Александр Афанасьев - Сожженные мосты часть 1
Сотник подумал
– Давай один. Но тогда еще четыре броника дай, на окна в Егере повесить… и саперных зарядов еще дай.
– Заряды то тебе зачем?
– Надо.
– У тебя же сапера в штате нет.
– Я и есть сапер. Нештатный. Подумай сам – набредем на схрон или аэродром тайный. Что с ними делать? А так – подорвем и все, чтобы не было больше. И аккумулятор не забывай, аккумулятор надо.
Так, наседая внаглую, помимо пулемета и аккумулятора сотник Велехов получил еще один ПКМС, два ящика с тротиловыми шашками, бухту детонирующего шнура ДШ-А, несколько электрических машинок для подрыва старого образца. Вот как надо – сам себя не обеспечишь – никто не позаботится.
Погрузив все в машину, доехали обратно до мехпарка. Вчетвером сменили аккумулятор на выстреле – и машина радостно взревела мотором, приветствуя своих новых хозяев. Поставили КОРД, ПКМС тоже поначалу поставили, но потом сняли. Велехов решил держать его при себе в шкафчике с другим вооружением и брать по надобности.
Проверили люки и крепления для пулеметов – на этой модели броневика десантные люки в крыше откидывались "наружу", превращаясь в своего рода щит, прикрывающий бойца от дороги. Десантироваться неудобно – но есть ведь еще большой люк в корме и люк, ведущий к сидению водителя. А это – как раз при обстреле, чтобы прикрываясь люком отстреливаться в ответ из штатного, либо установив пулемет – из пулемета. На Востоке бывает и все шесть пулеметов ставят – машина как еж, ощетинившийся стволами, получается.
Вернулись – залегли "на боковую". Хороший солдат засыпает сразу, как только представляется возможность – никогда не знаешь, когда такая возможность представится в следующий раз…
Вечером, в двадцать нуль-нуль по местному времени, состоялось оперативное совещание офицерского состава части. Началось оно с представления вновь прибывшего, потом есаул Дыбенко долго и с удовольствием костерил последними словами казачье – опять обнаружили в расположении спирт. Казаки такого никогда не упустят – но случаи, когда подсовывали метиловый спирт, и люди из-за этого слепли, или вообще намертво травились – были и не раз.
Спирт, конечно же, из трофеев, утаили. Поэтому и решили: не может быть, чтобы он был паленым. Но в том то и дело что бывает в жизни – всякое.
Потом доложили о ходе выполнения поставленных задач, об обстановке в секторах ответственности, распределили новые задачи. Велехову пока ничего не дали и это правильно – надо несколько дней чтобы с обстановкой ознакомиться, разведке без этого – никак. Заканчивая совещание, есаул еще раз – для закрепления – в сильно нецензурной форме объяснил, что с кем будет, если он опять найдет в расположении части спирт.
После совещания, сотник поймал взгляд своего непосредственного начальника, замбоя, подъесаула Чернова. Тот едва заметно кивнул. Отошли.
– Куришь? – спросил Чернов, доставая сигарету из пачки дорогого, не пайкового "Князя Владимира".
– Нет.
– Что так?
– А в засаде попробуй – три дня без курева? Проклянешь все на свете, лучше уж вообще не курить.
Подъесаул расхохотался, едва не выронив подпаленную сигарету.
– Продуманный, ты, сотник. Ничего что я на "ты"?
– Да нормально. У нас поговорка бытует: "вы" – это вы..у, выдеру, высушу.
– Оно так. Здесь первая командировка?
– Верно.
– А крайняя где была?
– Крайняя… В Аравию мотался. Вышки охранял, нефтеперегонные заводы. Местную гвардию обучал.
– И как?
Сотник сплюнул
– Жить можно. Но хреново. Правда, два жалования платят. Жарко, ажник дышать нечем, от солнца солнечный удар – запросто. Всякой дряни полно – змеи, скорпионы, многоножки. Лихорадку – тоже запросто подхватить. Воду во многих местах – пить нельзя, не вскипятив.
– А вояки местные?
– Вояки? Тяжко с ними. Пять раз в день все бросают – встают на намаз, Аллаху молиться. Ураза – днем не жрут, ночами нажираются. Рамадан – вообще небоеспособны. Там где офицер нормальный, следит за всем – там боеспособные части. А где офицеру все до лампочки – вооруженный сброд.
– Да? А говорили – есть нормальные специалисты.
– Это если одиночки. Есть – нормальные, даже очень нормальные специалисты, те кто училище закончил а еще лучше те, кто с детства в русском кадетском корпусе обучался. Вот те – нормальные специалисты, но они специально стремятся с русскими служить, а не со своими. А кого так набирают – лучше бы не набирали…
– Понятно…
Подъесаул выпустил густой клуб дыма, понаблюдал, как он медленно уплывает в расцвеченное мириадами звезд небо.
