Алекс Тарн - Эль-Таалена
Все так же всхлипывая, Брандт натянул на себя рубашку и вынул из нагрудного кармана ручку.
«Может, я лучше напишу?» — проговорил он с робкой надеждой в голосе.
«Да где ж ты писать-то будешь? — участливо спросил Моше. — Бумаги у нас нету.»
Брандт неопределенно пожал плечами и ткнул ручкой в пространство.
«Да вот…» — сказал он, нажимая кнопку и выпуская два заряда иголок в сторону широкоплечего парня с пистолетом.
В следующее мгновение кулак Брандта уже пришел в сокрушительное соприкосновение с гладко выбритым подбородком Моше. Мила тоже не подкачала. Невозможным образом выпрыгнув из сидячего положения, ударом ноги она свалила потянувшегося было за пистолетом амбала, приземлилась на бок и, подхватив выпавшее оружие, дважды выстрелила в оторопевшего у входной двери сторожа. Брандт перевел дыхание и наклонился над Моше. К его удивлению, тот пришел в себя почти сразу.
«Неважно на чем писать, Моше, — сказал Брандт почти по-дружески. — Было бы что. А что — есть.»
И он снова нокаутировал Моше, на этот раз посильнее, чтобы оставить себе время осмотреться.
Широкоплечий парень был мертв, увы, вместе с Гришей. Отравленные иголки сделали свое дело, но парень успел таки нажать на спусковой крючок. Пуля вошла Грише в висок. Брандт вышел в бар и проверил четвертого. В глаз и в сердце… покойник. Ай да Мила! Он вернулся в комнату. Мила, подбоченясь, и поигрывая пистолетом, стояла над поверженным амбалом. Тот сплюнул кровь и с ненавистью взглянул на нее.
«Стреляй, шлюха! Стреляй! Надо было вас тогда разменять. Знал я… стреляй!»
«Ну вот… — нараспев сказала Мила. — Заладил: шлюха да шлюха… а это слово для женщины обидное, да. Или как ты сказал? — „была женщина“? Была, да? Я-то женщиной была и осталась, а вот ты мужчиной снова не станешь. Не веришь? А вот…»
Она дважды выстрелила, целясь в амбаловы гениталии. Амбал взвизгнул неожиданно тонко и скорчился у милиных ног. Брандт поморщился.
«Зачем, Мила? Больно ведь.»
«Ничего, — сказала Мила мстительно. — Страдание облагораживает. Смотри, он становится все больше и больше похож на человека. С каждой секундой. Даже удивительно, как иногда кастрация помогает мужику…»
Брандт подобрал второй пистолет и положил пытке конец.
«Ладно, — он повернулся к Моше. — Хватит пока трупов. Вон сколько намолотили… С этим надо бы поговорить — кто они, да откуда. Жаль, я его так сильно вырубил. Теперь жди пока очухается.»
«Ну-ну… — Мила с сомнением покачала головой. — Он уже очухался, Дэвид, посмотри повнимательнее. И вообще, не спускай с него глаз. А я пока поищу кой-чего.»
Она вышла из комнаты. К удивлению Брандта, Моше и в самом деле приходил в себя. На памяти особого агента Ее Величества никогда еще люди не оправлялись так быстро от фирменного брандтовского правого хука… даже от двух хуков подряд! Странно, очень странно… Конечно, мужичок коренастенький, жилистый… но ведь в летах — хорошо за пятьдесят, а то и к шестидесяти. Брандт с недоумением и упреком посмотрел на свой недоработавший кулак. Тот обиженно пожал фалангами пальцев: мол, чего ты от меня хочешь?.. я свое дело делаю… а не нравится — дерись головой, она у тебя все равно на большее не способна. Ну вот… Не желая усугублять ссору, Брандт сунул руку в карман.
Моше тем временем молча оглядывал комнату, как бы свыкаясь с новой для себя ситуацией. Брандт присел на диван и по-приятельски хлопнул его по колену.
«Ну как он, пейзаж после битвы? Нравится?»
Моше молчал.
«Да чего ж ты стал такой нелюдимый? — огорчился Брандт. — Нехорошо так, невежливо. Или обиделся на что? Тогда тем более выскажись. Не держи обиду в животе, а то, неровен час, сам отравишься. — Брандт назидательно воздел указательный палец и изрек: — Откровенность — основа дружеских отношений.»
Моше продолжал молчать. Но в нем явно произошла какая-то перемена. Теперь он сидел, напряженно согнувшись, сжав колени волосатыми руками и пристально глядя в пол. Брандту даже показалось, что он издает какой-то низкий утробный звук, похожий на рычание. Хотя, при чем тут рычание? Наверное, бурчит в животе у старика… газы и так далее; а может, и вовсе не от него эти звуки: просто трубы водопроводные шумят, трубят отбой бывшему гришиному королевству…
«Ну так что?» — продолжил Брандт и осекся, уставившись на кисти рук своего неразговорчивого соседа.
