Николай Гуданец - Бомбардировщик для бедняков
В половине двенадцатого раздается стук в дверь, и в кабинет входит долговязый разбитной малый, облаченный в кожано-джинсовый прикид.
– Здрасьте, Олег Иваныч, – говорит он, подозрительно косясь на меня.
Под его бесцветными глазками залегли черные круги. Могу побиться об заклад, парень балуется наркотой.
– Опаздываешь, вьюнош, – ворчит Чернышев.
– Извините…
– Ну, садись. Познакомься, Леонид, это Владимир.
– Очень приятно, – мямлит Старков.
Я холодно киваю в ответ.
У бывшей звезды рижского телевидения лошадиная физиономия с отвисшей нижней губой и сальные длинные патлы. Ну, как известно, на безголосье и кастрюля – соловей.
– Садись, не тушуйся, – велит Чернышев. – Как вчера, на работу устроился?
– Не… Пролетел. Как фанера над Парижем. Может, вы чего подскажете, Олег Иваныч?
– Сложный вопрос. Посмотрю на твое поведение.
– Олег Иваныч, вы ж меня знаете… – подобострастно бормочет парень. – Я к вам всегда со всей душой…
– Хорошо, – Олег пристально сверлит его глазами. – Раз так, давай-ка поговорим начистоту, Люлек.
– О чем говорить-то? – ежится тот.
– А про твою передачу о террористах. Хотел бы ее посмотреть, интересно мне, понимаешь?
– Я ее стер с кассеты, от греха подальше, – виновато шепчет Старков.
– Что, и первичку, и монтаж похерил?
– Ну да…
– Слушай, Люлек, ты мне мозги не пудри! – взрывается Чернышев. – Ты можешь в прокуратуре врать, что стер эту запись. Хотя, между прочим, за дачу ложных показаний полагается тюряга. Кассета спрятана у тебя дома. В ящике для белья, на самом донышке. Скажешь, не так?!
У Старкова глаза лезут на лоб.
– Откуда вы знаете?! – изумляется он.
– Я про тебя еще и не то знаю.
Агрессивный допрос разыгран прямо как по учебнику, и клиент дозрел. Старков окончательно раскисает, отводит глаза и не знает, куда девать предательски трясущиеся руки.
– Говори честно, у кого взял интервью, – добивает его Чернышев.
Люлек вздрагивает. Открыв было рот, захлопывает его и сглатывает слюну.
– Кончай свою молчанку, Люлек. Ты ведь его знаешь.
– Нет, с чего вы взяли, вовсе нет…
– Ты с ним знаком, – сурово нажимает голосом Олег, прихлопнув ладонью по столу. – И не еби мне мозги. А то потом пожалеешь. Ты все понял?
Люлек начинает хлюпать носом.
– Это Стас Крутов, ди-джей с «Зеро-зоны», – бормочет он.
В отличие от меня, свесивший голову Старков не видит, что на лице Чернышева вспыхивает изумление пополам с торжеством. Спустя миг Олег Иваныч спокоен как айсберг и продолжает допрос.
– Ну вот и хорошо. Давай, рассказывай.
– Я когда прочитал статью об этих террористах в «Русском голосе», стал прямо сам не свой, – прижав к груди кулаки, причитает Люлек. – Такая крутая тема, блеск! Ну, начал Пугина доставать, чтоб он помог их надыбать. Ну, короче, Пугин по секрету мне признался, что он это все сам выдумал. Из головы, понимаете? Андрюха вообще большой стебарь по жизни, у него много было таких вот интервьюшек, про вампиров, летающие тарелки, всякую прочую лажу… А я решил тогда, что слеплю передачу с каким-нибудь своим другом, чтобы он изобразил террориста. Попросил Стаса, он в студии раньше занимался, при Русской драме, артистом стать хотел, только им платят херово, и он в ди-джеи подался. Ну, он согласился мне подыграть. Прикинулся террористом, всего делов. Ржал еще, что если посадят, чтоб я ему на зону травку посылал.
– Кто еще об этом знает?
– Никто. Стас и я. Леха-оператор не в курсе, Стаса он только со спины видел.
В повисшей густой и длинной тишине мне вдруг хочется громко заржать. Нервишки расшалились.
Люлек громко шмыгает.
– Вы никому не скажете, Олег Иваныч? Пожалуйста. Меня ж с говном съедят.
– Да кому ты нужен… – возражает брезгливо Чернышев. – Ладно, давай, выкатывайся. У меня тут дел невпроворот.
Встав со стула, Старков мнется в нерешительности.
– А как насчет работы? – интересуется он.
– Брысь. Понадобишься, вызову.
– Олег Иваныч… – Люлек порывисто прижимает обе руки к груди. – Вы не могли бы?..
– Чего тебе? Рожай быстрей.
– Олег Иваныч… Вы мне одолжить не могли бы?.. Хоть полсотни латиков… Пожалуйста…
– Сейчас не могу. У самого сейчас проблемы. Позвони через недельку-другую.
