Сергей Норка - Инквизитор
Через десять часов мы уже были в моем загородном доме под Питером, а следующим утром выехали в Нарву.
11. ОПЕРАЦИЯ «ВЕЛЬЗЕВУЛ» В ВОЛЬНОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
НА СМЕНУ ПЕРВОНАЧАЛЬНОМУ ЭНТУЗИАЗМУ И НАДЕЖДАМ ПРИШЛИ БЕЗВЕРИЕ, АПАТИЯ И ОТЧАЯНИЕ. ВЛАСТЬ НА ВСЕХ УРОВНЯХ ПОТЕРЯЛА ДОВЕРИЕ НАСЕЛЕНИЯ. ПОЛИТИКАНСТВО ВЫТЕСНИЛО ИЗ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ ЗАБОТУ О СУДЬБЕ ОТЕЧЕСТВА И ГРАЖДАНИНА. НАСАЖДАЕТСЯ ЗЛОБНОЕ ГЛУМЛЕНИЕ НАД ВСЕМИ ИНСТИТУТАМИ ГОСУДАРСТВА. СТРАНА ПО СУЩЕСТВУ СТАЛА НЕУПРАВЛЯЕМОЙ…
ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ ЗАБОТИТЬСЯ О БЕЗОПАСНОСТИ И БЛАГОПОЛУЧИИ КАЖДОГО ГРАЖДАНИНА И ВСЕГО ОБЩЕСТВА, НЕРЕДКО ЛЮДИ, В ЧЬИХ РУКАХ ОКАЗАЛАСЬ ВЛАСТЬ, ИСПОЛЬЗУЮТ ЕЕ В ЧУЖДЫХ НАРОДУ ИНТЕРЕСАХ КАК СРЕДСТВО БЕСПРИНЦИПНОГО САМОУТВЕРЖДЕНИЯ. ПОТОКИ СЛОВ, ГОРЫ ЗАЯВЛЕНИЙ И ОБЕЩАНИЙ ТОЛЬКО ПОДЧЕРКИВАЮТ СКУДОСТЬ И УБОГОСТЬ ПРАКТИЧЕСКИХ ДЕЛ. ИНФЛЯЦИЯ ВЛАСТИ, СТРАШНЕЕ ЧЕМ ВСЯКАЯ ИНАЯ, РАЗРУШАЕТ НАШЕ ГОСУДАРСТВО, ОБЩЕСТВО…
ДАЖЕ ЭЛЕМЕНТАРНАЯ ЛИЧНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ ЛЮДЕЙ ВСЕ БОЛЬШЕ И БОЛЬШЕ ОКАЗЫВАЕТСЯ ПОД УГРОЗОЙ. ПРЕСТУПНОСТЬ БЫСТРО РАСТЕТ, ОРГАНИЗУЕТСЯ И ПОЛИТИЗИРУЕТСЯ. СТРАНА ПОГРУЖАЕТСЯ В ПУЧИНУ НАСИЛИЯ И БЕЗЗАКОНИЯ.
Из «Обращения к советскому народу» ГКЧП.
«Труд», 20 августа 1991 г.
Таллин проводил, а Милан встретил нас дождем. Взяв такси, мы отправились в гостиницу в центре города, номера в которой нам заказали компаньоны Николаева. Все мы были вооружены стандартно. Авторучки с отравленными иглами да еще несколько метательных снарядов в виде металлических звездочек, которые Богданов и двое рексов ухитрились провезти в чемоданах. У меня в бумажнике лежала салфетка, на которой Солоник записал название деревни, к которой лежал наш путь.
На следующий день я в сопровождении одного из рексов, свободно владевшего итальянским языком, подошел к портье и, протянув ему салфетку, попросил объяснить, как мне проехать к деревне. Тот долго раздумывал, а потом позвонил куда-то.
— В это место вам лучше всего ехать на машине, сеньор, — сказал он. — Если хотите, можно вызвать такси, или арендуете машину?
— Пожалуй, арендую.
— В таком случае я сейчас позвоню в фирму и вызову машину.
— Прекрасно, но как я найду дорогу?
— Нет ничего легче, — он вышел из-за стойки и подошел к стенду, на котором стояли всевозможные буклеты.
— Вот карта пригорода Милана. — Развернув карту, он поизучал ее минуты две, а затем авторучкой поставил крестик. — Вот эта деревня.
— Благодарю вас.
Через пятнадцать минут подъехала машина. Мы заполнили документ на аренду и еще через час выехали из Милана. Путь лежал на север. Богданов гнал машину на скорости сто километров в час. Мимо проносились виноградники, фермы. Время от времени реке, который сидел рядом с командиром с картой на коленях, указывал, куда ехать. Дорога пошла резко в гору, и вскоре мы въехали в небольшую деревушку. Рекс вылез из машины и, остановив какого-то старика, начал его расспрашивать. Затем вернулся в машину и махнул рукой влево: «Еще три километра проедем, а дальше пешком. Там горная тропинка очень узкая. Машина не пройдет».
