Массимо Фелизатти - Агава
Капитан снова сел за стол. В пачке не осталось ни одной сигареты, он смял ее и бросил в корзинку. Генерал долго молчал, размышляя об услышанном.
— Ну а Гуараши? — спросил он наконец.
— Не знаю, что и думать. Не известно, участвовал ли он в этой игре, а если участвовал, то на чьей стороне — с нами или против нас.
Капитан стал листать свою записную книжку.
— Три года назад Гуараши, тогда еще в чине капитана, занимался вопросами безопасности сухопутных войск в отделе вооружений министерства обороны. Возглавлял этот отдел Армандо Фульви. Во главе отдела контрактов стоял генерал Джакомо Страмбелли.
Глаза генерала превратились в две узкие щелки. Капитан продолжал:
— В то время министр обороны подписал несколько крупных контрактов на поставку самолетов, самоходных установок, ракет, электронных систем. Некоторые из этих контрактов прошли через руки Фульви и Страмбелли. Например, контракт на восемьсот зенитных самоходок «гепард». Объем сделки — триста миллиардов лир.
Генерал хотел что-то возразить, но капитан опередил его:
— Я знаю, никаких сведений о процентах с этой сделки не получено. Хотя это странно. Пресса подняла было шум, но тоже ничего не добилась. С этой историей пытались даже связать в свое время пару самоубийств. Но вернемся к Гуараши. Когда контракт на самоходки был закончен, ему дали звание майора и поручили его заботам службы безопасности фирмы «Эндас» — акционерного общества, которое должно было выпускать технику по лицензии. Он переехал в Геную, и его контакты с прежним начальством на том вроде бы и кончились. В прошлом году, когда Фульви стал корпусным генералом и отозван в распоряжение Рима, где его поставили во главе комиссии по кадрам, а Страмбелли назначили заместителем начальника генерального Штаба армии, именно Фульви позаботился о том; чтобы Гуараши дали звание полковника и перевели в Катанию. Страмбелли же теперь начальник генерального штаба вооруженных сил.
Генерал сидел в напряженной позе, положив руки на подлокотники кресла.
— И что же? — спросил он.
— И все, — ответил капитан. — Остаются одни домыслы. Пытался ли Гуараши напасть на след «Агавы»? Или сам принимал участие в игре? И с каких пор? Еще со времени работы в министерстве, после назначения в Геную, или после переезда в Катанию? Не для этого ли Фульви послал его туда? Ничего мы не знаем. Ясно только одно, — капитан ткнул пальцем в папку с материалами сицилийской администрации, — если это интересовало его, значит, должно интересовать и нас.
Капитан внимательно посмотрел на генерала и продолжал:
— Через два дня после Гуараши покончил с собой генерал Фульви. Два одинаковых самоубийства. Что вы можете сказать по этому поводу?
Фаиса передернуло; он выдержал взгляд капитана, но ничего не ответил.
— Что вы можете сказать мне о Фульви, генерал? Вам звонили… Не спрашивайте, откуда я знаю. Знаю, и все. Вас вызвали и направили к нему домой.
Капитан ждал ответа.
— Ты проделал огромную работу, — сказал наконец Фаис, поднимаясь. — Не волнуйся, я тоже могу кое-что тебе сообщить. Пока, правда, у меня в руках нет ничего конкретного. Некоторые вещи нужно еще проверять. Тут такие грандиозные масштабы… Операции такого рода проводятся лишь на международном уровне, и почва здесь очень зыбкая…
Капитан аккуратно убрал все со стола, содержимое пепельницы высыпал в установку для сжигания бумаг, папки поставил на место. Потом отвез генерала домой. Было четыре часа утра.
Фаис входит в дом тихонько, чтобы не разбудить сестру. По пути он прихватил с мраморного столика в саду пустой стакан и зашел в кухню, чтобы ополоснуть его.
Капитан же возвращается в свою комнату-сейф и вновь выкладывает на стол нужные ему папки. Он трет щеки, уже покрывшиеся изрядной щетиной, распускает узел галстука и раскрывает папку, которая лежала перед полковником Гуараши в последнюю ночь его жизни.
Только в семь часов капитан встает из-за стола и разминает затекшие ноги. На листке бумаги у него намечен список безотлагательных дел. Рядом с каждой пометкой стоит имя исполнителя. В Лозанне это Пассерэн, управляющий одной из картинных галерей. В Генуе — Интерленги, чиновник гражданского дорожно-мостового управления, настоящий финансовый гений; затем Фаэдо, наконец, он сам. Капитан уже четко представляет себе, что и как будет делать. «Крыша» у него надежная.
