Стивен Хантер - Честь снайпера

Они залезли настолько высоко, что находились выше дождевых облаков. Мир ниже них тонул в море ватного тумана, пронзаемого лишь следующими в горной цепи пиками, казавшимися островами архипелага. Они чувствовали себя в безопасности, хотя и не были до конца уверены — так ли это. Найдя устье пещеры — в горах их было в избытке — они протиснулись внутрь. От места засады до пещеры было несколько миль, а до тянущейся от места засады тропы — всего пара сотен метров.

Пещера была больше предыдущей и позволяла трём людям разместиться, не теснясь. Мужчины постарались избавиться от паутины и плесени, превратив пещеру в место, условно пригодное для размещения. Двое горожан к этому моменту совсем выбились из сил, Крестьянин же, не успев усесться, покинул их, отправившись на охоту за грибами.

Спустя несколько часов он вернулся, принеся пригоршню сухих мертвенно-белых грибов, несколько гроздей каких-то красных украинских ягод — маленьких и сладких — и мёртвого кролика.

— Отличная работа, — отозвалась Милли.

Это порадовало Крестьянина, уловившего тёплый тон и отозвавшегося по-украински, что и перевёл Учитель унылым тоном.

— Он говорит, что поставил десять силков. Завтра утром первым делом он их проверит. Кролик и завтра будет, он уверен.

— Патрулируют ли немцы так высоко?

— Нет, сюда не забираются, — ответил Учитель. — Пойдём, я покажу тебе.

Он вывел Милли наружу. От устья пещера она увидела настоящие Карпаты: океан зелени, пронзённый вздымающимися и тонущими замысловатыми горными пиками — их были дюжины, высотой в три-пять тысяч футов, поросшие лесом. Они были случайны, как волны в море и казались бесконечными. Всё те же высокие белые сосны ловили солнечный свет своими мягкими, короткими иголками, так что вся зелёная масса казалась живой, когда по ней пробегало шевелящее дуновение ветра.

— Огромное место, — сказал Учитель. — Теперь ты понимаешь, почему немцам не нужно его завоёвывать. Им достаточно контролировать долины.

Он указал рукой, и верно — следуя указанному направлению, она увидела разрез в дальних долинах.

— Дорога?

— Да, единственная дорога от Яремче в другую, меньшую деревню — Ворохту и дальше — Ясинью, Рахив и Ужгород. Другого пути через горы на юг, ко Львову нет. Если Красная Армия атакует и прорвёт фронт, немцы из Станислава пойдут здесь через горы к следующей линии обороны. Поэтому они постоянно патрулируют дорогу — они хотят быть уверены, что без проблем пройдут по ней, когда настанет время. Но так далеко они не заходят, если только не имеют точной разведывательной информации. Мы в безопасности.

— Ешьте грибы, товарищи, — сказала Милли. — Нам нужно выдвинуться до того, как Красная Армия перейдёт в наступление, иначе добыча может ускользнуть. Убить эсэсовского ублюдка будет платой, которую я обязана получить за то, что сплю в норе, питаясь грибами и кроликами.

Интерлюдия в Тель-Авиве I

Он охотился за ними в джунглях сырья, деривативов, денежных переводов, махинаций с наличностью, нефтяных и свиных (свиных!) фьючерсов, кровавых алмазов и всего, что можно обменять на что-либо ещё.

Гершон Гольд знал правила игры, но вы никогда не признали бы в нём охотника на первый взгляд. За шестьдесят лет, склонный к полноте, первоклассный коммерсант из высшей лиги Израиля, бизнесмен, финансовый прогнозист, ритейлер — что ещё? Он носил слаксы и рубашки с расстёгнутым воротником, некоторые броские, а другие — наоборот, незаметные, очки из чёрного пластика в угловатой оправе, часы — подделку под «Ролекс» (зачем тратить деньги?), а начавшие седеть волосы зачёсывал назад и влево, хотя в последнее время изменил этой привычке и зачёсывал просто назад — немедленно получив кучу подколок от жены и друзей в том, что стал похож на Меера Лански. В обуви он предпочитал чёрные лоуферы с перфорацией на носах. В нём не было ничего от гламурной, статной показухи — в отличие от молодых и быстрых оперативников Моссада, работавших в камуфляже, с зачернёнными лицами, с «Таворами», снабжёнными глушителями, наготове. Не был он похож и на израильских пилотов F-16 — остроглазых, затянутых в костюмы из Номекса хищников, стерегущих небо и способных сбить любой МиГ или вложить ракету в яблочко с бреющего полёта, настолько низкого, что реактивная струя двигателей поднимала пыль с земли.

