Фредерик Форсайт - День Шакала
Властям Франции не потребовалось много времени, чтобы осознать, что за волной ограблений стоит ОАС, которой по какой-то причине срочно потребовались деньги. Но только в первой половине августа, и совсем из другого источника, они узнали, чем вызвана эта внезапная охота за деньгами и драгоценностями.
Участившиеся за две последние недели июня нападения на банки и другие места хранения денег и драгоценностей вызвали бурные протесты и привели к тому, что этими делами занялся комиссар Морис Бувье, многоопытный руководитель бригады сыскной полиции. В своем кабинете в доме 36 по набережной д'Орфевр он подсчитал, что общая сумма захваченных денег и драгоценностей, с учетом их перепродажи, к концу июля перевалила за два миллиона новых франков, или 400 тысяч долларов. За вычетом расходов на подготовку налетов и оплату услуг бандитов сумма оставалась весьма приличная, и комиссар ломал голову над ее предназначением.
В конце июня на стол генерала Гибо, директора СДЭКЭ, легло донесение начальника римского бюро. В нем отмечалось, что три главаря ОАС, Марк Родин, Рене Монклер и Андре Кассон, поселились в отеле неподалеку от улицы Кондотти. Несмотря на высокую стоимость номеров, они сняли верхний этаж для себя, а расположенный под ним — для своих телохранителей. День и ночь охрану несли восемь бывших солдат Иностранного легиона, отъявленных головорезов. Родин, Монклер и Кассон не покидали верхнего этажа. Поначалу казалось, что они собрались на секретное совещание, но дни шли за днями и стало ясно, что они просто боятся стать жертвами похищения, не желая разделить участь Антуана Арго. Генерал Гибо мрачно усмехнулся при мысли о том, что его агенты перепугали до смерти трех руководителей террористической организации, и отправил донесение в соответствующее дело. Несмотря на все еще сохраняющуюся напряженность в отношениях между министерствами иностранных дел Франции и ФРГ из-за нарушения суверенитета ФРГ в отделе «Эден-Вольф» в феврале текущего года, Гибо был доволен действиями Отдела противодействия. Не испортило настроения и известие об особых мерах предосторожности, на которые пошли руководители ОАС. Но знакомство с досье Родина породило сомнения. Он не мог не спросить себя, а почему поддался панике такой бывалый боец? Опыт работы в СДЭКЭ и знание реалий политики и дипломатии убеждали в том, что едва ли ему удастся получить разрешение на еще одну подобную операцию. Истинная причина, побудившая оасовцев позаботиться о себе, открылась гораздо позднее.
* * *Конец июня и первую половину июля Шакал провел в Лондоне. Вернувшись из Австрии, он начал подбирать материалы о де Голле, а также его собственные работы. Визит в местную библиотеку позволил ему составить обширную библиографию. Затем, пользуясь вымышленной фамилией, он отправил письма со списком интересующих его публикаций в различные книжные магазины, указав обратным адресом Прейд-стрит, Паддингтон, и получил все книги по почте. Их он читал до глубокой ночи, знакомясь с жизненным путем хозяина Елисейского дворца, от детских лет до последнего времени. Львиная доля информации не имела практической ценности, но некоторые подмеченные авторами особенности характера де Голля он заносил в блокнот. Наиболее познавательным для него стал третий том мемуаров генерала «Острие меча», в котором де Голль особенно ярко выразил личное отношение к жизни, стране и своей судьбе.
Жадно поглощая страницу за страницей, Шакал методично продумывал будущую операцию, запасая в памяти те сведения, которые впоследствии могли бы понадобиться ему.
Но хотя произведения де Голля и книги, написанные самыми близкими к нему людьми, позволили Шакалу составить полное представление о гордом и надменном президенте Франции, он не мог ответить на главный вопрос, занимавший его с тех пор, как 15 июня в Вене он согласился на предложение Родина. Заканчивалась первая неделя июля, а он еще не решил, где, когда и как будет выполнено задание ОАС. Наконец он отправился в читальный зал Британского музея и, записавшись, как обычно, под вымышленной фамилией, начал просматривать подшивки ежедневной французской газеты «Фигаро».
Точно не известно, когда Шакал пришел к искомому ответу, но можно предположить, что в течение трех дней после 7 июля. За эти три дня, вдохновленный идеей, на которую навела его колонка светской хроники в номерах за 1962 год, Шакал просмотрел старые подшивки за все годы президентства де Голля. Теперь он точно знал, в какой день и час, независимо от погоды или самочувствия, невзирая на опасность, Шарль де Голль выйдет к людям. На этом закончился этап сбора информации. Шакал перешел к непосредственной подготовке покушения.
Долгие часы провел он, лежа на спине, уставившись в выкрашенный в кремовый цвет потолок спальни в своей квартире, до мельчайших подробностей продумывая каждый шаг.
Рассмотрев и отвергнув по меньшей мере дюжину вариантов, Шакал решил, «как» он это сделает, основываясь на принятых ранее «где» и «когда».
Ни на минуту не забывал он о том, что в 1963 году ни одного из лидеров западного мира не охраняли так тщательно и умело, как генерала де Голля, президента Франции. Убить его — и дальнейшие события это подтвердили — оказалось значительно труднее, чем Джона Ф. Кеннеди, президента США. Хотя англичанин этого и не знал, но французские эксперты получили возможность ознакомиться с мерами обеспечения безопасности президента Кеннеди и сочли их несостоятельными. И убийство президента Кеннеди в Далласе в ноябре 1963 года доказало их правоту. Ибо де Голль ушел в отставку по истечении срока полномочий[3] и умер в своей постели. Так что Шакал прекрасно понимал, что ему противостоит едва ли не лучшая в мире служба безопасности, вся полиция Франции постоянно настороже в ожидании возможного покушения, а организация, на которую он работает, до предела насыщена доносчиками. К положительным сторонам он относил собственную анонимность и нежелание его жертвы сотрудничать с охраняющими его людьми.
В избранный день гордость, упрямство и абсолютное пренебрежение опасностью выведет президента Франции из-под защитного колпака, как бы велик ни был риск.
* * *Самолет авиакомпании SAS, прилетевший из Копенгагена, зарулил на стоянку перед зданием лондонского аэропорта, проехал чуть вперед и остановился. Взвыли и стихли двигатели. Подкатил трап, и пассажиры двинулись по ступенькам, прощаясь с улыбающейся стюардессой на верхней площадке трапа. На смотровой террасе высокий блондин сдвинул солнцезащитные очки на лоб и поднес к глазам бинокль. Оптика приблизила к нему шестую за утро цепочку пассажиров. На залитой теплыми лучами солнца террасе толпились встречающие. Им хотелось как можно скорее заметить тех, кого они ждали, так что поведение блондина никого не удивило.
Когда восьмой по счету пассажир показался из двери и выпрямился, блондин на террасе весь подобрался и не отводил от него взгляда, пока тот спускался по трапу. Датчанин, пастор, в костюме с высоким жестким воротником. Лет под пятьдесят, но лицо моложавое, седые волосы, не длинные, но и не короткие, зачесанные назад. Рост выше среднего, широкоплеч, физически крепок. В общем, такого же телосложения, как и наблюдавший за ним блондин.
Пассажиров ждали проверка документов и таможенный контроль, так что Шакал неторопливо убрал бинокль в футляр, футляр положил в брифкейс, закрыл его и прошел в главный зал. Пятнадцать минут спустя датский пастор появился из таможни с чемоданом и саквояжем в руках. Похоже, никто его не встречал, и первым делом он направился к окошечку «Барклейс бэнк», чтобы поменять деньги.
* * *Давая объяснения датской полиции, когда его допрашивали шесть недель спустя, он заявил, что не заметил светловолосого молодого англичанина, стоящего позади него в очереди к окошечку и спокойно изучавшего лицо пастора из-под черных очков. По крайней мере, пастор не помнил такого человека. Когда он вышел из здания аэропорта, чтобы сесть в автобус авиакомпании ВЕД, доставивший его на автовокзал Кромвель-роуд, англичанин с брифкейсом шел в нескольких шагах позади него, так что скорее всего они ехали в одном автобусе.
На автовокзале датчанину пришлось подождать, пока его чемодан снимут с багажного прицепа, затем он направился к стоянке такси. Шакал в это время прошел на служебную автостоянку, где он оставил свой автомобиль, спортивную модель с открытым верхом. Положив брифкейс на пассажирское сидение, он сел за руль, завел двигатель и объехал автовокзал слева. Отсюда он мог видеть длинный ряд такси, ожидающих пассажиров. Датчанин сел в третье от головы такси. Выехав на Кромвель-роуд, такси свернуло к Найтсбридж. Спортивный автомобиль покатил следом.
Водитель такси высадил ничего не подозревающего священника около небольшого, но комфортабельного отеля на Хаф Мун-стрит, в это время спортивный автомобиль проехал мимо и остановился на Керзон-стрит. Шакал убрал брифкейс в багажник, купил дневной выпуск газеты «Ивнинг Стандард» в киоске на Шеферд Маркет и через пять минут уже сидел в вестибюле отеля. Ему пришлось подождать еще двадцать пять минут, прежде чем датчанин спустился вниз и отдал ключ от номера портье. Тот повесил его на крючок. Ключ качался несколько секунд, и мужчина, удобно расположившийся в кресле, очевидно, в ожидании приятеля, чуть опустил газету, когда датчанин проследовал в ресторан, и заметил номер ключа: 47. Вскоре портье отошел на минутку, чтобы проверить заказ на билеты в театр для одного из гостей, и мужчина в черных очках, никем не замеченный, поднялся по лестнице.
