Лев Гурский - Спасти президента

К недостаткам романа следует отнести разве что удивительную для жителя столь терпимого Вашингтона гомофобию. Прототип Изюмова, одного из кандидатов на президентское кресло, эту карту давным-давно отыграл и теперь занят куда более интересными играми. Так что данная линия выглядит в романе несколько архаично и мы имеем дело, скорее, с персонажем первого романа, а не с реальным прозаиком в очках и кожаной куртке, редактором периодического издания и лидером новенькой партии.

Не желая портить читателям удовольствия от текста, умолчу о головоломных перипетиях романа и отмечу основное — внелитературное — впечатление, которое остается по прочтении.

К дуракам и дорогам — традиционным бедам России по сложившемуся стереотипу — теперь следует добавить еще и регламент. Здравый смысл как-то не очень уживается у нас с политическим интересом, и регламент — как раз та результирующая, которая может вывезти любую кривую (к некоторым событиям, увы, следует добавить — могла. И в 1993-м, и перед вводом войск в Чечню). Но, ведь если звезды не зажигают, то ведь это тоже кому-нибудь нужно, не так ли?..

«Спасти президента» — лучшая книга Гурского. Она перепрыгивает границы массовой литературы и вторгается в область куда более серьезную. Эту книгу захлопываешь, как веки Вия. Мы увидели самое ужасное, что может произойти. И, вопреки всему, остались живы. Значит, в организме присутствует какое-то мощное противоядие...

Льва Гурского, хотя и выделяя за талант, традиционно сопрягают с королями лотков — Тополем, Незнанским, Доценко, Марининой. На мой взгляд, это несправедливо. Массовый жанр разнороден, в него легко вписываются такие культурные полюса, как песни Высоцкого и романы роз, из детективов — Конан Дойл с Честертоном и «Анти-киллер-2». Я не буду нести заумь по поводу промежуточного искусства с его остросюжетностью для бедных и грандиозным под- и контекстом для посвященных, но предложу критерий, хотя и субъективный, однако самый верный — удовольствие от чтения... Гурского я читаю с удовольствием. Тем более приятно, что в последнем своем романе Гурский далеко позади оставил свои прежние флажки.

Этот автор любит готовые конструкции — в причудливый лабиринт тщательно продуманного сюжета он запускает персонажей и как рассказчик убирается из текста восвояси, растворяясь в монологах героев. В «Спасти президента» к любимым персонажам Гурского, знакомым по прежним книгам, прибавляются, цитирую аннотацию: «высшие правительственные чиновники, руководство кремлевской администрации, деятели разнообразных оппозиций, иностранные дипломаты, тележурналисты, военные, киллеры»... Неплохой букетик, вполне голливудский набор, фигуры затейливого пасьянса, где сходится из трех один... Гурского часто и справедливо упрекают, что при подобной манере письма его герои лишены индивидуальностей, выглядят картонными муляжами, не имеют характеров и изъясняются в точности как сам Гурский в кухонном дружеском застолье. К новому роману эти упреки можно отнести лишь отчасти. Безусловно, Макс Лаптев по-прежнему почти не имеет лица, а Мститель получился мутным фотороботом; индивидуализация же «регента» Болеслава и соратника Генерала Панина крайне убога — у первого она ограничена воспоминаниями о школьном учительстве, у второго вышла из бездонной кладези армейского фольклора и обширной галереи образов служак Царю, отцов солдатам; но зато писатель Фердинанд Изюмов в романе потрясающе-живой, человек из плоти и крови, нелепый, с его идиотской тягой к публичности и трогательным желанием (как выясняется, неисполнимым) написать умную книгу, где ни разу не упомянуть слово «жопа». Изюмов козлом скачет по столичным тусовкам, строит свою голубую гвардию, камуфлирует молоденькую любовницу из народа (буквально — из петеушной общаги) под бой-френда и тем самым ярче всех в романе иллюстрирует карнавальные и абсурдные реалии российской современности. Глубокое и насмешливое знание которой Гурским традиционно вызывает ревниво-подозрительное недоумение — как это, мол, не вылезая из Вашингтона?.. У разоблачителей и завистников Гурского при чтении куда-то пропадает здравый смысл, хочется им посоветовать: господа, проснитесь, не обокрали вас, ибо отнюдь не бином Ньютона наша паршивая и бесценная жизнь в нынешнем отечестве, хотя, может, кому-то бы очень хотелось, чтобы так и было...