— Гершон, следи за калориями, — каждое утро напоминала ему жена перед тем, как он покидал свой укромный особняк в Герцлии — северном пригороде Тель-Авива, чтобы отправиться в четырёхминутную поездку до места, которое для него было Институтом, а для всего остального мира — Моссадом, также находившимся в Герцлии. Институт располагался в комплексе зданий, в котором доминировал девятиэтажный чёрный стеклянный куб. Внутри было полно таких же кубических офисов. Гершоновский располагался на третьем этаже, из его окна открывался вид на море в нескольких милях от здания. Понятно, что вид с верхних этажей был бы лучше, но Гершону не грозило его увидеть.

Третий этаж был занят отделом антитеррора и его подразделением — экономической разведкой. Другими словами, здесь теория сочеталась с практикой.

Восемь, десять, а то и двенадцать часов в день он методически искал материалы, и это делало его бойцом, равным спецназовцам или пилотам истребителей. Он рыскал по закоулкам тысяч рынков, которые можно было отследить через киберпространство. Цена кофе в Джакарте, падение юаня в Китае, прогнозы урожая персиков в Азербайджане, успех нового велосипедного сиденья — «комфо-бот-М» от Швинна, предсказанный неоднозначным решением заинтересовать целевой рынок стареющего поколения бэби-бумеров, цена РПГ-7 на рынках зоны племён Северного Пакистана — вот такие материалы его интересовали. Дыни, теннисные мячи, гранаты, инфракрасные прицелы, тарелочки «Фрисби» (возвращение? Было похоже, но сегодняшние отчёты депрессивны), посудомоечные машины «Мэйтаг» в Кувейте, американские марочные вина в Южной Франции (всё равно, что уголь в Ньюкасл возить), йо-йо «Данкан» в Южной Корее, чёрный рынок йо-йо «Данкан» в Северной Корее…

Ничего предосудительного в его интересе не было. Международный терроризм питается материалами. Международный терроризм питается материалами. Независимо от идеологических уклонов, обострений и личности преступников, ему постоянно нужен приток средств, чтобы двигаться дальше: деньги на тренировки, деньги на подкупы, деньги на путешествия, деньги на экспертизы, деньги на еду и жильё. Всё имеет цену, и, подобно Дженерал Моторс, вся эта активность сплеталась в конгломерат Международного Терроризма — он звал его ИнтерТер — сейчас страдающий от рецессии и активно ищущий нового спонсора.

Когда бы не случилось отклонение, выглядящее случайным и выходящее за рамки установленных параметров — оно было индикатором того, что кто-то перемещал некий продукт куда-то, на иной рынок, что могло быть конвертировано в валюту, на которую можно приобрести пластиковую взрывчатку, патроны 5,45*39, РПГ или ещё какие-либо замысловатые и утончённые инструменты, электронику, ракеты, дальнобойные рации, артиллерию, атомное оружие — всё, может понадобиться для уничтожения людей. Это отклонение нужно было рассмотреть, анализировать, сравнить и оценить. Практически всегда никакой опасности не оказывалось, но никто не мог быть уверен, что так будет всегда и поэтому игра шла в режиме круглых суток без выходных по всему миру.

Разведывательные агентства, противостоящие войнам, давно занимались этим, и израильская экономическая разведка не была исключением изо всех остальных подобных структур по всему миру, разве что с маленькой оговоркой: у израильтян было секретное оружие. Оно называлось Гершон Гольд.

Сегодня, в день, похожий на все остальные, был выбран COMEX. Гершон выбирал рынки случайно, по воле написанной им простой программы, которая словно вытаскивала их названия из большой шляпы. Здесь следовало быть случайности: никакой шаблон тут не был применим, поскольку шаблон можно засечь, и любой толковый программист, противостоящий ему, смог бы его понять. Никаких признаков подобного противостоящего ему программиста, сидящего где-либо на земном шаре, не было, но Гершону следовало быть тщательным, усердным и терпеливым. В долгосрочном плане это приведёт к победе.

СОМЕХ — это международная сырьевая биржа, существующая под крышей Нью-Йоркской торговой биржи. Это всеохватывающая вселенная всего, чего угодно. Гершон напал на неё.

Он отмониторил показатели каждого сырья за неделю, быстро переведя числовые параметры в графики. Получились линии в пространстве, где время (неделя) шло по горизонтальной оси, а процентное изменение цен — по вертикальной. В норме линиям следовало быть похожими, поскольку они отражали мудрость рынка, демонстрируя цену на период времени, находящийся под влиянием тех же внешних и психологических факторов. То есть, при обычном течении дел рост цены на золото вызывал удорожание жести, лимонов, фьючерсов на свинину и магния. Хоть линии и отражали цену на разные товары, но менялись практически одинаково. Такая ситуация была определена как нормальная, в особенности после того, как Гершон подтвердил это применением своих собственных алгоритмов, учитывающих такие неочевидные факторы, как погоду и некоторые другие.