С руками Моше происходили медленные, но заметные изменения. И прежде волосатые, они волосатели еще больше, прямо на глазах; черные жирные ростки, ощутимо шевелясь, выползали наружу, и оттого вся тыльная сторона ладони походила на кусок кишащей червями падали. Ногти загрубели и выросли, скрутившись внутрь, на манер собачьих… собачьих? — волчьих когтей, отличаясь от них разве что более острыми окончаниями. Большой палец, наоборот, уменьшался, одновременно отступая вверх по руке… по руке? — по лапе… в направлении локтя. Брандт потряс головой, отгоняя наваждение. «Что за чертовщина?» — подумал он, поднимая глаза.
Моше… Моше? — незнакомое, ужасное существо, прежде называвшееся этим именем, уже глядело прямо на него хищным, немигающим взглядом налитых кровью, гноящихся глаз. Кожа на ли… кожа на морде шевелилась, обрастая, как и руки, черным лоснящимся волосяным покровом. Приоткрытая гнилозубая пасть источала невыносимый смрад. В кожистых слюнявых углах ее пузырилась зеленоватая пена. Чудовище угрожающе подняло когтистую лапу и зарычало хриплым утробным рыком.
Это вывело Брандта из столбняка. Он вскочил и ударил правой, левой и снова правой, вкладывая в отработанные годами движения всю силу и вес своего тренированного тела. Каждый из этих ударов мог убить человека, но чудовище только мотнуло мордой из стороны в сторону. Не переставая рычать, оно поднялось на задние лапы, поражая своими устрашающими размерами и, даже не замахиваясь, каким-то ленивым движением отбросило Брандта в дальний угол. Брандт успел поставить защиту, но удар был настолько силен, что он отлетел на добрых два метра, рухнув между стеной и диваном. Самое неприятное заключалось в том, что чертов пистолет вывалился из-за пояса и теперь лежал вне пределов досягаемости. Потрясенный агент Ее Величества принялся барахтаться, пытаясь встать. Но чудовище явно не собиралось предоставлять ему такую возможность. Рыча, оно сделало два шага и занесло над поверженным Брандтом свою когтистую лапу. Впервые в жизни Брандт пожалел, что не выучил ни одной подходящей молитвы.
Но удара не последовало. Рычание смешалось с треском выстрелов. Это Мила, стоя в дверном проеме, открыла беглый огонь сразу из двух пистолетов. Поразительно, но чудовище держалось на ногах, даже получив несколько восьмимиллиметровых зарядов, и только потом рухнуло на пол, дергаясь и испуская зловоние из всех своих дыр и отверстий — как естественных, так и благоприобретенных в результате интенсивной милиной работы. Мила стреляла, пока не вышли обе обоймы.
«Ничего себе… — пробормотал Брандт, выбираясь наконец из своей щели и потирая ушибленные ребра. — Преклоняюсь перед израильской биологией. Вывести такую сокрушительную разновидность спецназа… и ведь, главное, никто ни сном ни духом… никто ничего не знает — ни мы, ни штатники, ни русские, ни китайцы… Просто супер!»
«Заткнись! — оборвала его Мила. — Это еще не конец. Взгляни…»
Чудовище и в самом деле проявляло признаки жизни. Изумленный Брандт поднял пистолет.
«Нет, не так…» — Мила нагнулась и подобрала с пола короткую и толстую суковатую палку — в точности такую же, какие Брандт во множестве видел в пяти грузовых контейнерах судна «Эль-Таалена»… такую же, только заостренную с одного конца.
«О! — воскликнул Брандт. — Приятно встретить в такой глуши старого знакомого. Господин березовый швырок!»
Мила закатила глаза и вздохнула.
«Дэвид! — сказала она устало. — Я всегда знала, что ты придурок, но не настолько же… Принеси-ка сюда кадушку из мыльной.»
«Кадушку? Зачем?»
«А ты что, видишь здесь молоток? Ну быстро! Не видишь — он приходит в себя!»
Недоумевающий Брандт подчинился. В мыльной он быстро нашел тяжелую деревянную кадушку, и вытряхнул их нее мокнущие веники.
«Какую воду налить? Холодную?»
«Кретин! Пустую! Неси сюда! Быстрее!»
Брандт вернулся в комнату. Мила уже сидела на корточках возле поверженного чудовища и держала палку заостренным концом вниз.
«Слушай внимательно, — сказала он скороговоркой. — И я очень надеюсь, что твоего прославленного интеллекта хватит на то, чтобы попасть по колу, а не по моей голове. Я буду держать, а ты забивай — кадушкой, как молотком. Понял?»
Брандт пожал плечами. Чудовище шевельнулось.
«Бей!» — благим матом заорала Мила.
Брандт занес кадушку и ударил. Кол вошел с одного удара, гладко, как в масло. К потолку взвился фонтан вонючей зеленой жидкости. Электричество мигнуло и откуда-то сверху послышался тихий стон, почти вздох.
