Абдурахман Авторханов - Загадка смерти Сталина. Исследование
29 июля 1941 года. Кабинет Сталина. Обсуждается вопрос о Киеве. «…«А как же Киев?» — спросил Сталин. Я знал, что означали два слова: «Сдать Киев», но я не мог бы поддаваться чувствам, а как человек военный, обязан был предложить единственно возможное, на мой взгляд, решение в сложившейся обстановке. «Киев придется оставить, — ответил я. — На западном направлении нужно немедленно организовать контрудар с целью ликвидации ельнинского выступа. Этот плацдарм противник может использовать для удара на Москву». — «Какие там еще контрудары, что за чепуха? — вспылил Сталин. — Как вы могли додуматься сдать врагу Киев?» Я не мог сдержаться и ответил: «Если вы считаете, что начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт. Там я, видимо, принесу больше пользы родине». — «Вы не горячитесь, — сказал Сталин. — А впрочем, если так ставите вопрос, мы без вас можем обойтись… Идите, работайте, мы тут посоветуемся и тогда позовем вас». Минут через 40 меня вызвали. «Вот что, — сказал Сталин, — мы посоветовались и решили освободить вас…» — «Куда прикажете мне отправиться?» — «А куда вы хотите?» — «Могу выполнять любую работу. Могу командовать дивизией, корпусом, армией, фронтом». — «Не горячитесь, не горячитесь! Вот вы говорили об организации контрудара под Ельней. Ну и возьмитесь за это дело. Мы назначили вас командующим Резервным фронтом. Когда вы можете выехать?» — «Через час…» (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1969, с. 311–312).
Что Жданов метит вовсе не в Жукова, а в Маленкова, Сталин отлично видел, но это было в его характере — поощрять доносы членов Политбюро и натравливать их друг на друга. Безопасность его личной диктатуры во многом основывалась на междуусобице партийных бояр. Пока бояре соревновались в любви к Сталину методами доносов, Сталин знал, что никакой заговор на верхах против него невозможен.
Жданов начал уверять Сталина, что такой бонапартистский заговор возможен как раз из-за преступного легкомыслия Маленкова, покровительствующего Жукову и рекламирующего его мнимые заслуги в войне. В своих стараниях дискредитировать Жукова как полководца Жданов доходил в буквальном смысле до анекдотов:
«После войны Сталин начал говорить всякую чепуху о Жукове, и, между прочим, следующее: «Вы хвалили Жукова, но он этого не заслуживает. Говорят, что перед каждой операцией Жуков брал в руку землю, нюхал ее и говорил: «Мы можем начинать наступление», или же наоборот: «Задуманная операция не может быть проведена» (Хрущев Н. С. Доклад на закрытом заседании XX съезда КПСС, с. 38). Хрущев великолепно знал, что автором таких анекдотов был Жданов, но он умолчал об этом, ибо иначе пришлось бы рассказать всю правду о Сталине.
То, что впоследствии получило название «ждановщина», вовсе не было поворотом к мракобесию лишь в области культуры. Ждановщина — это последовательный возврат к довоенному сталинизму и во внутренней и во внешней политике. Жданов легко мог убедить Сталина, что именно после войны стала актуальна опасность выхода из повиновения народа, партии и армии, если будет продолжена оппортунистическая политика Маленкова, Хрущева и их сторонников по поощрению частной инициативы в строительстве жилых домов в освобожденных районах, по нарушению колхозного устава в сторону увеличения приусадебных участков (Маленков возглавлял и Комитет по новой советизации освобожденных областей), по поощрению курса на раздувание рядов партии за счет политически сомнительных элементов.
Но грехом всех грехов Маленкова Жданов выставил то, на что Сталин всегда держал ухо востро: Маленков потерял революционную бдительность, и в стране подняли голову потенциальные шпионы-«западники», «космополиты», «низкопоклонники», лжеученые типа маленковского ставленника Александрова (глава Агитпропа ЦК). В национальных республиках (особенно на Украине у Хрущева и в Белоруссии у Пономаренко) орудуют буржуазные националисты в литературе и бандеровцы в лесах. В Советской Армии с ведома Маленкова партийные органы фактически ликвидированы и царствуют личные ставленники Жукова, этого известного врага института политкомиссаров.
Еще более порочна внешнеполитическая концепция Маленкова: вместо ставки на большевизацию восточноевропейских стран Маленков поддерживает «национальные фронты» коммунистов с буржуазными националистами; вместо разоблачения империалистических замыслов «плана Маршалла» он считает возможным принять его помощь на определенных условиях; вместо ставки на мировую революцию Маленков проповедует «мировое движение за мир» и идеологическое сосуществование с империалистическими государствами.
