Стиг Ларссон - Девушка, которая взрывала воздушные замки
— Нет. Меня оправдали по всем пунктам и выпустили. Насколько много тебе известно?
Он немного поколебался.
— О'кей. Говорю чистую правду. Когда я понял, что ты влипла в дерьмо, я нанял переводческое бюро, которое прочесывало шведские газеты и снабжало меня свежей информацией. Я довольно хорошо знал положение дел.
— Если твои сведения почерпнуты из газет, то ты ничего не знал. Но подозреваю, ты проник в ряд моих тайн.
Он кивнул.
— Что теперь будет?
Она посмотрела на него с удивлением.
— Ничего. Все останется как прежде. Наши отношения никак не связаны с моими проблемами в Швеции. Расскажи, как шли дела в мое отсутствие. Ты себя хорошо вел?
— Я не пью, — сказал он. — Если ты это имеешь в виду.
— Нет. Твоя частная жизнь меня не касается, пока она не вредит бизнесу. Меня интересует, стала я богаче или беднее, чем год назад?
Он пододвинул кресло для посетителей и сел. В каком-то смысле то, что она оккупировала его место, не имело значения — вступать с ней в борьбу за главенство он не собирался:
— Ты вручила мне двести шестьдесят миллионов долларов. Двести миллионов мы разместили в фондах для тебя. С остальными ты предоставила играть мне.
— Да.
— Твои личные фонды изменились почти только на проценты. Я могу увеличить прибыль, если…
— Увеличение прибыли меня не интересует.
— О'кей. Ты потратила пустяковую сумму. Самых крупных расходов потребовали покупка квартиры и создание благотворительного фонда для этого адвоката Пальмгрена. В остальном же ты просто нормально тратила деньги, не слишком роскошествуя. Процентные ставки были благоприятными. У тебя примерно плюс-минус ноль.
— Хорошо.
— Остаток денег я вложил. В прошлом году мы заработали не слишком много. Я пребывал в неважной форме и большую часть времени посвятил тому, чтобы заново изучить рынок. У нас были расходы. Доходы стали поступать только в этом году. Пока ты сидела за решеткой, мы приобрели около семи миллионов. Разумеется, долларов.
— Из которых двадцать процентов идет тебе.
— Из которых двадцать процентов идет мне.
— Тебе достаточно?
— Я за полгода заработал более полумиллиона долларов. Да. Мне достаточно.
— Знаешь… не разевай рот на слишком многое. Когда сочтешь, что тебе уже хватит, можешь бросить. Но продолжай периодически уделять по несколько часов моим делам.
— Десять миллионов долларов, — сказал он.
— Как это?
— Когда я соберу десять миллионов долларов, я закончу работать. Хорошо, что ты появилась. Нам надо кое-что обсудить.
— Говори.
Он развел руками.
— Это такая грандиозная сумма денег, что мне чертовски страшно. Я не знаю, как с ними управляться. Цель моей деятельности состоит только в том, чтобы заработать еще больше денег. А для чего они будут использоваться?
— Я не знаю.
— Я тоже. Но деньги могут стать самоцелью. Это идиотизм. Поэтому я и решил, что, заработав десять миллионов, выйду из игры. Я не хочу больше нести ответственность.
— О'кей.
— Перед тем как я все это брошу, мне бы хотелось, чтобы ты решила, как управлять состоянием в дальнейшем. Необходимо иметь цель, основные направления и организацию, которой это можно передать.
— Мм.
— Один человек просто не в силах вести дела таким образом. Я выделил сумму на долгосрочные постоянные инвестиции — недвижимость, ценные бумаги и тому подобное. В компьютере имеется полный перечень.
— Я его прочла.
— Вторую половину я оставил для игры на бирже, но приходится следить за таким количеством денег, что я не успеваю. Поэтому я основал в Джерси инвестиционную компанию. У тебя на настоящий момент имеется в Лондоне шесть сотрудников. Два ловких молодых инвестиционных менеджера и офисный персонал.
— «Иеллоу боллрум лимитед»? Меня как раз интересовало, что это такое.
— Наша компания. Здесь, в Гибралтаре, я нанял секретаря и молодого многообещающего юриста… они, кстати, примерно через полчаса появятся.
— Ага. Молли Флинт, сорок один год, и Брайан Делани, двадцать шесть.
— Хочешь с ними встретиться?
— Нет. Брайан твой любовник?
Он был явно шокирован.
— Я не смешиваю…
— Отлично.
— Кстати… меня не интересуют молоденькие мальчики… я имею в виду, неопытные.
— Да, тебя больше привлекают парни с чуть более крутым норовом, чем у сопляков. Меня это по-прежнему не касается, но, Джереми…
— Да?