Правда, бальзам на раны рецензентам на сей раз у Гурского припасен: почти интеллигентные мыслеизвержения Мстителя, странные для двоечника Игоря Исаева (мирское имя Мстителя), диснеевские картинки его армейских воспоминаний, описание марихуанного кайфа, восходящее к советским антинаркотическим брошюркам времен перестройки. Ну да, не кончал стройбатовских университетов Гурский, и нелепо предположить знание свойств марихуаны не понаслышке в почтенном вашингтонском юристе.

Основоположник нового для русской литературы жанра — политического триллера-памфлета, — Гурский после очередного творения как манны небесной поджидает скандала. Скандализированные поп-знаменитости, братья-бумагомаратели, газетные и телевизионные люди — это, конечно, хорошо, но вожделенней всех прочих в этом смысле политики, что чем выше рангом, тем лучше. Думаю, на «Спасти президента» Гурский в этом плане возлагает большие надежды. И если «Десять негритят» г-жи А. Кристи — детектив, у Говорухина они же — драма, то четыре кандидата в президенты у Гурского — мрачноватая, чернушная, как в средневековом уличном театре, но все-таки комедия. За гранью каких бы то ни было иллюзий о «европейско-американской модели» или «особом, третьем пути», личных симпатий и политкорректности.

Вам чего бы хотелось? Остренького? Кисленького? С душком? Для отдыха? Или, не дай бог, для ума? Что ж, получайте. Господин Лев Гурский написал новую книжку. Предыдущая называлась «Убить Президента», и там речь шла о том, как его спасти. Эта — «Спасти Президента» — о том, как сделать вид, что Президент еще жив. Желающие почитать крутой боевик получат от книги свое удовольствие; интеллектуалы, которых не отпугнет оптимистическая желто-красно-зеленая рука на обложке и слово «остросюжетный» в аннотации, — свое. У кого удовольствия будет больше — не знаю. Наверное, у интеллектуалов: Гурский щедро накормит их скрытыми и явными цитатами. Названия глав — «Накануне», «Маскарад» и «Мертвые души» — это лишь малая часть литературной игры автора с читателем. От «Это же пластит, достаточно и половины дозы» до «Разве я сторож курве твоей?» — цитаты на все вкусы и уровни образования. И, конечно, Пушкин. Написанное в прошлом веке «Сбились мы, что делать нам» было впоследствии удачно сокращено до «Что делать?», чтобы через сотню лет превратиться в классную бубнилку для Мстителя-афганца из «Спасти Президента»: «Каждый куплет примерно равнялся семи патронам. Так что когда я приближался к "пню-иль-волку”, это означало скорую смену автоматного магазина».

Удивительны, полны и несомненны знания автора о российской действительности, ядовит стиль его, а предлагаемый способ решения проблем — безошибочен. Гурский уехал в Соединенные Штаты полтора десятка лет назад. Но до сих пор помнит и московскую топографию, и замашки здешних политиков, и российский характер. Все, что другой назвал бы родиной и ругал на кухне, Гурский с неподражаемым черным юмором описывает в своей книжке.

«Спасти Президента» — варево на любой вкус: тут и ветераны-афганцы, и фашисты-поганцы, и еле живой демократ, и основательно мертвый коммунист. Продажные журналисты и поддельные педерасты. Капитан ФСБ и врач ЦКБ. Премьер-министр Украины, не знающий, что написал украинский классик, и бывший учитель русского языка, а ныне глава администрации президента России. Каждой твари по паре, каждому Сеньке по шапке, всяк сверчок со своим шестком, а некоторые — с пистолетом, пулеметом, вертолетом или хотя бы презервативом. У всех персонажей есть какой-нибудь захудалый двойник, антипод или хотя бы жалкая тень. Героев много, очень много, слишком много. Но зато неизбежно возникает чувство глубокого удовлетворения, когда случайные, казалось бы, персонажи сталкиваются друг с другом, отчего запутанная проблема вдруг получает изящное, простое и необратимое решение. Нехитрая аллегория — демократический выбор из четырех мертвых кандидатов в Президенты. Тяжкая задача — разобраться в этой неразберихе. Задача вовсе невыполнимая — поверить в оправдания г-на Гурского: «Автор не несет никакой ответственности за возможные случайные совпадения имен, портретов, названий учреждений и населенных пунктов, а также какие-либо иные случаи непредсказуемого проникновения чистого вымысла в реальность». Как же, верьте, «чистого вымысла». А о чем же книжка? Только не говорите, что Гурский пишет о действительности, доведенной до абсурда. Главный коммунист, танцующий «Семь сорок» с колхозниками, — это не абсурд. Это возможное развитие событий. Писатель Изюмов, кандидат от гомосексуалистов, — это не абсурд. Это прогноз. Генерал, разъезжающий по могилам генералов всех стран, — это не абсурд. Это диагноз.