Борис Тихонович - На преступнике – свастика
Гость из Голландии внимательно слушал, иногда задавал вопросы. Когда мое объяснение было окончено, он сказал:
— Благодарю вас. Теперь я понимаю, почему Ментен действовал вместе с националистами.
Наш разговор в машине закончился, когда мы подъехали к околице Урича. Нас встретил Антон Андреевич Руденко, прибывший туда раньше.
Ступени широкой лестницы ведут на вершину холма. Подле свежей могилы гробы. Здесь, у дороги, воздвигнут обелиск. Будет он виден далеко-далеко. Почтить память погибших земляков пришло более пяти тысяч человек. Прибыли работники Львовского обкома Компартии Украины и облисполкома, представители общественных организаций, прессы, телевидения. Я встретил знакомых писателей и журналистов, освещавших ход следствия по делу.
В полдень начался траурный митинг. Все выступавшие на нем требовали от голландского суда сурового наказания военного преступника Питера Ментена, на совести которого сотни погибших советских людей. Очевидцы страшных событий, родные и знакомые расстрелянных со слезами на глазах вспоминали о той трагедии, которая произошла в пору гитлеровского лихолетья, когда осатанелый палач Ментен расстреливал, грабил, запугивал советских людей. Но не удалось ему убить в них веру в победу, в освобождение от фашистского ига.
На трибуне — пионерка. Не страшную сказку слышала она в детстве, а горестную быль об ужасах расстрела ее родственников Ментеном. Возмездия требовал и ребенок.
Выступил представитель голландского посольства в СССР господин Эверарс. Он выразил сочувствие советским людям, их горю, причиненному фашизмом в годы войны..
На этом митинге было оглашено воззвание женщин Львовщины к голландским судьям. В нем — требование сурового наказания для военного преступника Ментена.
Звучит мелодия траурного марша. Гремит салют в честь погибших. Гроб за гробом медленно опускается в могилу. На нее ложатся десятки венков из живых цветов.
На временном обелиске надпись:
Советским гражданам, замученным фашистскими оккупантами в 1941 году.
Июнь 1977 года.
Вечная слава павшим в борьбе за свободу и независимость социалистической Отчизны!
Вечером мы выехали в Дрогобыч.
Вскоре голландские юристы отправились в Польскую Народную Республику. От нас они увезли документы, фотографии, вещественные доказательства, подтверждавшие участие Ментена в преступлениях.
Спустя несколько дней, в конце июня 1977 года, польская газета «Трибуна люду» писала:
«Посещение села Урич подтвердило тезисы обвинения… Голландская общественность пребывает под глубоким впечатлением от результатов посещения голландской следственной группой села Урич. Группа посетила Урич по поручению особой палаты (окружного суда. — Б. А.), которая судит гитлеровского военного преступника Питера Ментена. Он обвиняется в организации массовых экзекуций, одна из которых имела место в Уриче 27 августа 1941 года.
В присутствии делегации, сопровождаемой голландскими журналистами и фоторепортерами, была произведена эксгумация на месте, указанном свидетелями во время первой фазы судебного следствия. Найдены останки нескольких сот жертв — женщин, детей, мужчин. При более детальном исследовании выяснилось, что многие из них были убиты выстрелами в затылок.
Голландские органы массовой информации детально освещают ход следствия на территории СССР, подчеркивая ту чрезвычайно большую помощь, которую оказывают голландской делегации советские власти… Высказывания защитников Ментена, будто могилы на месте казни заблаговременно подготовлены, лишены каких бы то ни было оснований.
Присутствие при эксгумации голландских юристов полностью опровергает упомянутое заявление, имеющее провокационный характер».
Голландская газета «Де Ваархейд» в статье «Останки ста пятидесяти жертв в массовой могиле в Уриче» 23 июня 1977 года писала:
«В массовой могиле в Уриче найдено сто пятьдесят жертв. В яме размером шесть метров пятьдесят сантиметров на три метра пятьдесят сантиметров найдено девяносто четыре черепа взрослых и двадцать — детей, а также кости еще двадцати-двадцати пяти жертв; найденные бутылочки с сосками и детские игрушки дают основание допускать, что среди жертв были и грудные младенцы.
Согласно выводам специалистов, найденные черепа дают основание утверждать, что здесь дело идет о массовой экзекуции, ибо многие из них имеют огнестрельные раны в затылочной кости. Ментен обвиняется в том, что принимал участие в экзекуции, которая производилась 27 марта 1941 года в селе Урич».