Спустя пять минут, мы въехали на горную площадку, с которой открывалась великолепная панорама. Горы, слегка покрытые туманом и густыми лесами, окружали нас со всех сторон. Тропинка вела резко вверх. Богданов запер машину, и мы гуськом направились по этой тропинке, которая петляла то вправо, то влево. Дорога к монастырю заняла минут сорок. И вот перед нами открылось странное строение. Монастырь, наполовину построенный, наполовину вырубленный в скале. Ворота в монастырь были открыты, и мы беспрепятственно вошли во двор, который поразил меня каким-то средневековьем. По двору то там, то здесь проходили люди в черных рясах с выбритыми макушками. Под навесом двое монахов ручным прессом явно прошлого века отжимали виноградный сок, который сливался в деревянные бочонки. Откуда-то слева раздавалось овечье блеяние и доносился запах домашних животных. Монахи не обратили на нас никакого внимания. Рекс подошел к одному из них и попросил доложить настоятелю, что представители русской инквизиции просят их принять. Монах посмотрел на нас ничего не выражающим взором и, кивнув головой, ушел. Он вернулся минут через пять и жестом пригласил нас следовать за ним.
Я с любопытством переступил порог обители. Должен признаться, что я сам никогда бы не нашел келью настоятеля. Электричества в монастыре не было и в коридорах, которые мы проходили, горели факелы, укрепленные на стенах, грубо вырубленных в скале.
Монах подвел нас к массивной деревянной двери и постучал. «Entra», — раздалось внутри. Монах открыл дверь и ушел.
Я с любопытством разглядывал настоятеля, одетого, как и все монахи, в черную рясу. От остальных братьев он отличался только большим крестом, который, как у православного священника, висел на груди. Судя по всему, крест был серебряным. Смуглое лицо с испанской бородкой и черные, как смоль волосы, выдавали южанина. Живые умные глаза. Он внимательно смотрел на нас, и я почувствовал, что взгляд его завораживает. Появилось желание удалить Богданова с рексами и исповедаться. Никогда ни один служитель нашего православного культа не оказывал на меня такого духовного воздействия. Говорить он начал первым. Его русский язык звучал безукоризненно, но слишком правильно. Так, наверное, говорили классики русской литературы в прошлом веке. Он говорил минут пять о России, о русской культуре, о Толстом. Его речь расслабляла, но не усыпляла. Наконец, он перешел к существу вопроса.
— Я посылал за вами, братья мои, так как счел невозможным не помочь вам в борьбе с дьявольскими силами, захватившими души вашего народа. Несмотря на то, что мы принадлежим к разным конфессиям, Бог един. И все мы, христиане, должны помогать друг другу. Вы — нелегальная, но единственная истинная христианская церковь в России, которая противостоит дьяволу и борется за спасение своего народа. Поэтому я отступил от правил, введенных основателем нашей обители, и решил выдать вам слугу дьявола, пребывающего в стенах нашего монастыря. Мы никогда никого не выдавали. Здесь находили приют убийцы и террористы, даже эсэсовцы. Мы давали им шанс спасти свою душу, но я думаю, основатель не осудил бы меня, узнав, что я выдал инквизиции человека, сознательно продавшего дьяволу свою душу, и помогающего дьяволу постоянно забирать души своего народа. Вы знаете его, потому что преследовали его. Он сумел уйти от вас, но он никогда не минует Божьей кары. Идемте.
Настоятель повел нас по коридору в ту часть монастыря, которая располагалась в скале. Мы подошли к келье, возле которой стояли два монаха, в одном из которых я узнал Солоника. Я увидел, как изменилось лицо Богданова, когда он увидел своего бывшего сослуживца, но тот, скользнув по нашим лицам отсутствующим взглядом, никак не прореагировал, хотя я был на сто процентов уверен, что если он и забыл Богданова, то меня-то узнал наверняка. Настоятель что-то сказал им по-итальянски и они, молча поклонившись, ушли. Богданов и рексы заняли их место, а я последовал за настоятелем в келью. Я сразу же узнал Стрельбицкого, хотя видел его фотографию только один раз.
— Слуга дьявола! — торжественно обратился к нему настоятель. — Я сделал все, что мог для тебя. Я нашел в России слуг Господа нашего Иисуса и привел их к тебе. В том, что мне удастся их найти, я не сомневался, и в этом вижу знак того, что Господь дает тебе шанс порвать с дьяволом.
Произнеся этот краткий монолог, настоятель осенил келью (именно келью, а не Стрельбицкого) крестом и вышел. Я сел на стул напротив лежака, возле которого стоял Стрельбицкий, и любезно сказал ему:
— Садитесь, полковник. В ногах правды нет. Давайте побеседуем.
— Вы инквизитор? — нервно спросил Стрельбицкий.
— Инквизитор, инквизитор, — лицемерно ласково закивал я. — Садитесь же. Может, хотите воды? (Стрельбицкий стал белее мела, и я всерьез забоялся, что его сейчас хватит удар. Наконец, он сел и взял себя в руки, хотя выражение страха не сходило с его лица).
— Считаю долгом выразить вам свое восхищение, как профессионал профессионалу, — сказал он. — Я никогда не думал, что какая-нибудь спецслужба сможет найти меня здесь.
— С Божьей помощью можно сделать все, — сказал я.
— Вы действительно религиозная организация? — удивленно спросил он.
— Да, — кивнул я. — Мы действительно служим Богу, как вы дьяволу. Но не будем вдаваться в религиозную дискуссию. Давайте поговорим о земных делах. Вы, Виктор Анатольевич, наверное, понимаете, что я приехал сюда из Москвы не для того, чтобы обращать вас в христианство.
— Конечно, — с готовностью сказал он. — Но я хотел бы знать, на что я могу рассчитывать, если отвечу на все ваши вопросы. Они ведь стоят сотни миллионов долларов.
