Бой с тенью - Михаил Леккор
Во многом это объединение будет напоминать СССР, но без его недостатков и вложенных в него авторами недостатков. Ни экономических, ни политических, ни национальных.
И народ, как это ни кощунственно и необычно не будет звучать, не станет влиять на государственное строительство. Дмитрий Сергеевич вообще считал, что это не очень умные политики придумали такое мероприятие, как народный плебисцит. Как только политик не сможет что-то сделать (не придумает? Не выдюжит), так сразу — всеобщий референдум! Послушайте, вы грамотный специалист в политике, вы получаете за свою работу немалые деньги и льготы, а многие еще и подворовывают. Может не надо сюда вмешивать население, оно и так очень занято?
Медведченко это одобрил. Он осень невзлюбил западные порядки с геями и лесбиянками и весьма высоко оценивал проводимые реформы Романова, чтобы кардинально выступать против его взглядов. А продекларированноев Конституции СССР право народов на самоопределение он вообще считал большой глупостью, приведшей к тысячам погибших и миллионов пострадавших.
Ну и после уже в конце разговора Романов коротенько прошелся по действиям российских войск и подчеркнул самостоятельную позицию новой Украины и всестороннюю помощь России. Медведченко ему только поддакнул.
Подписали договор, по которому новая Украина пока входила в состав России (временно), до общего референдума российского и украинского населения после окончания спецоперации. Посему порядки на Украине будут российские, включая юриспруденцию и финансы. Москва выделяла Харькову 100 миллионов рублей золотом (помощь по первой категории).
В общем разговор был конструктивным и плодотворным, чего нельзя было сказать о другой беседе часом позже.
Представителем либеральной интеллигенции был Виктор (ударение на вторую гласную) Свободный. Насколько Романов знал, настоящие имя-фамилия у него были Кузьма Четвериков. Был он профессии адвокат и прославился тем, что мог талантливо защитить любого обвиняемого. Проворовавшийся ли чиновник, вор в законе, бытовик, с пьяну убивший жену — если была хотя бы какая-то зацепка, он его вытаскивал, хватило бы денег.
Тоже своя жизненная позиция, хотя и весьма гнилостная. Но влияние у него было такое, что он сумел протолкнуть просьбу о встрече самим российским президентом! К которому, насколько знал сам Романов, случайные люди вообще не проникали. Или гости были нужны президенту по государственным интересам, или, очень редко, гостям что-то было очень надо и помочь мог только высший чиновник.
Свободный был из второй категории и сумел пролезть во всякой очереди. Такая настырность почти вызывала уважение, кроме того, Дмитрий Сергеевич хотел услышать либеральную критику своих действий, и он согласился на беседу с ним, через секретаря предупредив Виктора о лимите в десять минут.
Посмотрим теперь, что принесет эта странная встреча. Адвокат вошел в кабинет президента с достоинством, но вежливо. Поздоровался красноречиво и кратко с учтивой улыбкой. Сразу видно практикующего адвоката. И себя показал, какой он хороший, и хозяина уважил, что тоже немаловажно.
— Слушаю вас, Виктор (ударение на вторую гласную), — твердо сказал Романов после того как процедура приветствия закончилась. Нет, а что тянуть, у них не дружеские посиделки!
Адвокат понял правильно и, патетически заломив руки, задушевно начал:
— Господин президент! Все российское население, весь демократический мир с ужасом смотрит на события на Украине!
Во как пафосно-то, а от этого грустно, ах, держите меня все семеро. Прямо-таки все российское население? Ну демократический мир, это ладно. Поскольку англосаксы, которые так и хочется назвать пиндосами, к демократам относится только себя (США и Западная Европа), а остальные по ним тоталитарные режимы (к псевдодемократическим относились несоюзники, условно демократическим — текущие политические друзья), то демократический мир оставим. Правда, это уже не обширный мир, а какой-то захолустный мирок с группой сами себя избранных.
Этот тезис президент произнес про себя, вслух же ничего не сказал, лишь сделал такую брезгливую мину, что Виктор (ударение на вторую гласную) с его огромным опытом российских дискуссий не мог не превзойти мимо.
— Ну хорошо, не все, — легко уступил он, — но кто? Желтомордое, нищее население, до сих пор идущее на уровне пиджин инглищ? И белое меньшинство, взявшее на себя роль демократического просветителя! На чьей вы стороне, господин российский президент?
Романов остро полоснул его взглядом по лицу, заставив взять паузу. Нет, это настоящий кошмар какой-то, целая либерально-фашистская речь. Западная диктовка или домашняя заготовка? Вот так для себя демократия, для остальных концлагерь. Пожалуй, такое он уже слышал не раз от американских политиков. Пора этого «друга от западных демократов» заткнуть.
— Скажите, кого вы видите вокруг беснующихся либералов? — сухо спросил Романов.
— Увы, — грустно сказал адвокат. Ему так не хватало своих сторонников, жаждущих яркое слово.
— Телевизионные камеры, журналисты, писаки от желтой прессы здесь есть? — произнес, как выплюнул президент
Его собеседник лишь молча отрицательно покачал головой.
— Тогда для кого вы здесь занимаетесь демагогией? — удивился президент, — на меня-то эта белиберда не действует!
Белиберда? — адвокат даже рассердился. Он тут пришел сеять вечное и доброе, распространять свет в темноте, а этот чиновник как будто не слышит!
— Послушайте, вы же вроде бы умный человек, — сделал он еще одну попытку просветившего и ослепшего, — не опускайтесь до грязи простого народа. Идите с нами, избранными, помогать сеять светлое демократическое с Запада.
Что это он, предлагает распространять взгляды глупых экологов или неистовствующих глобалистов? Или, что веселее, распространять свободу голубых геев и и розовых лесбиянок? Эту западную мразь?
— Я не распространитель зоны влияния НАТО и ЕС на восток и популяризатор так называемых демократических кандалов, — отрезал Романов.
— Но это же настоящая западная демократия! — воззвал Виктор (ударение на вторую гласную).
— Это кандалы и вонючая дыра, куда вы всех тащите, — указал ему президент и демонстративно посмотрел на время в смартфоне.
Неудавшийся представитель либералов понял, что его визит заканчивается. Да и не было у него больше доводов. Впрочем, их и раньше не существовало. Привыкнув витийствовать среди кругов, жаждущих, чтобы их уговорили ценностями западного либерального мира, он как в стену уперся, когда стал разговаривать с человеком со здравыми мыслями. И все его пустое красноречие, находящихся вокруг жвачки и свободы, блекло растаяло.
Что, спрашивается, пришел, что ему надо в этой им нелюбимой России?
С тем и приехал домой. А там свои закавыки, сжигающие нервы. Жена, дети — дочка Диана, неугомонная пигалица 8 лет, сын Владимир, копошащийся бутуз 4 лет. О-ох! Хотя, с другой стороны, это ведь и называется семейное счастье? У женатого человека, если
