Леонид Млечин - Обстоятельства смерти господина N
В кулуарах Агентства национальной безопасности Олдмонт слышал, что Джон Керр еще в годы войны сотрудничал с управлением стратегических служб Донована. В 1967 году Керр стал основателем “Лоу Эйша”, австралийского филиала Фонда Азии, финансируемого ЦРУ. Он был видным деятелем Австралийской ассоциации за свободу культуры, которая тоже числилась в платежных ведомостях Лэнгли.
Как бы там ни было, к власти пришло новое правительство, от которого Керр получил прибавку к жалованью. Бюджет АСИО был увеличен. Соглашение об аренде базы в Пайн-Гэп продлено.
Впоследствии Джон Керр в письме, направленном в редакцию американского журнала “Тайм”, писал: “Решение уволить Г.Уитлема было принято исключительно мною… Больше к этому никто не причастен, ЦРУ в этом деле не участвовало”.
ЦРУ, со своей стороны, заявило: “ЦРУ не участвует ни в какой деятельности, направленной против австралийского правительства, не поддерживало никаких связей с банком “Ньюгэн — Хэнд” и никак не причастно к торговле наркотиками”.
Дуайт Хенкинс, утомленный дневной суетой, уже лег спать, когда ему позвонил из посольства дежурный и продиктовал телефон таиландца по имени Тирают, который говорит, что ему “до зарезу необходимо немедленно с вами переговорить”.
— Не хотел бы вас расстраивать, — без околичностей начал Тирают, — но Олдмонт под дулом пистолета заставил меня рассказать все об обстоятельствах смерти его младшего брата. Я назвал ему имена, — сказал Тирают, предупреждая возможные вопросы, — в конце концов я вам ничем не обязан.
Он повесил трубку. Радости он не испытывал. Ему только что пришлось пережить величайшее унижение: выложить Олдмонту все, что он знал о смерти молодого американца-летчика. Он сделал это не из желания насолить Хенкинсу. Он просто испугался немигающего, жесткого взгляда Олдмонта, и, когда Олдмонт ушел, оставив его одного в машине, не верил, что выпутался из этой истории живым.
Он улыбался, как улыбаются друг другу тайские боксеры, прежде чем нанести удар. Улыбка говорит: “Смотри — ты не напугал меня. Я спокоен”. Он не чувствовал ни гнева, ни раздражения. Он с детства усвоил правило “чай иен иен” — “оставайся холоден”.
Грег Уилсон смотрел в окно. Это занятие было малопопулярным и вовсе не поощрялось начальством, но он испытывал неодолимое желание ничего не делать. На столе перед ним лежало письменное распоряжение директората операций: специальную группу, находящуюся в Бангкоке, в течение двадцати четырех часов привести в полную готовность. Следовательно, завтра последует команда начать операцию. Один из сотрудников Уилсона уже набросал шифровку О’Брайену: ребят, находившихся под его опекой, следовало протрезвить и проинформировать, что пришло время работать. Уилсон был обязан немедленно подписать телеграмму.
Дэвиса на месте не было. Он участвовал в регулярном совещании одной из двух исследовательских групп, учрежденных новым директором ЦРУ, — группы стабильности; ее задача — выявлять государства, в основном развивающегося мира, которые могут оказаться “под влиянием коммунистов”. Новый директор заявил: “Советский Союз весьма преуспел в распространении своего влияния в мире. В последние годы мы потеряли не менее десяти стран, которые теперь ориентируются на Москву, а не на Вашингтон. Мы должны помочь дружественным правительствам избежать такой участи. Для этого нам нужно больше денег, больше людей и больше агрессивности”. Директор оказался человеком дела: в следующем же финансовом году ассигнования ЦРУ увеличились на двадцать пять процентов, такой прибавкой не могло похвастаться ни одно другое правительственное ведомство. Эра Вьетнама и Уотергейта, эра разоблачений, эра разочарований кончилась, заявил директор. Его слова подтверждал увеличившийся поток заявлений выпускников колледжей, стремившихся попасть на работу в Лэнгли.
Новый директор сразу же дал ясно понять, что с санкции Белого дома будет делать упор на тайные операции, включая использование специальных подразделений для того, чтобы “защитить американские интересы за границей”.
Директорату операций при новом директоре стали уделять больше внимания, чем прежде. Сотрудники других директоратов — разведки, научно-технического обеспечения, прежде считавшие аппарат директората операций людьми второго сорта, сторонившиеся оперативников, участвующих в грязных акциях, теперь сами предлагали совместную работу. Уилсон мог твердо рассчитывать на помощь любого отдела, но он просто не знал, что предпринять. Угроза Олдмонта рассказать о подноготной готовящейся операции как дамоклов меч висела над Уилсоном.
