Николай Лузан - Фантом
В райотделе они застали одного дежурного. Остальные сотрудники отправились, кто на явки с агентами, кто на операцию, и лишь редкие счастливцы разошлись по домам. Кавказ с Омаром остались в дежурке коротать время за чашкой кофе, а Николай с Юрием прошли в кабинет начальника, чтобы доложить Гольцеву. ВЧ-связь работала исправно, и Кочубей быстро дозвонился до него. Судя по тону, с которого начался разговор, тот был на взводе.
— Коля, где вас черти носят? Я тут как на иголках! — обрушился на него Гольцев.
— Виктор Александрович, так мы же не на прогулке. Явку с Кахой проводили, получили…
— Вы что, к нему в Тбилиси ходили? — перебил Гольцев и раздраженно бросил: — Четыре часа прошло, а от вас ни слуху ни духу! И что прикажешь думать?
— Все нормально, Виктор Александрович! Есть серьезная информация.
— Да погоди ты со своей информацией! Я сыт ей по горло, и одна горячее другой! За последние сутки два захвата в вашем районе! В нижней зоне — перестрелка. Абхазы потеряли одного пограничника. А вы по ночам под носом у диверсантов раскатываете. Ты что, забыл про приказ Градова? Так я напомню! Явки с закордонной агентурой проводить только в светлое время суток! Чего тут неясного? Заканчивай с этой партизанщиной!
Это уже задело за живое Кочубея. Гольцев вместо того, чтобы вести речь о деле — полученной оперативной информации, распекал его, как желторотого опера. Остащенко по обрывкам фраз и выражению лица друга догадался: они попали под горячую начальственную руку. Но характер есть характер, и, не удержавшись, он с сарказмом заметил:
— Коля, а я тебя предупреждал: перед тем как докладывать шефу, надо щелкнуть каблуками перед трубкой.
— Да иди ты! — огрызнулся Кочубей.
В следующую секунду трубка накалилась от рева Гольцева:
— Чт-о?! Кочубей, ты-ты че себе позволяешь?! Крышу совсем снесло?
— Виктор Александрович! Виктор Александрович! — пытался вставить слово Николай!
— Молчать! В конец оборзел! Я тебя, умника, научу родину любить. Я…
— Это не вам! Это Остащенко. Он тут советы раздает. Извините, вы не так поняли. Я…
— Советы? Советчики хреновы! Больно грамотными стали! Приказы старших надо выполнять!
— Виктор Александрович, за что нас так утюжить? Мы же ничего не нарушили. Явку с Кахой проводили в дневное время.
— Скажи еще, что у вас там солнце не заходит.
— Нет, уже зашло, но льет как из ведра, а дорога — одно название. До Гала два часа добирались. В конце концов, мы в контрразведке или в конторе работаем?
— Ладно, хорош меня агитировать! Докладывай по существу! — сменил гнев на милость Гольцев.
Кочубей, проглотив обиду, перешел к докладу:
— Если в нескольких словах, то, судя по всему, грузины затевают что-то серьезное. По данным Кахи, накануне в Сенаки из Алексеевки перебросили два «Апача», склад боезапаса забили под завязку. Израильские спецы закончили оборудование новой авионикой трех «Сушек». Самолеты ввели в боевой состав и перебросили из Вазиани в Копитнари. Позавчера в Зугдиди прибыла рота спецназа…
— Можешь не продолжать. По другим каналам мы получаем аналогичную информацию, — остановил его Гольцев и распорядился: — Обобщи, что имеешь и на мое имя запиской по Вч.
— Есть, Виктор Александрович, — принял к исполнению Кочубей и поинтересовался: — Какие еще будут указания?
— Указания? А с чего это ты вдруг стал такой уставной? — с ехидцей спросил Гольцев.
— Вы же обещали научить меня начальство любить.
— Коля, опять нарываешься. Ты меня с ней, Родиной, не путай. Я думаю, мы друг друга поняли. Так?
— Да, Виктор Александрович.
— Как говориться, проехали и забыли. Где ночевать собираетесь?
— Обсохнем, подзаправимся в райотделе и потом в Сухум. В крайнем случае у миротвоцев в Очамчире заночуем.
— На ночь глядя?
— Так не первый же раз, Виктор Александрович?
— Раз на раз не приходится. Сам же говорил, грузины что-то затевают. Можете на засаду нарваться. Поэтому оставайтесь в райотделе. А утром с военной колонной в Сухум.
— Есть! — подчинился Николай. Промокшая до нитки камуфляжка и пустой желудок, напомнивший о себе бурчанием, не располагали к дороге, и в душе он был рад такому решению Гольцева.
— Все решили. Завтра жду в отделе Быстронога. А сейчас направляй записку! — потребовал тот.
— Через час будет лежать у вас на столе! — заверил Кочубей.