Жданов действовал не в одиночку. Он по методу Сталина собрал вокруг себя обиженных Маленковым членов Политбюро (Молотов, Каганович, Ворошилов, Андреев), легко убедив их, что у них власть узурпировал Маленков, изолировавший Сталина не только от членов Политбюро, но и от источников объективной информации о внутренних и внешних делах. Чтобы аппарат власти начал функционировать нормально, надо убрать оттуда Маленкова и маленковцев — так рассуждал Жданов.
Б. И. Николаевский, особенно тщательно изучивший этот этап внутрипартийной борьбы, писал: «Блок, сложившийся в это время против Маленкова в Политбюро, был блоком «идеологов», заботившихся о возвращении к старым традициям и к правоверному сталинизму довоенного времени… решающим было желание партийных «идеологов» старших поколений восстановить свою довоенную роль в жизни партии и страны» («Материалы конференции Института по изучению истории и культуры СССР». 1953, с. 132). Последующая история подтвердила и другое наблюдение Николаевского: «Решающие схватки на этом первом этапе относятся к весне и лету 1946 года, когда решался вопрос о назначении нового начальника Политического управления Министерства вооруженных сил и о проведении послевоенной чистки в армии. Жданов на этот пост ввел своего ближайшего помощника генерала Шикина. Это назначение встретило сопротивление маршала Жукова, тогда заместителя Сталина по Министерству вооруженных сил. Борьба закончилась победой Жданова и опалой Жукова… Шикин начал жестокую чистку командного состава армии» (там же, с. 132–133).
Вот тогда Жданов достиг цели: в июле 1946 года Сталин снял Маленкова с поста секретаря ЦК и послал в Туркестан. Маршала Жукова сослали в провинцию командовать округом. Хрущев тоже был снят с должности первого секретаря ЦК Украины (март 1947-го), но был оставлен на Украине в качестве председателя украинского Совета Министров. Для чистки Украины и надзора за Хрущевым был назначен союзник Жданова Каганович — в качестве первого секретаря ЦК Украины. Заодно первый секретарь ЦК Белоруссии, член Московского ЦК маленковец Пономаренко был заменен никому не известным инструктором аппарата ЦК Гусаровым, учеником Жданова.
Жданов занял место Маленкова и приступил к «холодной войне» как внутри СССР, так и за границей. Цель «холодной войны» внутри страны — психологический накал атмосферы по подготовке к новой «великой чистке». Операция эта готовится, конечно, по заданию Сталина, который дает Жданову и неограниченные полномочия по подбору кадров. Но чтобы расставить новые кадры, надо очистить аппарат от старых. Это и происходит. Вместо изгоняемых маленковцев назначаются чистокровные ждановцы из Ленинграда.
Особенно возвышаются два бывших помощника Жданова: Н. Вознесенский и А. Кузнецов. Н. Вознесенский назначается первым заместителем Сталина по правительству вместо Маленкова и в обход Берия. Сталин делает его также членом семерки, которую Сталин создал, чтобы Политбюро делегировало ей свои функции. (Назначение разных комиссий Политбюро, обладающих правами Политбюро, но со включением в них и не членов Политбюро, было испытанным методом Сталина обходить Политбюро, если он предпринимал что-нибудь против его членов.)
Второе из этих назначений оказалось роковым для самого Жданова. Он рекомендовал, и Сталин утвердил секретарем ЦК по госбезопасности и армии бывшего помощника Жданова по Ленинградскому обкому А. Кузнецова. Неожиданно получив такое высокое назначение и пользуясь покровительством Жданова, Кузнецов решил, что он теперь может давать директивы не только всяким там Меркуловым и Абакумовым, но и самому Берия, да еще чистить органы от бериевцев. Это было трагическое заблуждение не столько полицейского дилетанта Кузнецова, сколько догматика Жданова. С этого и началась их гибель.
Берия понял, что допустил тягчайшую ошибку, недооценив политическое значение опалы Маленкова, и начал принимать энергичные меры к его возвращению в Москву. Путь к реабилитации Маленкова лежал через дискредитацию Жданова и его клики. Как это сделать, для таких партийно-полицейских талантов, как Берия и Маленков, не было проблемой. Поскольку Маленкова не вывели из состава Политбюро, он часто приезжал в Москву на заседания и легко мог договориться с Берия о деталях плана по ликвидации ставленников Жданова, по опыту зная, что тогда будет просто справиться и с самим Ждановым.