В самом низу он делает приписку: зашифровать, отправить, уничтожить. И ставит свой код.
Но и это еще не все. Придвинув машинку, он начинает писать: «Господину генеральному секретарю исполнительного комитета по информации и безопасности — ЧЕСИС». Затем — три «Э» и три «С»: экстренно и совершенно секретно. Быстро отстукивает короткий текст — самое главное. О Фаисе не упоминает, в подробности не вдается. Одни выводы.
Генеральный секретарь ЧЕСИС — пожилой господин из Пьемонта, которого каждый день во время вечерней службы можно увидеть в церквушке Санта Мария дельи Анджели, чрезвычайно набожен. До своего назначения на этот пост он имел весьма смутное представление о секретных службах. Да и теперь нельзя сказать, чтобы он так уж хорошо разбирался в войне теней. На эту должность его назначили потому, что он замечательный организатор и хороший аналитик, способный систематизировать самые разные вещи. Он непосредственный начальник капитана, а вернее, связующее звено между капитаном и руководством совета министров. Чиновник, префект, прошедший школу министерства внутренних дел.
Капитан улыбается пустой комнате и серым ящикам. Да, для генштаба министерства обороны реформа была ударом под ложечку. Старые секретные службы разделили на две части: СИСМИ занимается военной контрразведкой, СИСДЕ — контрразведкой внутри страны. Получается что-то вроде ЦРУ и ФБР.
А над обеими службами стоит ЧЕСИС — подчиненный непосредственно председателю совета министров и выполняющий функции фильтра и координационного центра, банка данных и блюстителя политического курса страны. Сам ЧЕСИС не может вести расследований. Он — мозговой центр и только. С одним лишь исключением. И исключение это — капитан. Ведь даже мозг, когда он перестраивает работу своих клеток, нуждается в контроле. И не обязательно, чтобы клетки об этом знали. Так он и значился в шифровках, так он и подписывает свои письма — Контролер.
Положив лист в конверт, он запечатывает его. Шифровать текст не нужно, конверт вставляется в специальный металлический патрон: пожилой пьемонтский префект получит его во время вечерней службы в тихой церквушке. Только у него есть ключ, которым можно открыть контейнер так, чтобы письмо не разъела залитая между стенок патрона кислота.
5
Из кабины телефона-автомата Алесси набирает номер парламентской комиссии по вопросам обороны.
— Секретариат председателя, — отвечает ему низкий хрипловатый женский голос, такие голоса называют чувственными, однако обладательница его, Серена — смешная толстушка и прекрасная, знающая себе цену секретарша.
— Говорит Алесси. «Адмирал» на месте?
Председатель комиссии Маринетти — бывший военный, избранный в парламент по списку независимых левых. Алесси, познакомившийся с ним давно, еще на борту его корабля, впоследствии, наблюдая за политической карьерой «адмирала», не мог не отдать должного его достоинствам. Это подвижный человек, добряк, — из тех, кто не привык щадить себя и вечно стремился сделать для других больше, чем. позволяют силы. Он постоянно спешит, сея вокруг живописный беспорядок. Его раньше отличали напористость и неумение разбираться в тонких политических компромиссах. Он резок, недоверчив и честен, у него много врагов, но есть и несколько настоящих друзей. Таких, как Алесси.
Поначалу, сразу после его избрания депутатом, когда Маринетти стад проводить митинги и устраивать дискуссии, за ним неотступно следили разные секретные службы, агентов которых ему повесили его бывшие начальники. Этот человек мог посреди выступления вдруг заорать в микрофон: «Эй, вы там, с лысиной и приклеенными усами, перестаньте испытывать мое терпение. Убирайтесь к себе в контрразведку или куда там еще, все равно вашим хозяевам прекрасно известен мой образ мыслей. Всю жизнь они только и делали, что шпионили за мной, как шпионят за всеми, кто не тянется перед ними в струнку».
Случались неприятности и посерьезнее, а он все продолжал подозрительно и свирепо зыркать по сторонам, выискивая типов с приклеенными усами портативными магнитофонами.
— Его нет на месте, — говорит Серена. — Он только что вернулся из Генуи и искал тебя в редакции, а сейчас отправился в федерацию металлистов, там какая-то дискуссия о вооружениях.
Паоло смотрит на часы: двенадцать с минутами.
— На какое время назначена дискуссия?