— В общем, Коля, ты меня понял: чтобы не было трепежу надо делать все по чертежу, — закончил разговор своей любимой присказкой Гольцев.
И тут снова под руку Кочубея полез Остащенко. Изобразив на своей хитрющей физиономии само усердие, он заговорил елейным тоном:
— Коля, обязательно скажи шефу, я уже бегу за бумажечкой и ручкой.
Николай показал ему кулак и, положив трубку, не удержался от упрека:
— Юра, ну кто тебя просил лезть с этим чертовым каблуком! Шеф и без того на взводе.
— Извини, товарищ начальник, я не виноват, что ты, вместо того чтобы лизнуть, взял да гавкнул. Я только инициативу проявил и хотел…
— Не пошел бы ты с ней куда подальше. А если шеф подумал, что я его и вправду послал? — все еще терзался Кочубей.
— Не заморачивайся, Коля! Станешь ты полковником! Это я тебе говорю старый майор, у которого погоны давно звезду просят. Александрыч — нормальный мужик, и с юмором у него все в порядке.
— Ладно, проехали, — остыл Николай и предложил: — Давай строчить докладную.
Они взяли ручки и принялись за ее составление. Информация, полученная от Кахи и Баграта, носила конкретный характер и потому легко ложилась на бумагу. Через сорок минут докладная была готова. Кочубей пробежался по тексту и, не найдя ляпов, зачитал ее по телефону дежурному по отделу Быстронога и затем поджег. Не успела она догореть, как на него снова насел Остащенко:
— Товарищ начальник, пора бы подумать и о более существенных вещах, чем самолеты, вертолеты и шпионы. Не знаю, как у тебя, но у меня во всю желудок марш играет.
— А у меня чечетку, зови ребят! — поддержал Николай.
Юрий вышел из кабинета и гаркнул:
— Дневальный? Тащи станок рубальный!
В ответ в конце коридора приоткрылась дверь, и показались две расплывшиеся в улыбках физиономии.
— Уже притащили. Осталось только хлеборезки включить. Давайте к нам! — позвал Кавказ.
Кочубей пригласил присоединиться к ним дежурного по райотделу, но тот, сославшись на службу, вежливо отказался. Кавказ с Омаром не постеснялись, чтобы содержимое отделовского холодильника и домашние припасы дежурного перекочевали на стол. На блюде аппетитно сахарились и сами просились в рот порезанные крупными долями местные помидоры, щедро пересыпанные перцем. Ломоть копченой говядины едва уместился на румяном лаваше. За горкой из петрушки, кинзы и укропа проглядывали запотевшая бутылка с чачей и еще парочка с минералкой. Рядом с ними алел спелой мякотью знаменитый кутолский арбуз.
— Молодцы, ребята! Зря время не теряли! Есть где желудку разгуляться! — воскликнул довольный Остащенко, стащил с себя мокрую куртку, повесил на спинку стула и подсел к столу.
Его примеру последовали остальные. В тусклом свете устало подмигивающей лампочки — местная, давно дышавшая на ладан подстанция едва справлялась с нагрузкой, их загорелые мускулистые торсы напоминали бронзовые скульптуры атлетов. Омар взял на себя роль тамады и потянулся к бутылке с чачей. Холодная струйка брильянтовой россыпью расплескалась на стенках рюмок, а одна осталась пустой.
— Кавказ, может, все-таки пять капель? Погода собачья, как бы чего не подхватить! — предложил Юрий.
— Насчет этого не волнуйся, — хмыкнул тот и потянулся к бутылке с водой.
— Кавказ, но надо же когда-то начинать. Шестнадцать лет в Абхазии — это срок! — поддержал друга Кочубей.
— Вера не позволяет, — деликатно заметил Кавказ и налил в стакан минералки.
— Вера? А эту звать чача, и она не против, — хохотнул Юрий.
— Не могу, — упрямо стоял на своем Кавказ.
— Нет, я не понимаю такой веры, да еще в Абхазии?! — посетовал Омар и, с сочувствием посмотрев на Кавказа, утешил: — Материться ты уже научился, поживешь еще пару годков, а там и пить начнешь.
Дружный смех, который давно не слышали стены этого кабинета, разбудил сонную тишину, и, когда стих, Юрий поторопил:
— Омар, соловья баснями не кормят. У нас, военных, так говорят: между первой и второй пуля не должна пролететь. А мы еще до первой не добрались.
Омар поднял рюмку — с его лица исчезла ироничная улыбка, и заговорил так, будто возносил молитву:
— Господи, мы благодарны тебе за то, что даровал нам эту прекрасную землю. За то, что…
— Вот за нее вы и страдаете, — обронил Юрий.
— А Россия? Многие спят и видят, как бы от нее кусок оттяпать, — заметил Николай.
