Андрей Добрынин - Кольцевой разлом
Главарь налетчиков так посмотрел на Пистона, что тот машинально вскинул руки, как бы защищаясь. Назим тем временем тупо смотрел на кейс, и на щеках его набухали желваки. Наконец он не выдержал и сквозь зубы прохрипел:
- Ты сам не понимаешь, что ты сделал. Тебя раздавят. Забирай деньги и уматывай куда-нибудь подальше, иначе тебе не жить. Ты же все права нарушил, все законы...
Бородач, собиравшийся уже уходить, повернулся, холодно посмотрел на Назима и медленно, с расстановкой произнес:
- Ты лучше подумай о том, где достать денег. Тебе сказано платить, вот и плати, а твое мнение об этом никого не интересует. Что касается ваших законов и прав, то я на них плюю. И учти: вам очень повезло, что сегодня обошлось без крови. Ты все понял, или ударить тебя?- и бородач вновь протянул руку к палке Пистона.
- Понял...- неохотно выдавил из себя Назим. С одной стороны, его не покидало ощущение нереальности всего происходящего, но, с другой стороны, в реальности угрозы, исходившей от непрошеных гостей, он ничуть не сомневался. "Ладно, пока живы остались, а там посмотрим,- подумал Назим. - Но что же это за команда, откуда? Видел беспредельщиков, но таких... Внаглую, с пушками, среди бела дня... И ведь на мордах написано, что будут стрелять".
- Счастливо оставаться,- с ухмылкой бросил бородач и удалился, а за ним и оба его подручных. Некоторое время они еще находились в квартире: слышался шум сдвигаемой мебели, что-то упало и разбилось, загремела посуда на кухне. Наконец щелкнул замок входной двери, и все стихло. Все молчали. Неожиданно крашеная девица вскочила и торопливо побежала в ванную. Кавказец и Утюг зашевелились, закряхтели и сели на паркете.
- Еще и унесли что-то,- уныло произнес Пистон и обратился к Утюгу: - Ну что, заложил, сука?
- А ты бы сам к ним на стрелку съездил!- визгливо возразил Утюг. - Меня пытали, между прочим! И убить могли!
- Они не убили, так я убью,- заявил Пистон, но Назим перебил его:
- Кончай, Пистон, нашел время разборки устраивать. Утюг не Александр Матросов, с какой стати ему подыхать? Ну не нашли бы они тебя сегодня, значит, нашли бы завтра и тогда бы уж точно грохнули. Ты же их видел - это же отморозки, для них жизнь - копейка, и своя, и чужая. Надо разобраться, кто они и откуда, иначе мы с ними ничего не сделаем.
- Вы, русаки, совсем оборзели,- проворчал кавказец. - Как можно тут работать? Сегодня двадцать штук дай, завтра двадцать пять дай...
- Ты насчет русаков не пизди,- оборвал его российский патриот Назим. - Сам из них кровь сосешь и еще недоволен. А в Карабахе не хочешь повоевать?
- Слушай, что ты пристал - Карабах, Шмарабах?..- удивился кавказец. - Я там войну не начинал, я деловой человек!
- У нас тут скоро свой Карабах будет, если мы на этих ребят вовремя не выйдем,- угрюмо проворчал Пистон. - Назим, обзванивай всех знакомых, всю братву, рассказывай, что тут у нас творится. Таких отморозков никто покрывать не будет - сегодня наехали на нас, а завтра на кого угодно могут наехать. И надо ментов подключать, всю ментовскую агентуру. Дело серьезное, а Петрович что-то не шевелится. Бабки брать он мастер, но теперь пора бабки отрабатывать.