— Будь осторожен.
Поначалу Лисбет планировала провести в Гибралтаре лишь пару недель, чтобы вновь обрести почву под ногами, но внезапно обнаружила, что не имеет представления о том, чем бы ей заняться и куда направиться, и в итоге задержалась там на двенадцать недель. Она ежедневно проверяла электронную почту и дисциплинированно отвечала на письма Анники Джаннини в тех немногих случаях, когда та ей писала. Где она находится, Лисбет не сообщала и не общалась ни с кем другим. Она продолжала посещать «Бар Харри», но заходила туда только по вечерам, чтобы выпить бокал пива. Бо́льшую часть дня она проводила в гостинице — либо на балконе, либо в постели. Успела завести еще одну временную связь с тридцатилетним офицером британского флота, но из этого получилось one night stand,[65] не оставившее особых воспоминаний.
Лисбет изнемогала от скуки.
С Джереми Макмилланом они встречались лишь несколько раз и как-то в начале октября поужинали вместе. Уже стемнело, они пили какое-то белое вино с фруктовым запахом и обсуждали, как следует использовать миллионы Лисбет. Вдруг он удивил ее, спросив, что ее угнетает.
Она посмотрела на него, подумала, а потом неожиданно рассказала о своих отношениях с Мириам By и о том, как ту почти до смерти избил Рональд Нидерман. А виновата была она. За исключением переданного через Аннику Джаннини привета, Лисбет от Мириам By ни слова не слышала, а теперь Мириам уехала во Францию.
Джереми Макмиллан довольно долго сидел молча.
— Ты в нее влюблена? — внезапно спросил он.
Подумав над ответом, Лисбет Саландер потом помотала головой:
— Нет. Думаю, я не из тех, кто влюбляется. Она мой друг. И у нас получался хороший секс.
— Влюбленности не избежать никому, — сказал он. — Возможно, в это не хочется верить, но дружба, пожалуй, является самой обычной формой любви.
Она посмотрела на него с изумлением.
— Ты рассердишься, если я буду откровенен?
— Нет.
— Ради бога, поезжай в Париж, — посоветовал он.
В аэропорту Шарля де Голля Лисбет приземлилась в половине третьего дня, после чего доехала на экспрессе до Триумфальной арки и два часа бродила по ближайшим кварталам в поисках свободного гостиничного номера. Пройдя в южную сторону, к Сене, она наконец получила номер в маленькой гостинице «Виктор Гюго» на рю Коперник.
Приняв душ, она позвонила Мириам By, и они встретились около девяти вечера в баре поблизости от Нотр-Дам. Мириам By пришла в белой рубашке и пиджаке и выглядела прекрасно. Лисбет сразу смутилась. Они расцеловались.
— Я очень сожалею, что никак не проявлялась и не пришла на суд, — сказала Мириам By.
— Все нормально. Суд в любом случае проходил за закрытыми дверьми.
— Я три недели пролежала в больнице, а потом обнаружила дома, на Лундагатан, полный хаос. Я не могла спать, мне снились кошмары про этого проклятого Нидермана. Я позвонила маме и сказала, что хочу приехать.
Лисбет кивнула.
— Прости меня.
— Не валяй дурака. Ведь я приехала сюда, чтобы просить прощения у тебя.
— С чего вдруг?
— Я не подумала. Мне просто не пришло в голову, что я подвергаю тебя смертельной опасности, когда поселила в квартире, которая по-прежнему считалась моей. Я виновата в том, что тебя чуть не убили. Если ты меня ненавидишь, я это пойму.
Мириам By смотрела на нее растерянно.
— Я так даже не думала. Меня пытался убить Рональд Нидерман, а не ты.
Они немного посидели молча.
— Вот оно что, — наконец произнесла Лисбет.
— Да? — откликнулась Мириам By.
— Я приехала следом за тобой не потому, что влюблена в тебя, — сказала Лисбет.
Мириам кивнула.
— У нас получался чертовски хороший секс, но я в тебя не влюблена, — подчеркнула она.
— Лисбет… я думаю…
— Я хотела сказать, что надеюсь… черт.
— Что?
— У меня не так много друзей…
Мириам By кивнула:
— Я еще немного задержусь в Париже. Моя учеба дома пошла прахом, и я записалась в здешний университет. Придется остаться тут минимум на год.
Лисбет кивнула.
— Дальше не знаю. Но я вернусь в Стокгольм. Я продолжаю платить за квартиру на Лундагатан и хотела бы ее сохранить. Если ты не против.
— Квартира твоя. Делай с ней, что хочешь.
— Лисбет, ты совершенно особый человек. Я бы очень хотела остаться твоим другом.