Старков обескураженно моргает, мнется, взявшись за ручку двери, но не спешит выметаться из кабинета. Чернышев демонстративно раскрывает папку с бумагами, холодно цедит:
– Давай-давай, топай.
– До свидания…
Вытаскиваю еще одну сигарету и разминаю. Набита она полусырым самокрутом, а на пачке никаких акцизных марок, ни латвийских, ни российских. Чистейшей воды контрабанда.
– Обмудок хуев, – всердцах говорит Чернышев, когда Люлек затворяет за собой дверь кабинета.
– Наркоман? – интересуюсь я, прикуривая.
– Угадал. Начал с травки, перешел на марочки, а теперь сел на иглу, крепко сел. Хрен ему в зубы, а не полсотни. Размечтался, тоже мне…
Олег брезгливо морщит нос.
– А насчет интервью ты знал, догадывался, блефовал?..
– Взял на понт, – скалится Чернышев. – Просто нюх мне подсказал, что этот соплежуй знает больше, чем говорит.
– Получилось лихо, как по нотам.
– Да, всегда бы так. А теперь поехали к Раймонду. У него к нам есть не телефонный разговор, – Чернышев захлопывает папку и энергично встает со стула.
– Не из-за меня ли, часом? – настораживаюсь я.
– Без понятия.
– Что ж, поехали.
Спустя полчаса мы входим в офис Раймонда, и тот приветствует нас до того лучезарно, что я ожидаю какой-нибудь крупной пакости.
– Надеюсь, ваше здоровье не пострадало? – осведомляется он, глядя на мой залепленный пластырем висок.
– А ведь ваши люди за мной ходили, – я по наитию режу напрямик. – И драку видели, так?
Огорошенный Раймонд медлит с ответом полсекунды, что само по себе является красноречивым признанием. Наглый блеф в стиле Чернышева срабатывает, отпираться уже ни к чему.
– У них был приказ не обнаруживать себя ни при каких обстоятельствах, – нехотя цедит он. – Поэтому они не вмешались. Вы не в претензии?
– Ни капли. Как видите, сам разобрался.
– Да, подготовка у вас хорошая. Очень хорошая подготовка… Может быть, перейдем к делу?
– Давайте, – соглашается Чернышев.
– Оперативники Шестого отдела МВД вчера вечером арестовали Германа Ружанскиса, – вещает Раймонд, расплываясь в торжествующей улыбке. – Интересно?
– Это парень, который сегодня был на кладбище с Ларой, – объясняет мне всезнающий Чернышев. – Ее прежний любовник.
– Очень интересно, – киваю я.
– При обыске на квартире Ружанскиса найден незарегистрированный пистолет системы «Макаров». Сегодня утром на допросе Ружанскис признался, что застрелил Илью Пугачева. Это подкреплено результатами баллистической экспертизы.
– Твою мать… – шепчет Чернышев.
– Заранее обдуманное намерение Ружанскис отрицает. По его словам, имела место ссора на почве ревности. За день до убийства он приходил к Пугачеву выяснять отношения, но у того сидел в гостях господин Грушкин, – при этих словах Раймонд мельком взглядывает на меня. – Тем вечером Пугачев говорил о террористической организации «Черная звезда». И Ружанскис решил запутать следы. Он взял уголь и нарисовал на стене над трупом Пугачева перевернутую пентаграмму. После чего ушел, купил бутылку водки «Браво» и напился.
– Только пусть он бабушке своей расскажет, что не было у него никакого обдуманного намерения, – ворчит Чернышев.
– Это уже в компетенции суда, – разводит руками Раймонд.
Ну вот все и разъяснилось. Никакой «Черной звезды» на самом деле не существует. Откровенно говоря, тут с самого начала попахивало блефом.
– Шутники-затейнички, мать их за ногу, – щерится Чернышев. – А у нас тоже есть для вас хорошая новость.
– Вот как? В самом деле?
И Чернышев рассказывает вкратце о признании, которое сделал ему Старков.
– В общем, один придурок написал, другой заснял, а третий выстрелил, – заключает он. – Ложная тревога, и ничего больше.
Вечно хмурый Раймонд потирает руки, впервые вижу, чтобы он так сиял от восторга.
– Это хорошо. Это просто прекрасно. Вы отлично поработали, господин Чернышев. Надеюсь, мы и дальше можем консультироваться у вас по щекотливым вопросам?
– Разумеется, взаимно, – следует прозрачный намек.
– О да, безусловно!
Распрощавшись, мы покидаем контору враждебно-дружественной латвийской спецслужбы.
Обуреваемый радостью пополам со злостью Чернышев то и дело на ходу фыркает, бормоча себе под нос бессвязные матюги. Сегодня он припарковал машину далече, на бульваре напротив Эспланады. Шагаем туда, но возле переоборудованного в ресторан Колоннадного киоска я останавливаюсь.
– Погоди-ка. Мне надо позвонить в Москву, лучше из автомата. Дай карточку, пожалуйста.
– Держи, – Чернышев достает из бумажника и вручает мне десятилатовую телефонную карточку. – А я тебя в машине подожду.