О том, что произошло на окраине Урича в августе 1941 года, рассказали очевидцы.
Свидетельство Германа Шляйфера:
— Мой отец поселился в Уриче в 1936 году. Спустя два года приехал туда и я. Работал на временной работе, постоянной не было. Лишь когда Львовщина стала советской, я получил постоянную работу. Мой отец хорошо знал Ментена.
В 1941 году наша семья узнала, что в селе Подгородцы совершен массовый расстрел советских людей.
В конце августа на околицу села Урич приехала группа гитлеровцев и мой отец сказал, что среди них — Ментен. После обеда начали сгонять людей в дом Норлихта. Я, отец, наш родственник Гауптман и Поллак влезли на чердак нашего дома и там спрятались, женщины закрыли нас всяким тряпьем и старыми вещами. Полицаи из числа украинских буржуазных националистов сгоняли людей, преимущественно евреев. Мы видели, как выводили этих людей из дома Норлихта на расстрел, но самого места расстрела не видели, потому что он происходил за холмом. Расстояние до него составляло не более ста метров.
Когда гитлеровцы ехали к месту расстрела, отец показал мне сквозь щели в досках Ментена.
Выводили по два-три человека к яме и там их расстреливали. Расстрел продолжался до позднего вечера.
В тот день были расстреляны моя жена, двое детей, многие родственники.
То же рассказали свидетели Поллак и Гауптман.
По возвращении в Голландию руководитель делегации прокурор Хабермел заявил:
«Мы собрали дополнительный материал. Я могу с уверенностью сказать, что по нашей просьбе в Амстердам прибудут четыре советских свидетеля, которые дадут показания в суде 25 августа, когда он начнет свою работу. Сейчас решается вопрос о приезде других свидетелей.
Делегация присутствовала в Уриче на эксгумации, проводившейся по просьбе органов нидерландской юстиции; в могиле находились останки свыше ста пятидесяти жертв, останки младенцев не сохранились. Среди жертв, несомненно, находились пятеро или семеро младенцев, так как в могиле найдены семь детских бутылочек, некоторые даже с сосками. Кроме того, найдены гильзы и пули.
Голландская делегация будет иметь в своем распоряжении выводы баллистической экспертизы, которую сейчас проводят в СССР.
Ментен ранее заявлял, что в Уриче никогда не жили евреи и что в Уриче никогда не было никакой экзекуции.
Я заявляю, что место могилы соответствует показаниям свидетелей как из СССР, так и из других стран. Число жертв также совпадает с показаниями свидетелей.
Делегация разговаривала с двадцатью свидетелями, которые явились сами.
После Урича делегация побывала в польских городах Кракове и Варшаве. В Кракове мы посетили дом, в котором жил Ментен и были найдены письма, изобличающие его».
Таковы были первые отзывы, появившиеся в зарубежной прессе после эксгумации могилы в Уриче, произведенной с 16 по 21 июня 1977 года.
Ментен выкручивается
Ментен, сидя на скамье подсудимых, часто позировал перед фотоаппаратами. Этот крупный, холеный мужчина, хорошо сохранившийся в свои восемьдесят с лишним лет, в суде вел себя исключительно нагло. Как только его привлекли к ответственности, он буквально засыпал суд исками к лицам, разоблачавшим его, требовал с них миллионных компенсаций за свою «поруганную честь». Он оскорблял юристов за то, что ему отказывали в освобождении из-под стражи. Вторая жена Ментена, молодая, в расцвете сил женщина, с бешеной яростью бросилась защищать своего мужа. Она не пренебрегала встречами с уголовными преступниками, выдворенными за пределы Советского Союза, и находила с ними общий язык. Она занялась подкупом издателей буржуазных газет и журналов.
В ходе судебного разбирательства Ментен дошел до того, что предъявил иск правительству Нидерландов, требуя выплаты ему компенсации за «безосновательный» арест, причем из расчета десять миллионов гульденов за каждый день содержания под стражей.
О наглом поведении Ментена на суде писали и говорили многие в Голландии и за границей.
Министр юстиции Нидерландов заявил в парламенте: «Действительно, Ментен пользовался в суде во время судебного процесса особыми льготами, он, когда случались перерывы в судебных заседаниях, постоянно общался с близкими, хотя ему не всегда давали на то разрешение».
