и лишь несколько лет назад мирно почил в 1-й городской больнице на Вакамацу. Умер от рака горла. На его похороны пришла тысяча человек. Как видите, он кончил свои дни в почёте и славе. Разве тут может быть какое-нибудь сравнение со злосчастной судьбой Убукаты!
— А с вашей?
— Я пока ещё жив, обо мне говорить ещё рано!
— Но вы продолжаете дело Убукаты, занимаетесь исследованием чумы, устойчивых чумных бацилл! Не так ли?
У Кохиямы, разумеется, не было никаких оснований для такого утверждения, но он решил действовать напролом. Как корреспондент газеты, которому часто приходилось общаться с представителями научного мира, он хорошо знал, что учёные не терпят людей, склонных к поспешным выводам, и любителей строить догадки. Но сейчас у него не было другого выхода, и он решил взять на ура.
— Что?! — завопил Тэрада. — Что ты твердишь как попугай: чума, чума!.. Сам ведь ни чёрта не знаешь!
Но тут силы оставили Тэраду, он зашатался и, потеряв сознание, рухнул на пол.
НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ
1
Кохияма провёл бессонную ночь. Для него это было необычно, бессонницей он не страдал и всегда спокойно засыпал даже здесь, в «загородной вилле». Наверное, он принадлежал к разряду толстокожих, потому что особенно крепким здоровьем не отличался и силой воли тоже похвастать не мог.
Бывало, что в работе он проявлял напористость, оперативность и ловкость и был уверен, что в решающую минуту эти качества проявятся всегда. Однако вспышки активности и энергии неизменно сменялись у него периодами пассивности и вялости, когда ему хотелось только одного — отдохнуть и поспать.
Возможно, это вошло у него в привычку с тех пор, как он начал работать в газете, — необходимо отключаться на время, чтобы в нужный момент быть в форме и действовать энергично.
В общем, для Кохиямы даже одна ночь, проведённая без сна, была явлением чрезвычайным. А спать было необходимо, ведь он оказался причастным к событиям, связанным с таким бедствием, как чума, и чувствовал, что наступит момент, когда от него потребуется напряжение всех сил.
Что касается предчувствий, то следует сказать, что вообще-то он не обладал даром предчувствия. Например, как он попал в этот дом? В первую очередь Кохияму, как газетчика, заинтересовали незавершённые исследования покойного, и он помнил об этом. Не в меньшей мере привлекала его и Эмма своим неизъяснимым обаянием и загадочными глазами, которые так причудливо меняли цвет. Но, строго говоря, завлёк его сюда Тэрада, который постарался разжечь интерес журналиста к незаконченным работам Убукаты.
В первый день между ними произошёл такой разговор:
— Как же вы, зная всё, не предупредили меня и привели сюда? — спросил возмущённый Кохияма.
— Но вы проявили столь горячий интерес к незавершённым исследованиям покойного, что это получилось невольно, — невозмутимо ответил Тэрада.
Тэрада считал, что нельзя объявить всем истинную причину карантина. Это якобы скомпрометирует Убукату как исследователя. Тэрада хотел не только нейтрализовать Кохияму, который явно решил докопаться до сути исследований Убукаты, но и избежать, огласки. То, что вначале мелькнуло у Кохиямы как смутная догадка, сейчас утвердилось как непреложный факт. Ловушка, подстроенная Тэрадой, сработала отлично.
Для чего же всё-таки Тэраде понадобилось заманивать его в западню? Тэрада, видно, опасался, что, если оставить Кохияму за стенами изолятора, тот начнёт рыскать вокруг и сможет что-то пронюхать. Поэтому он и решил подержать Кохияму в карантине.
Но это было временной мерой. Сам Тэрада, вероятно, тоже не думал, что это надолго. Ему нужно было просто выиграть время, чтобы без помех завершить исследования Убукаты.
Речь шла о десяти днях… Сегодня утро шестого дня.
Сквозь просвет между тяжёлыми шторами в окне гостиной уже брезжил свет. Чувство, что ты прожил ещё один день, что сегодня ты ещё жив, ещё больше обостряло сознание опасности. А если ему суждено умереть, то тогда подстроенная Тэрадой ловушка окажется для него вечной, и вечной останется тайна, которую он так и не смог раскрыть.
Возможно, Кохияма потому и не сомкнул всю ночь глаз, что надвигался этот критический момент.
Он не мог уснуть ещё и потому, что ему пришлось выслушать признание Тэрады. Это касалось вовсе не исследований Убукаты, Тэрада рассказал ему об отряде Исии.
Как только Тэрада пришёл к себя после обморока, он, видно, понял наконец, что серьёзно болен, и, когда Кохияма поднял его, велел отвести себя в комнату напротив кабинета. Здесь стояла неизвестно кем и когда приготовленная раскладная кровать. Кохияма помог ему лечь, и тут Тэрада неожиданно окрепшим голосом начал свой рассказ.