– А где что?
– Бардак полный здесь, вот что… – подъесаул смачно выругался
– Слушай, Дмитрий… – спросил Велехов – если здесь такой бардак, почему здесь мы в командировки мотаемся? Почему нас нанимают? Почему регулярной армии нету?
Чернов посмотрел на него недоумевающе.
– Понятно… Хорошо, доведу раз не знаешь – в двадцатые годы был подписан Берлинский мирный договор. По этому договору каждая из договаривающихся сторон обязана была отвести регулярные воинские части от границы не менее, чем на восемьдесят километров, создав пограничную демилитаризованную зону. Но разрешались части народного ополчения и таможня. Вот мы, казаки – и есть части ополчения, иррегулярные части вроде как. Наемники. С той стороны то же самое – ландвер******* стоит, вояки так себе. Тут и так – скандал на скандале и Австро-Венгрия и Священная Римская Империя и Британская Империя требуют признать казаков частями регулярной армии. Мы – не признаем, потому что мы и впрямь ополчение. Вот и мотаемся по командировкам. Хорошо хоть техники вдоволь дали, потому что в оперативном штабе Круга тоже не дураки сидят. Количество частей ополчения в приграничной зоне ограничено, а вот техники – нет за исключением артиллерии и самолетов. Когда договор мирный подписывали – ничего и не было кроме артиллерии и самолетов. Вот поэтому нас так мало тут, а техники нам дают сколько надо, за исключением артиллерии, потому как тут – мирные селения. В технике мы не ограничены.
– Понятно… – сплюнул на землю сотник
– Тебе матчасть выдали нормально?
– Нормально, проверили.
– Сколько тебе времени надо, чтобы ознакомиться с обстановкой?
– Трое суток.
Подъесаул усмехнулся.
– Извини – сутки. Потом нагружу сверх всякой меры. Людей совсем нет, каждый человек на счету. У нас тут и так – считай наш есаул это весь штаб, остальные все боевые. Я и сам в поле хожу. Сектор нашей ответственности видел?
– В три раза больше чем мы закрыть можем, если принять во внимание рельеф.
– То-то и оно. Здесь, чтобы границу перекрыть ночью надо посты в десяти метрах друг от друга ставить. Так что иди, отдыхай. Пока можешь.
Сотник остановил вопросом уже потушившего сигарету Чернова
– Дмитрий… а что там Дыбенко про какого то таможенного офицера говорил? Что-то связанное с агентурной разведкой.
Чернов остановился
– Не было его пока. Он перед нами не отчитывается, просто в курс ставит. Прикомандированный. Будет – познакомлю. Пойдем – я карту тебе дам, для работы.
* замбой – заместитель командира части по боевой подготовке
** зампотыл – заместитель командира части по тыловому обеспечению.
*** Выстрел – двух и трехосные дешевые броневики, сильно похожие на БТР-152, но больше размером, на гражданском шасси АМО. Вооружение – в стандарте один пулемет НСВ 12,7 и один АГС, но в крыше есть шесть больших люков и у каждого – пулеметное крепление. То есть теоретически, на длинном "Выстреле" можно разместить до 6 ПКМ. Вес примерно 16 тонн у трехосного.
**** Дашка, ДШК 12,7, старый, но очень надежный пулемет
***** НСВ – пулемет Никитина-Соколова-Волкова, калибр 12,7. Восьмикратный оптический прицел в комплекте, мощное и дальнобойное оружие
****** КОРД – модернизированный НСВ
******* ландвер – народное ополчение Священной римской империи и Австро-Венгрии
30 мая 2002 года
Аэропорт Мехрабад
Тегеран, Персия
Экипаж был опытный – приземления я даже не почувствовал. Просто в какой-то момент взвыли моторы, переходя на реверс – и самолет начал замедлять скорость…
Тегеран…
Это не Багдад, город тысячи и одной ночи, город-сказка на русском Востоке, город – центр, город почти что столица, город – штаб-квартира всех работающих на русском Востоке компаний, город, утопающий в нефтяных деньгах. Это не Бейрут, загадочный и манящий, стремительно отстраивающийся, блистающий великолепием побережья с его небоскребами, бульваром Корниш, яхтенными стоянками. Тегеран был своим – и одновременно чужим, современным – и одновременно древним, привлекательным – но где-то и опасным. И стоило мне только ступить на трап, как я уловил, буквально кожей почувствовал что-то недоброе. И дело не в предостережении Путилова, что не стоит воспринимать этот город как свой. Просто здесь и в самом деле что-то было… такое.