Он сидел и сидел в своем кабинете, глядя на часы. Время шло, а телеграмма, адресованная бангкокскому резиденту, лежала у него на столе. Он не мог упомянуть фамилию Олдмонта в телеграмме, ее копия останется в архиве и в случае провала будет свидетельствовать против него. В тот раз он отправил О’Брайену личное письмо дипломатической почтой, но письмо придет слишком поздно. Наконец он решился. В конце телеграммы Уилсон приписал, что меры предосторожности, о которых он сообщал ранее, должны быть приняты во что бы то ни стало.
Фил Хоукс неожиданно для себя заговорил с Олдмонтом в жестком тоне: он, дескать, прилетел сюда специально, чтобы его увидеть, у него важное дело, а с ним играют в кошки-мышки.
— Вы в самом деле хотите сообщить мне что-то важное? — спросил Олдмонт, оставляя своему собеседнику возможность для почетного отступления. Он хотел показать Хоуксу, что понимает, с кем имеет дело.
Но Хоукс явно упрямился:
— Да, разумеется. Речь идет о вашей жене.
Почти минуту Олдмонт молчал. Затем заговорил:
— Через полчаса я заеду за вами в гостиницу. Если не сложно, спуститесь вниз. У меня светло-серый двухместный “форд”.
Едва Олдмонт договорил последнюю фразу, как Дуайт Хенкинс, чуть не сбив на ходу журнальный столик, бросился вниз. Он боялся, что не успеет. В день приезда Хоукса в Бангкок он установил в 507-м номере “Амбасадора” подслушивающее устройство с двумя микрофонами: один для записи разговоров в комнате, другой вмонтировал в телефонную трубку. Сигналы компактного радиопередатчика принимала мощная посольская радиостанция. Хенкинс рассчитывал только на усиленный мотор своего “мерседеса”, изготовленного по специальному заказу. Плохо, что он не знает, откуда звонил Олдмонт. До “Амбасадора” ему пришлось ехать вдвое дольше, чем обычно. Водители останавливались прямо посреди проезжей части, чтобы полюбоваться боем воздушных змеев — любимейший вид спорта в Таиланде. С появлением южных ветров небо над Бангкоком заполняется разноцветными воздушными змеями всех видов и размеров, от совсем маленьких до гигантских, в несколько метров. Этот спорт веками поощрялся королевским двором. Тайская спортивная ассоциация разработала правила для схваток между воздушными змеями. Искусно манипулируя фигурной конструкцией из бумаги и картона, ее создатель пытается сбить змея противника.
Олдмонт свернул на узкую полутемную улочку, освещенную лишь витринами нескольких магазинов. Осторожно объехав припаркованные по обеим сторонам автомобили, еще раз свернул направо — к гостинице и резко затормозил. Так и есть. Хоукс стоял с двумя парнями, которых Олдмонт видел в Форт-Брагге, — людей из АНБ приглашают туда для чтения лекций по техническим средствам разведки. Это не оставляло сомнений в профессиональной принадлежности Хоукса. Но, с другой стороны, почему он так откровенно демонстрирует свою принадлежность к ЦРУ? Психологическое давление? Олдмонт дал задний ход и опять въехал в спасительную темноту. Ну ладно, решил он, давайте поиграем. Мысли о Линне почему-то исчезли, затаились где-то в глубине его сознания. Его мозг целиком сосредоточился на сиюминутном, на том, что ему предстояло сделать сейчас.
Как Хоукс ни отнекивался, Джем и Тони решительно заявили, что обязательно пойдут с ним на встречу с Олдмонтом.
— Нет, нет, не возражай, — сказал Тони, — одного мы тебя не бросим.
В ожидании разговора с Олдмонтом Хоукс совершенно протрезвел, и пьяная компания Тони и Джема его не устраивала. Он боялся, что они учинят какую-нибудь безобразную сцену в присутствии человека, которому предстоит увидеть фотографии автомобильной катастрофы и того, что еще недавно было его женой. Но Тони и Джем не желали уходить.
Они стояли на ступеньках отеля “Амбасадор”. Хоукс вглядывался в каждый подъезжающий к отелю автомобиль и нервничал.
Олдмонт включил заднюю передачу, чтобы развернуться и подъехать к гостинице с другой стороны. Он собирался дать посыльному пятьдесят батов и попросить подозвать Хоукса будто бы к телефону, установленному у стойки администратора. Тогда Хоукс остался бы с ним один на один.
Внезапно Олдмонту в глаза брызнул яркий сноп света. Из темноты вынырнула какая-то машина и преградила ему дорогу. Хлопнула дверца. Олдмонт увидел высокого человека, который стал осторожно обходить его автомобиль. Правая рука неизвестного скользнула в карман.