Пистон не знал о том, что капитан, которого называли Петровичем, получил от бдительных жильцов сигнал о налете на его квартиру, однако не принял никаких мер. Более того, когда Петровича спросили:"Это действительно милиция работает?" - Петрович не моргнув глазом ответил:"Да, прошу сохранять спокойствие". Достойный страж порядка справедливо рассудил, что даже если во время бандитских разборок кого- нибудь и пристрелят, то будет очень трудно определить, кто же ответил на тревожный звонок. Поступил так Петрович потому, что почувствовал: Пистон и прочие окрестные криминальные команды будут отодвигаться на вторые роли, если им вообще позволят продолжить свое существование. Без полной уверенности в своих силах, без солидного прикрытия такие наезды средь бела дня никто предпринимать не станет, рассуждал Петрович. Кроме того, у него состоялся разговор с участковым, которого он действительно послал к той старухе, в чьей квартире покалечили Артурчика и еще двух людей Пистона. Участковый пришел к Петровичу с отчетом о визите и с порога заявил, что больше с этой бабулькой не желает иметь никаких дел и заниматься делами команды Пистона впредь не намерен. Видимо, за ним следили еще на подходе к дому: не успел он осмотреть квартиру и завести на кухне со старухой длительную беседу, которой предстояло затянуться до полуночи, как ощутил, что дело нечисто. Дотоле забитая и робкая, старуха теперь усмехалась и отпускала шуточки, причем иногда довольно обидные. Участковый собирался уже перейти к угрозам, но тут в квартиру, воспользовавшись своим ключом, вошли трое неизвестных, вожак которых по всем приметам походил на того бородача, что так жестоко обошелся с Артуром, а потом учинил погром в офисе фирмы "Лаванда". Участковый потребовал было у них документы, но в ответ вся троица разразилась обидным хохотом. Затем участковый получил удар в поддых, документы проверили у него самого, заставили его сесть, после чего незнакомцы некоторое время переговаривались с кем-то по телефону, то и дело называя фамилию участкового и место его работы. По окончании переговоров бородач поделился с милиционером собранной информацией: он сообщил участковому, где работает его, участкового, жена, какой дорогой она ходит на работу и какой дорогой водит в школу детей, напомнил милиционеру о наличии у него престарелой матери, целыми днями просиживающей во дворе на лавочке, а также о наличии у милиционера автомобиля и дачного участка, причем и то, и другое в любую минуту может загореться. "Вот и сейчас может",- с неприятной улыбкой произнес бородач, кивая на окно. Участковый, имевший слабость разъезжать по подведомственной территории на личном автомобиле, поднялся и, как лунатик, подошел к окну. Заметив его, с улицы помахал ему рукой какой-то тип, привалившийся задом к капоту его новеньких "жигулей". В довершение всего один из подручных бородача сообщил, что, по его сведениям, в ближайшее время на участкового должен поступить целый пакет жалоб. "Можно этого и не допустить,- доверительно произнес тщедушный помощник бородача, которого участковый поначалу презрительно обозвал про себя "фраерком". - Можно отговорить людей. Но все будет зависеть от вашего поведения".
- Подумай, ну кому ты помогаешь?- с укором обратился к участковому бородач. - Это же уголовники, подонки общества, а ты уважаемый человек. Уважаемый, а спутался с каким-то Пистоном! Тьфу! Позор!
Участковый опустил голову. Уши у него горели, он чувствовал себя школьником, которого собираются поставить в угол за что-то очень гадкое. Бородач неожиданно сменил тон и доверительно спросил:
- Сколько тебе бандиты платят?
Смущенный милиционер забормотал что-то о нищенской зарплате, которую не выдают вовремя, о детях, о болезнях жены...
- А всем другим вовремя зарплату выдают?- поинтересовался бородач. Сбитый с толку участковый молчал. - Ну ладно,- махнул рукой бородач,- не в этом дело. Короче говоря, мы тебе будем платить больше. Назови сумму, но без вранья - я проверю. А если попробуешь сделать гадость нам или тем более этой старушке, то пеняй на себя. Сейчас у тебя все хорошо, а будет все очень плохо. Понял?
- Петрович, я больше в ихние дела не полезу, хоть расстреливай,- с жаром говорил участковый капитану наутро после визита. - Плевать мне на ихние деньги, мне своя голова дороже. И вот что я тебе скажу: это не обычные бандиты. То ли у них в органах какое-то прикрытие есть, то ли еще что, но так на меня еще никто не давил. Просто буром прут ребята. А я человек маленький, меня в случае чего раздавят и не заметят. Если кому-то надо их остановить, то попутного ветра ему в жопу.
Петрович глубокомысленно хмыкал, слушая рассказ участкового, не сказал ему ничего определенного, однако дружески похлопал по спине, провожая из кабинета. Затем капитан сел за стол и надолго задумался. Он уже начал потихоньку наводить справки о новой команде, так эффектно объявившейся в районе, однако его усилия пока не дали ровным счетом никакого результата. Полное отсутствие сведений было совершенно необычным явлением, особенно если учесть дерзкие методы работы новой криминальной группы, и заставляло делать самые замысловатые предположения. Результатом раздумий Петровича стало то, что он не стал защищать бандитов, с которыми сотрудничал.
Бандиты, однако, не подозревали о его предательстве и рассчитывали на его помощь в сборе информации и вообще в борьбе за место под солнцем. После пережитых волнений они подтянулись к чудом уцелевшему столику на колесиках и принялись снимать стресс разными дорогими спиртными напитками, причем даже Пистон махнул рукой на категорический запрет врачей и на предостережения своей крашеной подруги, осушив залпом полстакана виски и далее продолжая в том же духе. Все поднялись с пола и сидели уже на стульях; Утюг, чувствуя за собой вину, пил молча, Пистону было еще трудно говорить, крашеная девица молчала, стесняясь проявленной ею постыдной слабости, кавказец и Назим пребывали в глубоком раздумье. Им, несомненно, было о чем подумать. С одной стороны, отдавать такие деньги за здорово живешь Бог знает кому выглядело не только глупым, но и постыдным. Собственные компаньоны могли их не понять. С другой стороны, потеря двадцати пяти тысяч ни для того, ни для другого не стала бы смертельным ударом, а все увиденное в этот день в квартире Пистона как-то не располагало к скупости. Собутыльники понимали состояние двух партнеров и тактично помалкивали, лишь изредка обмениваясь репликами вполголоса. Наконец Назим не выдержал и спросил, глядя в упор на партнера помутневшим взглядом:
