Леонид Млечин - Обстоятельства смерти господина N
Томпсон наконец отыскал себе относительно уютное местечко в баре, стоявшем в стороне от основного потока туристов. Как и О’Брайен, он с сожалением думал о малоприятной истории с банком “Ньюгэн — Хэнд”.
Он знал и Фрэнка Ньюгэна и Майкла Хэнда. Оба они вполне подходили для бизнеса на наркотиках. Ньюгэн начинал свою карьеру как владелец компании, торгующей фруктами и овощами в небольшом австралийском городе Гриффите, где людей убивали без сожаления, если они болтали о существующих в этом районе огромных плантациях опиумного мака. Хэнд появился на пятом континенте, имея за плечами лишь школу “зеленых беретов”, и основал компанию “Острэлиен энд Пэсифик холдинге лимитед”. Из девятнадцати первоначальных акционеров десять были тесно связаны с “Эйр Америка”. Нечего и удивляться, что основателями банка вместе с Ньюгэном и Хэндом были четыре руководителя все той же авиакомпании “Эйр Америка”, ведь обеим фирмам предстояло действовать заодно.
Банк открыл отделения в тринадцати странах. Самой важной была контора в Чиангмае, директором которой сделали предшественника О’Брайена на посту резидента ЦРУ в Таиланде. Это была завидная синекура, деньги на этом посту сами плыли в руки. Томпсону директор чиангмайского отделения сказал, что за несколько последних лет через него прошло четыре с половиной миллиарда долларов — выручка за вывезенный из “золотого треугольника” героин. За два первых года своего существования основной капитал банка “Ньюгэн — Хэнд”, составляющий миллион долларов, возрос до миллиарда. Его клиентами были крупные оптовики в Австралии, Сингапуре, на Филиппинах, американская мафия и гонконгские синдикаты, которые незадолго до загадочного убийства Фрэнка Ньюгэна изъяли свои вклады.
Банк был ключевым звеном в системе торговли наркотиками, которую вело ЦРУ. Контора банка в Бангкоке располагалась в одном и том же здании, на одном и том же этаже с представительством агентства США по борьбе с наркотиками, клерки обедали вместе.
Банк “Ньюгэн — Хэнд” был создан для того, чтобы придать видимость законности полученным от продажи наркотиков миллионам. Эта операция называлась “отмыванием” денег. После запутанных банковских операций деньги можно было со спокойной душой класть на личные счета участников героиновой торговли и не бояться, что налоговая служба заинтересуется подозрительными источниками доходов. Это было особенно важно: в США можно обмануть полицию, но аппарат взимания налогов с граждан функционирует идеально.
До убийства Фрэнка Ньюгэна, размышлял Томпсон, покровительство ЦРУ избавляло банк от любых неприятностей. Когда агенты австралийского бюро по борьбе с наркотиками установили, что Фрэнк и Хэнд — ключевые фигуры в финансировании контрабанды героина в страну, сверху раздался приказ спустить дело на тормозах. Досье, заведенное на хозяев банка, самым фантастическим образом исчезло, испарилось. Агент, проявивший особое рвение в выяснении истинной роли Ньюгэна и Хэнда, несколько лет потратил на бесконечные тяжбы. Его обвинили в незаконном вывозе представителей редких видов животного мира Австралии, ему это обошлось в девяносто тысяч долларов штрафа.
Ничто, казалось, не могло помешать работе этого прекрасно отлаженного механизма. Когда пришлось ликвидировать компанию “Эйр Америка”, наркотики в стандартной упаковке с печатью “имущество армии США” стали доставляться на американские базы в Австралии транспортными самолетами компании “Флайинг тайгерс” (“Летающие тигры”).
Джим Томпсон пробрался сквозь толпу к месту, где можно было взять такси. Что-то у него пропала охота развлекаться. Лучше встать завтра пораньше и вволю поплавать до полуденной жары.
Среди тем, которые Олдмонт тщательно обходил даже в минуты самых откровенных разговоров с самим собой, были его отношения с Лилиан.
Трагедия состояла в том, что он любил Лилиан. Любил все эти годы, с тех пор, как встретил ее в Массачусетсе, где он работал над диссертацией. И когда они перестали понимать друг друга и когда пропасть, разделившая их, стала непреодолимой, Олдмонт оставался верен своей любви. Лилиан же не отвечала ему взаимностью. Даже оставив дом, Нэд Олдмонт продолжал любить жену. Он был сильным человеком, не выпрашивал у нее любви, не устраивал скандалов, когда она не ночевала дома или исчезала на неделю — “к подруге”. Два года назад он снял квартиру поближе к Форт-Миду, где находится тщательно охраняемая штаб-квартира Агентства национальной безопасности, и уже не появлялся в их общем доме. Регулярно звонил Лилиан по телефону, дабы убедиться, что у нее все в порядке, и исправно оплачивал счета.
Лилиан с юности тянулась к блестящим и блистающим в обществе людям. Возможно, их брак с самого начала был ошибкой. Но Олдмонт не мог без Лилиан… Пятнадцать лет разницы в возрасте, репутация Олдмонта — “весьма перспективный жених” — подкупили Лилиан. Ей нужен был муж, готовый исполнять все ее прихоти. Олдмонт ее Ли в чем не ограничивал. Единственное, чего он не мог ей дать, — положение в обществе. Ни на приемах, ни в гостях ей нечего было сказать о своем муже, кроме того, что он занят “исключительно важной научной работой”. Олдмонт волей-неволей сторонился людей. Лилиан довольно скоро поняла, что ей может быть весело и без мужа.
Записка, оставленная Хоуксом, из которой следовало, что Нэда Олдмонта ожидают какие-то, судя по всему, малоприятные новости о Лилиан, причинила ему боль. Уехав в Таиланд, занятый распутыванием истории смерти Линна, Олдмонт старался убежать от мыслей о Лилиан и почти добился этого.
Он подумал, что во всех его жизненных неприятностях виновата его работа. Смерть Линна, рухнувший брак с Лилиан…
Олдмонт пришел в АНБ в конце 1952 года — почти сразу же после директивы президента Трумэна о создании органа электронной разведки в рамках министерства обороны. Долгие годы в один и тот же час (исключая дни дежурств и выходные) он ставил машину перед трехэтажным зданием в Форт-Миде в штате Мэриленд на полпути между Вашингтоном и Балтимором (новый восьмиэтажный корпус оперативного центра АНБ стали строить, когда он уже вышел в отставку), поднимался в свой кабинет в управлении выработки информации. Вернее сказать, кабинеты менялись, потому что Нэд Олдмонт делал карьеру.
АНБ состоит из пяти главных управлений: оперативного; выработки информации; исследований и конструирования; проведения испытаний и оценок; по охране связи и административного.
Оперативному управлению подчинены станции прослушивания по всему миру, начиная с кораблей-шпионов и кончая “антенными лесами” в горах Западной Вирджинии и установками радиоперехвата, которые могут настраиваться на любые международные переговоры по телексу, телеграфу или телефону. Только разведывательные спутники входят в компетенцию ЦРУ, техническую сторону берет на себя соответствующее подразделение ВВС. Добытые сведения передаются в Форт-Мид. Центром комплекса зданий АНБ в Форт-Миде является девятиэтажная башня, окруженная кольцеобразным трехэтажным зданием. Центр связи принимает сигналы с постов прослушивания с помощью двух гигантских дисковых антенн, укрытых в соседнем лесу. Управление по охране связи обеспечивает безопасность линий связи США, управление исследований и конструирования сосредоточено на создании оборудования для всех видов связи и для служб перехвата.
Олдмонт работал в самом интересном подразделении АНБ.
Управление выработки информации занимается расшифровкой кодов. Здесь анализируют параметры радиолокационных установок, систем дистанционного управления баллистическими ракетами, телеметрических систем искусственных спутников Земли, систем опознавания объектов “свой — чужой”.
В подвальных помещениях установлены два компьютерных комплекса “Карильон” и “Лоудстон”. За прочной стальной дверью, которую нельзя открыть, не зная кода, высятся ряды шифровальных аппаратов.
Чтобы начать работать в АНБ, Олдмонту пришлось пройти не только жесткие квалификационные испытания, но и трудную психологическую проверку, а также получить допуск от службы безопасности. По году он проработал в двух важных отделениях агентства за рубежом: в “АНБ — Дальний Восток” (Япония) и в “АНБ — Европа” (ФРГ). В какой-то степени Олдмонт восхищался агентством, грандиозностью выполняемой компьютерами работы: они с огромной скоростью пропускали через себя перехваченные телеграммы в поисках ключевых слов, которые сигнализируют о том, что это послание представляет интерес для разведки. Антенны станций АНБ в Шугар-Гроуве, в Западной Вирджинии, и на армейском полигоне Якима перехватывают все сообщения, идущие через спутники связи. С другой стороны, каждый новый код было все сложнее расшифровывать. Сотрудники АНБ, отчаявшись найти разгадку, стали обращаться к ЦРУ и ФБР с просьбой попросту выкрасть тот или иной не поддающийся дешифровке код. Прослушивание телефонных разговоров все равно поручалось человеку с наушниками, как это было двадцать и тридцать лет назад. И даже гигантский аппарат АНБ задыхался под грудой магнитофонных лент с записями разговоров. На сбор информации сил еще хватало, анализ же отставал. Это было очевидно. Олдмонт понимал, что многие провалы американской разведки произошли по вине АНБ, не способного сделать правильные выводы из полученных сведений.
